В соцсетях нам постоянно указывают на наше место и говорят, что писать «Мел» должен только про образование. Но если история случается у тебя под носом, сложно её игнорировать. Возможно, вы подписаны на инстаграм «Мела». Так вот, его ведёт наш SMM-менеджер Рита. В феврале она уехала в отпуск, а вернувшись из него, вместе с молодым человеком оказалась заперта в карантине из-за коронавируса: она летела на одном рейсе с первым заболевшим москвичом. Мы попросили Риту описать всё, что с ней приключилось.
Во второй половине февраля мы уехали в отпуск в Чили. Вылет был из Милана, и возвращение вновь через Италию авиакомпанией «Победа». На обратном пути у нас не было вариантов с вылетом в Москву в тот же день, поэтому мы переночевали у итальянской родственницы. Эта ночёвка обернулась для нас недельным карантином и увлекательными приключениями, связанными с профилактикой коронавируса в России.
Но сперва мы благополучно прилетели в Москву 23 февраля, отдохнули 24-го (праздничный день) и во вторник вышли на работу. Я чаще всего работаю удаленно, поэтому вечером следующего дня решила съездить в родной город проведать родителей и передать гостинцы. Пробыла там четыре дня, в воскресенье села в поезд.
И тут мне пришло фото от моего молодого человека — бригада медиков в масках у нас дома. Оказалось, ему позвонили со станции скорой помощи, уточнили личность, и через 15 минут медики и полиция уже были в нашей квартире. Брали мазки из горла и носа для анализа. Потом выписали предписание — в ближайшую неделю быть дома, запрещено куда-либо выходить, даже в магазин и аптеку.
На карантин нас посадили только на неделю, потому что одна неделя с нашего возвращения уже прошла
Изначально моего молодого человека хотели забрать в стационар из-за насморка, но он убедил медиков, что насморк хронический и всегда с ним. О причинах карантинных мер толком не сообщали, говорили, что с большой вероятностью мы летели с «контактным».
Тем временем я ехала в поезде. Вечером позвонили с московского номера, но я пропустила вызов. Потом оказалось, что это была станция скорой помощи Москвы. Я даже не успела перезвонить, как раздался звонок с мобильного. Я взяла трубку.
Взволнованный женский голос начал объяснять, что с большой вероятностью я летела на одном рейсе с заражённым коронавирусом и даже сидела недалеко от него.
Спросили, где я. Я сказала, что в поезде. Рекомендовали надеть маску (разумеется, найти маску в поезде было нереально). Женщина начала выяснять, когда я буду дома, но звонок сорвался.
Сети не было, но был интернет, поэтому я отправила номер своему молодому человеку, попросила перезвонить и обо всем договориться. Он позвонил и уточнил, с кем разговаривает. Оказалось, о нашей судьбе беспокоились из приёмной Анастасии Раковой, заместителя мэра Москвы по вопросам социального развития.
На следующий день бригада медиков вместе с полицейским приехала уже ко мне. В этот раз они были не только в масках, но и в одноразовых медицинских халатах. За исключением полицейского. Он был в форме, сказав, что у него иммунитет. Врачи пообещали сделать ему выговор.
У меня тоже взяли анализы, дали предписание не выходить из квартиры и оставили номер на случай, если у кого-то поднимется температура или проявится ещё какой-то признак болезни. Сказали, что будут звонить каждый день, а 3 марта приедут за повторным анализом — его нужно взять через 8–9 дней после поездки.
Врачи участливо спросили, кто будет привозить нам продукты. И тут мы поняли, что нашего запаса вряд ли хватит на неделю. Мы пожали плечами и сказали, что обойдёмся доставкой. Третье марта было уже на следующий день, так что надолго с медиками мы не расстались. Утром нам позвонили и спросили про самочувствие, а ближе к вечеру приехали за анализами.
Защитный костюм медиков снова прошёл апгрейд, и в этот раз они были не только в масках, но и в комбинезонах и в очках
В тот же день, кстати, подтвердилась информация о заражении коронавирусом россиянина, летевшего 23 февраля нашим рейсом. Защитные очки в квартире запотели, поэтому врачи с трудом писали нужные данные в документах и брали мазки. Заодно нам выписали больничные, хотя мы и говорили, что работаем удалённо и они нам не нужны. Видимо, так положено.
После ухода врачей мне снова позвонили из скорой помощи, спросили, как у меня дела. Предложили поехать в санаторий. Я отказалась, так как нужно было работать, да и в целом не хотелось контактировать с кем-то, кого подозревают в заражении.
Чуть позже к нам приехал курьер с продуктами. Поскольку нам было запрещено с кем-то общаться, мы попросили оставить всё у двери и уходить. Прямо сцена из фильма.
На следующий день к нам снова заглянул полицейский. Ему нужно было подписать какие-то бумаги о правилах поведения в карантине. В них среди прочего было написано, что мы грубо нарушили карантинный режим.
Я решила, что абзац попал в документ по ошибке, так как всё делалось в спешке. Полицейский не был в курсе написанного, но без проблем разрешил вычеркнуть абзац и написать, что мы не согласны.
Но назавтра к нам снова пришли двое полицейских, и стало понятно, к чему был визит накануне. В один из дней мой молодой человек вышел выбросить мусор у подъезда: контейнеры у нас буквально в двух шагах. Этого оказалось достаточно, чтобы камера слежения зафиксировала его, распознала лицо и отправила сигнал о нарушении.
На него составили протокол об административном правонарушении, и теперь его ждет суд и, вероятно, штраф
Полицейские предупредили: если будет повторное нарушение, моего бойфренда принудительно отправят в стационар. Почему при этом меня тоже хотели обязать подписать документ о нарушении режима карантина, я не поняла.
С тех пор полицейские каждый день проверяли, находимся ли мы дома. Это было странно, но в целом все относились к нашему положению с пониманием и извинялись за причиненные неудобства.
Утром 6 марта нам снова позвонила бригада врачей и сказала, что скоро будет, чтобы взять третий мазок. Рассказали, что со всеми прилетающими поступают по-разному: мы сидим дома, а кого-то увозят в стационар и отдельный бокс, даже если анализы внешне здорового человека вызвали хоть малейшее подозрение, у кого-то берут не только мазки из носа и горла, но и кровь. А вообще приезжают ко всем, кто прилетел из страны с большим количеством заболевших. Но оказалось, что не все указывают правильный адрес, открывают дверь и вообще выходят на связь. Пока никаких санкций к таким людям не применяют.
7 марта, в субботу, нам позвонили узнать о самочувствии уже в 9 утра. В этот раз звонил другой врач. Предыдущая всю неделю звонила позже, говорила, что ей жалко нас будить (хотя мы работали и вставали рано, а вот в субботу действительно решили выспаться, но не тут-то было).
Наконец настало 8 Марта: кому Международный женский день, а нам — закрытие больничных и долгожданная свобода. Утром к нам приехали врачи.
В этот раз они были только в обычных тряпичных масках. Нам закрыли больничные, мы уточнили, можем ли мы теперь покидать квартиру или нужно дождаться конца дня. Врач сказал, что можно выходить и даже сходить в поликлинику и поставить печать на больничные листы.
Днём заглянули полицейские — мы сказали, что больничные закрыты, нам разрешили выходить и показали документы. Они покивали и ушли
Мы спокойно сходили в магазин и избавились от новогодней елки (это была какая-то модная пихта, и она даже не осыпалась к тому моменту, но новогоднее настроение затянулось).
А вечером к нам снова нагрянул полицейский! Сказал, что им поступил сигнал, что мой молодой человек опять покидал помещение (я, видимо, в камеру не попалась). Мы объяснили, что нам уже разрешили выходить на улицу, мы закрыли больничные и карантин закончился. Полицейский начал кому-то звонить, я тем временем нашла телефон утреннего врача, и они тоже поговорили.
Через какое-то время полицейскому позвонили, и он с облегчением сказал, что у нас не было умысла совершать правонарушение, поэтому второго штрафа не будет. Он попросил всё-таки никуда не ходить до 12 ночи.
9 марта всё закончилось официально. Мы смогли выходить из дома, пока к нам больше никто не приходил.
Надо сказать, что всё это время все участники событий — и врачи, и полицейские, и сотрудники скорой — были весьма корректны и вежливы. Мы с молодым человеком шутим, что даже грустно, что никто больше не будет звонить нам каждое утро и заботливо спрашивать о самочувствии. Но в целом я приятно удивлена уровню контроля за ситуацией, хотя иногда и было видно, что действия разных команд не очень слаженны и не все до конца понимают, что от них требуется.
