«В моей семье еда — это святое». Как на самом деле возникает РПП у детей — да, причины не всегда очевидны
«В моей семье еда — это святое». Как на самом деле возникает РПП у детей — да, причины не всегда очевидны
«В моей семье еда — это святое». Как на самом деле возникает РПП у детей — да, причины не всегда очевидны

«В моей семье еда — это святое». Как на самом деле возникает РПП у детей — да, причины не всегда очевидны

Надежда Тега

8

19.09.2024

14 сентября Михаил Мурашко, министр здравоохранения России, заявил, что около 40 млн россиян страдают ожирением. Подростков в их числе около 16%. Часто проблемы с весом сопряжены с расстройствами и нарушениями пищевого поведения. Разбираемся, откуда это берется у детей и как этого избежать.

Что такое РПП

Расстройства пищевого поведения (РПП) — это группа психических заболеваний, связанных с неадекватным отношением к еде и своему телу. Например, у человека абсолютно нормальное телосложение, но он видит себя очень толстым и начинает нездоровые попытки похудеть.

Согласно справочнику MSD, к РПП относятся:

  • нервная анорексия (постоянное стремление к худобе, опасная для здоровья потеря веса);
  • нервная булимия (переедание, чередующееся с очищением желудка через рвоту, слабительные и другие искусственные способы);
  • компульсивное переедание (эпизодическое неконтролируемое поглощение пищи в объемах, сильно превышающих норму);
  • расстройство избирательного питания (потеря интереса к приему некоторых видов пищи);
  • пикацизм (употребление несъедобных веществ, например земли и мела);
  • руминация (срыгивания пищи после еды).

«Я стрессую — я ем»: как появляются проблемы с питанием

В первую очередь причину возникновения РПП у ребенка стоит искать в семье, поскольку именно здесь формируются отношения с едой. Повлиять на ребенка могут отсутствие эмоционального контакта с родителями, замечания, негативные комментарии и неправильные пищевые привычки, привитые старшими. Причем это может быть как недостаточное разнообразие продуктов, так и слишком тщательный выбор еды, в том числе зацикленность на ЗОЖ и правильном питании. Также есть исследования, подтверждающие, что дети с нарушением пищевого поведения и избыточной или недостаточной массой тела чаще воспитываются родителями с перфекционистскими установками.

Особо стоит сказать об эмоциогенном пищевом поведении, при котором человек хочет есть не из-за чувства голода, а из-за эмоциональной привязанности к еде.

«Ребенок привыкает получать еду как поощрение за какие-то заслуги или как поддержку, например при болезни. Это выстраивает восприятие еды как награды и положительного подкрепления. Или же наоборот: при негативном стрессе — как компенсации. И формируется привычка „я стрессую — я ем“, что ведет к перееданию. Чаще всего у ребенка так появляется зависимость от сладкого, ведь сладости порой выступают в качестве поощрения при снятии эмоционального напряжения или при переживании негативных эмоций. Это происходит потому, что еда — очень доступный способ поднять настроение», — сообщает нутрициолог, тренер по фитнесу и бодибилдингу Елена Машкова.

Важно обращать внимание и на экстернальное пищевое поведение. Это когда ребенок ест «за компанию». Например, когда у него появляются карманные деньги, он хочет показать своим друзьям, что может себе позволить самостоятельно покупать еду, и зачастую это оказываются не самые полезные продукты.

Привести ребенка к мыслям о диетах также могут общество и культура, навязывающие определенные стандарты красоты. Например, мониторинг соцсетей с фотографиями худых девушек или юношей, а также просмотр видео, в которых псевдоэксперты делятся быстрыми способами сбросить вес.

«Не нужно демонизировать продукты»: как снизить риск развития РПП у ребенка

Создавайте в семье благоприятную эмоциональную обстановку. Ребенок должен чувствовать себя любимым, важным, защищенным. Делайте комплименты, будьте аккуратны в выражениях, постарайтесь поощрять ребенка не только едой.

Пример родителей очень важен для ребенка. Вводите здоровые пищевые привычки, наладьте режим питания, обеспечьте наличие здоровой еды в доступе и отсутствие некачественных продуктов. Организуйте приемы пищи без гаджетов и в спокойной обстановке.

Информируйте. Вы авторитет для ребенка, поэтому от вас он должен получать необходимую информацию о здоровье, о влиянии тех или иных продуктов питания на организм.

Не вводите жестких запретов. Не должно быть продуктов-врагов. Это может привести к тому, что ребенок будет неконтролируемо употреблять их вне дома или тайком от вас. «Например, в том же хлебе нет ничего плохого. Вопрос всегда в количестве. Не нужно демонизировать еду», — отмечает нутрициолог Елена Машкова.

Заставлять ребенка есть тоже неправильно. «Если ребенок отказывается есть не из-за болезни, надо искать компромисс. Например, обыгрывать эту ситуацию, чтобы у ребенка было положительное отношение к принятию пищи. Можно предложить ему вместе приготовить что-то или сервировать стол. Организм ребенка — это барометр. Он сам знает, сколько ему нужно еды. Заставляя ребенка доедать всё до конца, мы оказываем на него психологическое давление. В результате прием пищи в целом может стать для него стрессом, и, даже чувствуя голод, человек будет испытывать проблемы с тем, чтобы сесть за стол и поесть. Если ребенок не доел порцию в обед, надо предложить ему есть не то, что он не доел, а что-то еще. Либо просто сделать полдник или ужин чуть более питательным», — советует врач-педиатр Татьяна Дубовицкая.

«Мама и бабушка покупали мне сладости втайне от отца»: подростки о борьбе с РПП

Саша, 18 лет

Я никогда не была худым ребенком, но и не страдала ожирением, не переживала по этому поводу. Однако мой отец всегда пытался привить мне всё «правильное»: это касалось не только еды, но и режима сна, спорта, развлечений, учебы, образа жизни в целом. В детском саду и начальной школе он жестко контролировал, что я ем, в какое время и в каком количестве. Например, почти каждый день он заставлял меня съедать на обед огромную (по детским меркам) порцию с посылом: «Тебе нужно правильно питаться нормальной едой, а не кусочничать», и если я говорила, что наелась, не хочу есть, мне не нравится определенная составляющая блюда (жареный лук, морковь и т. п.), он сидел со мной и следил, пока я давилась едой, но доедала до последней крошки.

Он также запрещал мне есть сладкое, только в качестве редкого исключения возил меня в кафе быстрого питания. В повседневности такая пища была табуированной. Из-за этого мама и бабушка покупали мне сладости, выпечку, газировки, соки и всё, что считается вредной пищей, втайне от отца. Мы буквально прятали от него еду. В 8-м классе я питалась исключительно чипсами и булками — просто «дорвалась» до всего того, что мне запрещали. Это привело меня к максимальному весу, и я решила, что пора худеть. Пробовала разные методы и закончила булимией.

Сначала булимия была в формате «съела вредное — отработала», затем был подсчет калорий, а после — голод и рвота. Когда поняла, что так больше не может продолжаться, пошла на терапию. Сейчас прорабатываю это всё с психотерапевтом, специалистом по РПП.

Арина, 21 год

В детстве я всегда ела то же самое, что и родители, но почему-то, несмотря на занятия спортом и вроде сбалансированное питание, всё время полнела. Мне ставили это в укор, но я не понимала, в чем моя проблема: я же питаюсь как все. Только потом я осознала, что еды было слишком много. Повторяя за взрослыми, я ела большие порции, не помню, чтобы хоть раз испытывала чувство голода в детстве. Лет в 12–13 я начала слышать замечания вроде: «Если бы ты похудела, в школе с тобой еще больше людей бы общалось». Дома у меня вечно вырывали из рук хлеб, сладкое, чтобы я похудела.

Я начала пробовать разные методы: от диет, голодовок, которые длились по неделе и заканчивались срывами, до инфоцыганских блогов с фразами «ешь авокадо — и всё будет как надо». Я начала чувствовать себя хуже и ушла из спорта, потому что у меня постоянно была слабость. В старших классах, когда я начала тусоваться дома у подружки, я выяснила, что можно есть всё что угодно, а потом напиваться и с помощью избыточных доз алкоголя извлекать из себя еду. Конечно, звучит тупо и ужасно, но, когда испробовал все методы, уже некуда идти, а тут появляется что-то рабочее, сложно сдержаться.

Сейчас для меня лучшим лечением стали психотерапия и режим во всем: от сна и бытовых дел до еды. Психотерапевт помог мне раскрыть и другие причины РПП: в детстве мне приходилось целыми днями сидеть с младшим братом, будучи тинейджером, я надолго оставалась дома за старшую. Чтобы чувствовать себя взрослее и увереннее, я подсознательно пыталась стать больше. То же и с телесными наказаниями: у меня на двери в детской всегда висел ремень. Чтобы чувствовать себя защищеннее, я пыталась «обнять» саму себя своим телом. Также у моего отца была привычка отчитывать меня во время приема пищи за столом. С тех пор у меня рефлекс на всю жизнь: после ссоры всегда хочется что-то съесть.

Настя, 20 лет

В детстве, как и всех детей, меня заставляли есть то, что я не особо любила, и доедать до последней крошки. Но я всё равно питалась как хотела и когда хотела, меня в этом плане никто не контролировал. Проблемы у меня начались в подростковом возрасте, когда мой папа нашел себе новую женщину и она стала жить с нами (я была не против).

Папа покупал еду отдельно для меня и себя, а она покупала еду только для себя. Бывало, что я могла съесть по незнанию ее еду, и тогда начинались крики и ссоры. Когда я приходила домой после школы и много ела (а в школе я вообще не ела и терпела до дома, не могла есть на людях), она говорила мне, что если я продолжу так много есть, то растолстею и стану некрасивой. Мне было всё равно, но иногда пролетали мысли о том, что есть мне можно было бы и поменьше.

Пиком для меня стал момент, когда я пришла домой после художественной школы. В тот день я была очень уставшей, ужасно голодной и решила положить себе макароны с тушенкой и две сосиски. Увидев это, женщина папы начала говорить, какая я неправильная: ем мясо с мясом. Видимо, для нее это тоже стало последней каплей, и она начала меня душить.

Вся эта ситуация отразилась на мне не сразу, а где-то через год-полтора, когда я вспомнила всё это и начала жестко худеть. Сейчас я живу со своей тетей. Покупает еду она. Но мне иногда всё еще страшно брать что-то из холодильника, заранее не спросив, можно ли мне это есть.

Катя, 19 лет

Главной причиной моего РПП стало то, что мама очень редко покупала какие-то сладости и всегда говорила: «Это очень вредно. Ты съедаешь эту конфету и вредишь себе. Каждый кусочек — это грамм жира на твоем теле».

Позже, когда мне было около 13, если у меня возникали какие-либо трудности, например, когда я получала двойку, я наказывала себя едой. Съедала сразу три шоколадки с мыслями: «Я буду больше весить — и хуже выглядеть». Так я поправилась и затем начала резко ограничивать себя в еде. Были небольшие срывы, но потом они случались постоянно, я начала питаться очень хаотично.

В детстве я часто жила у бабушки, у нее были строгие правила: первое, второе и обязательно чай с чем-то сладким. Прием пищи по часам, надо съесть всю порцию. Я могла больше часа сидеть за столом и давиться, пока меня не отпустят. Потом приходилось всё наеденное «отрабатывать».

Вика, 21 год

В моей семье еда — это святое. Это утешение, проявление внимания, заботы. Если происходит что-то плохое, я всегда могу взять себе любимые чипсы и газировку, зная, что они меня не подведут. У меня всегда были очень сложные взаимоотношения с отцом, он мог орать на меня, ругать. Каждый раз, когда он вызывал к себе, был огромным стрессом. Но, если я говорила, что я ем, он тут же смягчался: «Ой, тогда сначала поешь, не торопись». Еда — его язык любви. Мы никогда нормально не общались, и он очень не любит давать мне деньги на повседневные нужды, но, если я прошу на еду, он всегда скидывает.

Однажды я просто между делом сказала, что очень хотела бы попробовать фуа-гра. Понятное дело, это очень дорого, поэтому я никогда не видела этого блюда. Но на Новый год он купил кучу фуа-гра. Потом оказалось, что это фуа-гра не такое уж и вкусное, я им объелась, уже не могла его видеть. Но я понимала, что это подарок, что его купили для меня, поэтому давилась и ела, делая вид, что мне очень нравится.

«Это вопрос о смелости родителей — встречаться с чем-то своим»

Ирина Рыбаулина, клинический психолог:

Сколько я имею дело с РПП, это каждый раз очень индивидуальная картина. Я поостерегусь называть конкретные причины и следствия: всё зависит от чувствительности ребенка, его осознанности, способности замечать себя, свое тело, просить поддержку. Но для меня очевидно, что РПП является отражением семейной истории. В подростковом возрасте (10–12 лет) это связано с взрослением и внутрисемейной коммуникацией. Дети хрупкие, у них шаткая идентичность, слабое представление о себе. Сейчас нужно быть к этому особенно внимательным, поскольку РПП очень «помолодело». Больше 10 лет назад, когда я начинала работать в клинике с РПП, это были люди за 20 лет. Сейчас много подростков, детей от 10 лет.

Не стоит игнорировать проблемы ребенка с питанием. Расстройства пищевого поведения очень опасны — от них умирают. Основной фактор того, что у ребенка РПП, — это его фиксация на теме похудения, тела. Весь окружающий мир в таком случае сужается до того, что ты ешь. Подсознательно ребенок начинает воспринимать пищу так: «Еда — это то, через что я могу коммуницировать с внешним миром, это то, на что я могу повлиять. Я могу похудеть — через это я могу чувствовать свою силу, способность, власть». Взрослый должен заметить, что еда стала основной доминантой. Тогда нужна помощь специалистов.

Обычно работа с ребенком, страдающим РПП, двигается гораздо легче, если работать со всей семьей. РПП — это не грипп. Это не та вещь, которой заболел, пока ехал в троллейбусе. Она вырастает из огромного количества факторов: из самоощущения ребенка, из того, как он проживает какой-то период жизни, в какой среде он взращивается, как мама и папа выстраивают отношения с ним, умеют ли родители обратить внимание на переживания ребенка, поддержать его. Если у ребенка возникает такая проблема, было бы неплохо, если бы родители сперва сели и подумали, как они спонсировали текущую ситуацию.

Прежде чем обращаться за помощью для ребенка, страдающего РПП, родителям нужно обратить внимание на себя, на то, как они справляются со своими переживаниями. В моей практике львиная доля семей вообще не знает, что такое переживания. Для них тот факт, что человек может чувствовать, в чем-то быть неуверенным и сознаваться в этом, — это открытие. Часто РПП появляется в семьях, где родители не разговаривают с ребенком о чувствах, волнениях. Это вопрос о смелости родителей — встречаться с чем-то своим.

Чтобы избавить ребенка от комплексов, от сложных отношений с едой и своим телом, родителям самим нужно быть примером любви к своему телу. И речь не о том, чтобы выщипывать брови или подкрашивать глаза. А о том, чтобы чувствовать, что происходит с их телами. Например, чаще задавать самим себе вопросы: я устал — что мне нужно? я напряжен — что мне нужно? я устал, но я буду сам всё делать или я скажу «помоги мне»?

Важно, чтобы ребенок рос в среде, когда переживания и эмоции легальны. РПП — это болезнь, когда есть очень красивый фасад и много запрещенного. Есть фасад успешности, внешнего лоска, социальной красоты и значимости, но при этом на задворках есть очень нелегализованная часть про неуверенность, страх ошибки. При этом человеку очень важно научиться быть и «грандиозной, прекрасной», и «неказявой» — и эту «неказявость» себе позволять.

Обложка: Эдвард Мунк / Public domain; Shutterstock AI / Shutterstock / Fotodom

Выживете ли вы в школьном чате?
Комментарии(8)
««Например, в том же хлебе нет ничего плохого. Вопрос всегда в количестве. Не нужно демонизировать еду», — отмечает нутрициолог Елена Машкова.

Не для всех. Мой ребенок знает, что ему нельзя продукты, содержащие глютен и он ничего тайком не ест. Именно потому что ему с самого начала начали объяснять что это такое и почему ему это нельзя. И это не демонизация, а констатация факта.

«Из-за этого мама и бабушка покупали мне сладости, выпечку, газировки, соки и всё, что считается вредной пищей, втайне от отца.

Мама с бабушкой — мо-лод-цы)))))) Именно они виноваты в том, что у ребенка расшаталась нервная система. Мы не покупаем чипсы, газировки и соки, потому что это реально не полезно и смысла в этом нет. Но у нас в семье никто не станет потихоньку покупать ребенку «запрещенку». Сын, кстати, и не рвется все это есть. Ему просто не нравится вкус
Всем, кто хочет не бояться никакой еды, и есть сладости и газировку без стыда — очень рекомендую блог нутрициолога Александры Ситниковой (pro_appetit). Очень благодарна ей за адекватные отношения с едой в моей семье
Мы не хотим))))))
Также добавлю к этому списку орторексию — разновидность РПП, не менее страшное, чем остальные, со своими особенностями. Дополнительная опасность этого пищевого расстройства заключается в том, что его ооочень сложно распознать на первых порах — да и человек, им страдающий, сам не догадывается. Великолепно мимикрирует под ЗОЖ, собственно, и из-за стремления к ЗОЖ это тоже может возникнуть. Ну и другие причины на то есть.
Вылечить орторексию очень сложно, как и остальные, нужны, во-первых, собственное желание человека, Во-вторых, конечно же, колоссальная поддержка близких.
Я столкнулась с этим много лет назад, долгое время не понимала, через несколько месяцев начала осознавать, что это вовсе не анорексия, как мне говорили врачи. Сама диагностировала себя, можно сказать, сама вернулась из крайне извращённого ЗОЖ в привычное питание, но идеальным, правильным оно не стало до сих пор.
Впоследствии мой «самодиагноз» подтвердили частные специалисты, что уже радует, так как обычно про орторексию многие люди ни слухом ни духом.
Показать все комментарии