Около года назад школьницы из Москвы Крестина, Ангелина и Мария Хачатурян зарезали отца, который их унижал, избивал, насиловал. Теперь за убийство, совершённое группой лиц по предварительному сговору, девочкам грозит до 20 лет лишения свободы. Адвокат Ангелины Хачатурян Алексей Паршин рассказал «Мелу», можно ли спасти сестёр от тюрьмы.
Девочки сейчас под стражей?
Нет, в СИЗО они провели два месяца, сразу после задержания и ареста. Потом следствие изменило меру пресечения на «запрет определённых действий»: сёстры на свободе, но им, например, нельзя общаться друг с другом, с участниками процесса или со СМИ, покидать дом после 21:00 и до 7 утра. При этом им разрешили ходить в школу — Ангелина и Мария смогли доучиться, сдать ЕГЭ. В последний год жизни с отцом у девочек не было этой возможности: Михаил Хачатурян считал дочерей своими рабынями, фактически держал в заложниках. За год сёстры были в школе около шести раз.
Отец жестоко обращался с ними на протяжении всей жизни или только в этот, последний год?
Тут придётся углубиться в историю семьи. У девочек есть же ещё старший брат Сергей и мама – Аурелия Дундук. Сначала Хачатурян издевался только над женой: избивал, унижал, не разрешал выходить из дома. Потом стал бить сына, а когда ему исполнилось 16, просто выгнал на улицу без каких-либо средств: мальчик скитался по подъездам, по друзьям, родственникам.
Роль громоотвода в семье продолжила выполнять Аурелия, Михаил ещё какое-то время издевался над ней, но затем, в 2015 году, тоже выгнал. Именно в тот момент девочки, на которых он до этого не поднимал руку, фактически заняли место матери. Унижать, бить и оскорблять он начал уже их, к тому же — и это доказано следствием — были неоднократные эпизоды сексуального насилия в отношении несовершеннолетних дочерей.
После первого такого эпизода старшая из сестёр, Крестина, пыталась покончить жизнь самоубийством. А у младшей, Марии, сохранился рубец на шее: когда она отказалась выполнить очередную прихоть отца, он вывез её в лес, привязал к дереву и нанёс ножевое ранение. Есть множество других доказанных фактов его преступлений в отношении дочерей, а также других девочек. Известно, например, что Хачатурян рассылал порноролики несовершеннолетним подругам своих несовершеннолетних дочерей.
Разве эти факты не должны помочь сёстрам избежать уголовного преследования?
Следствие продолжает предъявлять им обвинение по особо тяжкой, 105-й статье — «Убийство, совершённое группой лиц по предварительному сговору». Сейчас изменили только мотив, в обвинении сказано (это является установленным фактом), что действия девочек были спровоцированы преступлениями отца, и это считается смягчающим обстоятельством.
Мы с коллегами, адвокатами Крестины и Марии, считаем, что действия девочек были не только просто спровоцированы. Их действия были направлены на предотвращение преступлений в отношении себя, а это –необходимая оборона.
В последние полгода издевательства отца из эпизодических превратились в систематические. Спусковым крючком в бесконечной чреде истязаний стало то, что отец, помимо рукоприкладства и домогательств, стал использовать ещё и газовый баллончик.
В тот день, 27 июля 2018 года, Хачатурян распылял девочкам в лицо перцовый газ — старшая, Крестина, от этого стала задыхаться и потеряла сознание
Стала очевидна угроза жизни, здоровью, поэтому девочки в состоянии полного отчаяния защищали свои жизни тем единственным способом, который они считали возможным в силу своего возраста, психического состояния и обстановки в семье.
И эти их действия, направленные на предотвращение насилия, являются необходимой обороной, которая не обязательно может иметь место в момент совершения преступления, но случается и тогда, когда совершение преступления неминуемо.
Здесь можно провести аналогию с уничтожением террористов. Военные (а иногда целые государства) в такие моменты действуют на упреждение — организованно, целенаправленно, войсковыми операциями. Это тоже необходимая оборона. Никому не придёт в голову судить их за это.
Почему следствие сразу не рассмотрело версию о необходимой обороне?
Арестовав девочек и оценив картину, следователь (на мой взгляд) стал раскручивать их на часть вторую 105-й статьи — на группу лиц, на предварительный сговор, то есть на особо тяжкое преступление. Если почитать первые показания, то для меня очевидно, что написаны они самим следователем: там используются казенные фразы из профессионального жаргона, семнадцатилетняя девчонка, без среднего образования, едва ли будет так формулировать.
Возможно ли переквалифицировать дело на этом этапе?
Мы боремся за это. Сейчас обратились к главе Следственного комитета Бастрыкину с жалобой, что обвинение незаконно, описали почему. Есть ещё Генеральная прокуратура, которая надзирает над СК и которая должна утверждать обвинительное заключение, прежде чем дело уйдёт в суд. Мы при необходимости будем обращаться туда с просьбами не утверждать обвинительное заключение и мотивацией, почему этого не надо делать. Хочу подчеркнуть: мы боремся не за смягчение обвинения, а именно за свободу девочек, освобождение от уголовного преследования.
Известно, что жена Хачатуряна, соседи неоднократно подавали на него заявления в полицию, но никто не давал им ход. Это как-то расследуется?
Мы с коллегами пока не знакомы с материалами дела в полном объёме, поэтому не могу это прокомментировать. Но то, что у Хачатуряна были связи в полиции и поданные на него заявления просто возвращались и рвались у семьи на глазах, — факт.
Так что довольно наивно спрашивать, почему же девочки просто не сбежали. Они рассматривали данный вариант. Но потом встал вопрос, куда и как могут убежать эти затравленные, глубоко травмированные дети, на чьих глазах всю жизнь избивали мать, а когда та обращалась за помощью, государство её не оказывало. И сестры отказались от этой идеи. Родственники тоже были на стороне отца, контролировали перемещения девочек и финансово от него зависели, соответственно, не могли дать сёстрам укрытия. К тому же Хачатурян постоянно угрожал: если сбежите, найду вас, и будет только хуже.
Когда после ареста девочки попали в СИЗО, то говорили: «Тут всё равно лучше, чем дома». Представьте, насколько измученным должен быть ребёнок, чтобы такое сказать. У девочек выявили ряд психических заболеваний: «синдром жестокого обращения», «посттравматическое стрессовое расстройство». Как можно требовать от человека в таком состоянии каких-либо рациональных действий?
Если бы в нашей стране существовал закон о профилактике домашнего насилия, эту трагедию можно было бы предотвратить?
Да, причем ещё на этапе, когда Хачатурян избивал Аурелию. В законе должны быть прописаны не только действия полиции, но и действия органов опеки, здравоохранения. Обратившись за помощью, Аурелия могла бы рассчитывать на убежище, психологическую помощь, на охранный ордер для себя и детей (это когда тирану запрещают приближаться к жертвам). А насильнику стало бы понятно, что за ним наблюдает государство, и, возможно, в дальнейшем актов насилия не происходило бы, не было бы такого опьянения безнаказанностью.
Увы, у нас такого закона нет. Часто подобные дела квалифицируются как административные правонарушения либо дела частного обвинения: жертва сама должна снять побои, собрать документы и доказательства, правильно оформить бумаги, обратиться в суд, нанять адвоката.
Понятие «домашнее насилие» в нашем законодательстве отсутствует. За побои полагается административная ответственность, часто суд взыскивает просто штраф, который опять же ложится бременем на семью или жертву.
Многие считают, что дело сестёр Хачатурян — слишком дикая история. Подобное, мол, никак не может случиться с ними или с их близкими.
Увы, это заблуждение. Пока в нашей стране нет закона о профилактике домашнего насилия, эта история касается каждого. Если не вы лично, то ваш ребёнок, кто-то из родственников может столкнуться с агрессором — и не получить помощи.
К тому же включите телевизор, обратите внимание на рекламу в интернете: насилие как будто пропагандируется, у нас какой-то культ насилия
Образы мужчин, которые унижают женщин, широко используются в медиа, причём многих это не ужасает, а веселит. Мужчины и даже женщины часто оправдывают насилие. «Сама виновата!», «Сама напросилась!» — это звучит повсюду, в том числе и в адрес наших подзащитных. Поэтому столкнуться с насилием, пусть не в такой изощрённой форме, может кто угодно: оно повсюду и не контролируется законом.
В обществе должна формироваться нетерпимость к насилию, и это тоже может быть частью закона — меры профилактики, какие-либо социальные, образовательные программы. У нас же этого нет, а значит, в группе риска абсолютно все.
Материал подготовлен при участии стажера Анны Кадочниковой
Фото: Shutterstock (Doidam 10)
На деле же в статье речь идет об обычном криминальном авторитете, но только с кавказкой спецификой. Что никто не помнит что творят эти криминальные авторитеты? Шантаж, избиения, убийства, подставы, подкуп и т. п. — для них это обычные способы заработка денег и влияния на окружающих. Цапка помните? А 90-е годы, когда бандиты каждый день шли хлопали бизнесменов, друг друга и даже родственников? Так нет же этот случай хотят представить как распространенные проблемы именно в русских семьях — мол везде так, поэтому давайте всех подряд мужчин в России раком поставим. Что все мужчины у нас криминальные авторитеты с Кавказа? Нужно сажать бандитов вовремя — вот, что с власти надо спрашивать, а не с мужчинами бороться. Но хозяевам феминистических организаций и прочей 5-й колонны нужно именно это — создать еще один рычаг влияния на Россию. Бомбить Россию, как они это делали в Югославии, Ираке, Ливии, Сирии они не могут, вот и действуют мягкой силой ежегодно выделяя миллиарды долларов на подрывные организации.