Кажется, что в Европе непривычно много инвалидов. Однако это иллюзия: они просто не сидят дома, потому что в городах есть удобная инфраструктура. Такая же ситуация и в школах: на Западе все дети учатся вместе. Эксперты сходятся во мнении, что главная проблема российских школ — в подготовке учителей и специалистов по инклюзии. Вместе с директором Института проблем инклюзивного образования МГППУ Светланой Алёхиной разбираемся, как помочь преподавателям, у которых в классе есть дети с особенностями.
5 проблем инклюзивного образования в России
Светлана Алёхина, директор Института проблем инклюзивного образования МГППУ
Мы недавно опросили тысячу человек и попросили их оценить ситуацию с инклюзивным образованием. Из 10 максимальных баллов, которые можно было поставить, мы получили в среднем 3,5. Но люди уже понимают, что это сложная задача и отказаться от неё невозможно. При этом всё чаще и чаще звучат оценки, что инклюзивное образование в России — это формальный процесс. В том числе мы слышим такое от людей, отвечающих за эту задачу на государственном уровне.
Когда я вижу успешные практики, то понимаю, что в России учителя вкладывают в эту историю гораздо больше души и самих себя, чем каких-то технологий и методик. Этим мы очень отличаемся от коллег за рубежом, которые работают в более подготовленных условиях и достатке средств.
По данным Общероссийского народного фронта (ОНФ), в России живут более 2 млн детей с разными ограничениями здоровья, из них 700 тысяч — с инвалидностью. Согласно результатам опроса ОНФ и фонда «Национальные ресурсы образования», 46% родителей, чьи дети ходят в обычный детский сад или учатся в школе, признались, что устроить туда ребёнка было непросто.
Треть семей отметили, что хоть ребёнок и получал инклюзивное образование, но в школе не было необходимой среды. Ещё 16% сообщили, что руководство школы или детского сада вообще отказалось принимать их ребёнка, а ещё 2% предложили заплатить за это деньги.
Лишь чуть больше трети родителей (34%) сказали, что их ребёнок нормально учится в обычной школе и может полностью осваивать программу.
У нас, к сожалению, немало системных проблем, поэтому особенные дети учатся в обычных школах в основном благодаря профессиональному творчеству педагога. Они даже без специальных знаний и специальных средств стараются включить ребенка в класс.
Россия — очень большая страна, и инклюзия в ней тоже очень разная. В Москве, например, где она закреплена законом с 2010 года, есть огромный опыт. Накоплены и технологии, и ресурсы, и есть компетентные учителя. А если брать Дальний Восток, там всё сложнее. Педагоги не всегда могут получить дополнительное образование по инклюзии, дистанционно не всему можно научить, а ехать не близко.
Ключевых системных проблем в инклюзивном образовании сегодня, на мой взгляд, пять:
- компетенция учителя,
- неподготовленность среды,
- неумелая работа школы с родителями,
- нехватка денег,
- недостаточная работа СМИ.
Я думаю, что мы могли бы пойти по примеру Италии и Финляндии или других зарубежных стран, которые переучили всех учителей, чтобы ввести инклюзию. Но в России для подобного нужны очень серьезные средства. Сегодня мы смогли рассказать про инклюзию только около 2% педагогов.
Изменения вызывают страх
Проблема с учителями — сложная и многослойная. С одной стороны, это профессиональный аспект. С другой стороны — это простой человек, который получает задачу, к которой он не готов. Ему не хватает знаний, подготовки, его просто не учили работать с особыми детьми. При этом сегодня любой ребёнок с инвалидностью имеет право прийти в обычную школу по месту своего проживания, поэтому учителя можно понять — он не знает этого ребёнка.
Кроме того, на фоне профессиональной неуверенности и нехватки знаний у педагога возникает вопрос: «А почему я вообще должен учить детей с особенностями?» Или: «Если я делаю работу, к которой я не готов, то как это отразится на качестве моего труда?» Учителя очень неравнодушны к своим результатам, и ещё им интересно, что они за это получат. Здесь возникает вопрос мотивации не только внутренней, но и внешней — финансовой.
Нужно решать региональные вопросы с финансированием, чтобы в классе, где есть два-три особых ребёнка, учитель мог получать доплату. Нужен школьный совет, который будет помогать учителю. Иначе будет профанация инклюзии. Формальная инклюзия потому и происходит, что физически ребенок находится в классе, но он никак не включен в совместную деятельность, не участвует на уроке, просто не учится. Такое образование не инклюзивно.
Если в школе нет психолога, логопеда или тьютора, учитель остается в одиночестве. Возникает страх
Что делать? Как учить? Эти вопросы запускают перестройку педагога, что уже давно доказали норвежские коллеги. И учитель либо сдаётся, либо начинает учиться.
Раньше учителя часто просто уходили из школы. Сейчас это уже не выход. Нужно понять, что если ты хочешь оставаться в профессии, то нужно учиться работать с особыми детьми. Нужно общаться с родителями и понимать, какой подход нужен ребенку.
Надо выходить из класса и делать инклюзивной всю школу. Конечно же, это изменение начинается не с учителя, а с директора школы
Педагог проходит профессиональное испытание, он учится новому. И понятно, что вопрос не только в надбавке к зарплате, это не только новые знания, но и приобретение новых нравственных ценностей, новых профессиональных целей.
Учитель — основной человек, который делает наше образование либо включающим, либо исключающим, потому что инклюзивное образование — это задача не политическая, а прежде всего педагогическая. От педагога зависит многое, от эмоционального настроя до его знаний. Сегодня учителя готовят к инклюзии, к построению инклюзивного урока многие организации: институты развития образования, институты повышения квалификации, общественные организации. У нашего института только 12 программ повышения квалификации.
Мы рассматриваем готовность учителя как три ключевых слагаемых:
- знать о том, что это за ребёнок,
- принимать такого ребёнка эмоционально и нравственно,
- уметь взаимодействовать с ребёнком и выстраивать его взаимодействие с другими детьми.
Каждый пятый родитель недоволен
Ещё одна серьёзная проблема — это неподготовленность среды. Мы не можем изменить школу в соответствии с современными стандартами, потому что на это нет ресурсов. Третий момент связан с тем, как мы работаем с родителями.
Каждый пятый родитель недоволен ситуацией с включением его ребёнка в образовательный процесс
Они выбирают (и по закону имеют на это право) траекторию образования, но для того, чтобы включать ребенка в процесс, нужен союз родителей и школы, постоянный диалог и контакт. Вместо этого часто появляется конфликтность, что и мешает работе. Также не менее важно умение школы работать с родителями и разделять с ними ответственность за включение особенных детей в процесс образования. Разрыв между школой и родителями, недоверие в отношениях серьезно резонируют в инклюзивной практике.
Кроме того, мешает нехватка денег. Есть яркая региональная специфика в вопросе экономики инклюзии. В одном регионе власти поддерживают включение особых детей в обычные школы и школа может выполнить все свои гарантии. А в другом регионе руководство решило по-другому. Тогда школа беспомощна, потому что у неё нет денег, чтобы создать нужные условия.
Ещё я бы отдельно выделила важную проблему — это работа средств массовой информации с нашим сознанием. Законодательное право выбора — какую школу выбрать — принадлежит родителям, а родители — это люди, которые пользуются доступными им информационными источниками. Чтобы сделать выбор, они читают интернет, смотрят телевизор.
Журналисты сегодня мало и и не всегда правильно рассказывают про инклюзивную школу. Инклюзию чаще критикуют, нежели говорят о том, как и чем она важна. Инклюзия — это история не про инвалидов, а про всех нас.
Один за всех, и все за одного: советы учителям и директорам
Инклюзивным урок становится тогда, когда учитель умеет организовать совместную деятельность учеников, дать всем задачи и видеть каждого. Ещё важно, чтобы учитель понимал, что такое развитие, а не только знал предметный материал. В школе мы не только передаем знания, но и учим ребёнка относиться с себе, к другим и к миру.
У директора тоже много задач: сделать пространство школы мобильным, гибким и вариативным, адаптировать программы обучения. Для успешной инклюзии нужны специалисты сопровождающего профиля: психологи, дефектологи, логопеды, тьюторы, — люди, которые разбираются в коррекции и знают особенности развития ребенка с инвалидностью, могут составить программу психологической поддержки и помочь учителю найти правильный подход к обучению особого ученика.
По результатам исследований мы видим, что около 70% педагогов, которые учат детей с особенностями, нуждаются в поддержке специалистов. В каждой школе учителям важно обсуждать детей с особенностями, обмениваться опытом, учиться друг у друга. Хорошим местом для обсуждения стратегии включения становится школьный консилиум. Также это профессиональное сотрудничество должно быть и на уроке.
Технология соучительства предполагает, что на уроке не один учитель, а несколько
Все они работают на то, чтобы дети, которые требуют внимания, получали поддержку прямо на уроке. Практика строится на взаимодействии учителя и психолога, учителя и тьютора, иногда в классе еще работает дефектолог или логопед.
Раньше педагоги-психологи работали в отдельных кабинетах. Они забирали детей с уроков на отдельные коррекционные или тренинговые занятия. Сейчас мы приходим к тому, что эти специалисты должны быть включены в учебный процесс. Соединение обучения и поддержки — это технологическое решение, которое обеспечивает включение и даёт универсальный дизайн обычного урока.
Если учитель всё-таки оказывается один на один с классом, где есть особенный ребёнок, то ему нужно повышать свою квалификацию с точки зрения индивидуальных особенностей детей, а также уметь организовать совместную деятельность, владеть навыками адаптации материала и уметь организовать разные формы. Тогда сам учитель становится универсальным!
Если в школе нет специалистов, руководство может заключить договор с коррекционной школой или с центром сопровождения, который находится на этой территории. В школу привлекают нужных специалистов, которые могут помочь учителю с обучением особых детей в обычных классах. Сетевая форма, которая сейчас закреплена законодательно, — это очень хороший инструмент, чтобы школа не только стала открытой, но и привлекла к себе необходимые ресурсы, в том числе и кадровые.
Зачем вообще коррекционные школы, если есть программа инклюзии?
Для развития инклюзии важно сохранить коррекционные школы. Тем самым мы даём родителям выбор. Во многих странах инклюзия развивается точно так же. Например, во Франции или в Германии система очень похожа на нашу.
Россия — очень большая страна, и мы не можем поступить как маленькие страны типа Италии или Финляндии и закрыть все коррекционные школы сразу. Нам нужно больше времени на изменения.
