Какие исторические фигуры восхищают школьников и почему это настораживает
Иногда бывает страшно смотреть на результаты соцопросов про «национального героя», в которых имена Пушкина и Сталина стоят рядом. Учитель истории Игорь Лужецкий спросил школьников, кто из деятелей XIX века им запомнился больше всего, и ответы поставили его в тупик.
Последний урок с десятым классом. Задание, полученное школьниками просто до изнеможения: кого из деятелей XIX века вы запомнили, кого будете приводить в пример своим детям и почему? Отвечают. Запомнили они, по большей части, Кутузовых и Даву с Бернадотами и Блюхерами, а вот в пример детям будут приводить преимущественно Аракчеева.
И тут мне шибко интересно стало, почему именно его. Мы-то всё больше по Сперанскому убивались, а тут нестыковка, потому и интересно. Оказалось, что граф Алексей Андреевич более всего любезен тем, что взяток не брал, из казны не воровал, лишних вопросов не задавал, верен был до чрезвычайности, исполнителен до запятой в указе. Но особенно тем, что исполнителен и не любопытен. Вот такой вот Аракчеев вышел у десятого класса.
И тут мне вообще интересно стало. Говорю им, что были люди и поисполнительнее Аракчеева, вот Рейнхард Гейдрих или Адольф Эйхман. И если классу нужен пример про исполнительность, то эти ребята лучше подойдут. Рассказываю про них, про Окончательное Решение, всё жду, когда ужасаться начнут. Не начали. Наоборот, возражают мне, мол, что вы на них наезжаете, патриоты, приказ выполняли. Не с них спрос, а с тех, кто приказ отдал, а они — идеальные менеджеры — провернуть такое, да ещё во время войны. А Аракчеев, — не унимался я, — выполнил бы он такой приказ?
Молчание было мне ответом. Но, к их чести стоит сказать, что где-то треть присутствующих резко не согласилась с классом. И мы бы продолжили, но звонок. Из кабинета я вышел злой на детей. Но уже в курилке, остывая, понял, что они честно дали мне тот ответ, который у них был. У них не могло быть иного ответа, кроме ответа про хорошего Гейдриха. Дело в том, что мы десять лет учили их выполнять то, что скажут сверху.
Почему? Потому что так сказали сверху. Хорошо это или плохо — неважно.
Тебе дали приказ, потом оценили качество его исполнения. Суть приказа не важна абсолютно. Мы их этому учили, они честно учились
И если так пойдёт и дальше, то не стоит удивляться, если мы вырастим нового Гейдриха.
На лето они получили задание: посмотреть художественный фильм «Нюрнбергский процесс» 1961 года и написать сочинение на тему «Где заканчивается необходимость исполнять приказ и появляется право на неподчинение и бунт».
Что же касается Нюрнбергского процесса, то с чисто юридической точки зрения он был в известной мере натягиванием совы на глобус — ведь нацистов судили, по сути, за то, что они честно исполняли законы своей страны. Уж такие в гитлеровской Германии были законы. И эти законы поддерживались большинством населения — то есть, были вполне демократическими. Если посмотреть архивные фото и кино-материалы, то мы увидим миллионы немцев радостно и совершенно искренне привествующих Гитлера и прочих нацистских вождей. Не по принуждению и не под дулами автоматов. Миллионы немцев были рады жить в стране, где дела вершили палачи Гейдрих и Эйхман.
Поэтому пример Нюрнбергского процесса думающего подростка может научить лишь одному — не надо проигрывать войну. Если проиграешь, то на тебя всех бобиков спустят (как на жителей библейских Содома и Гоморры — ведь там тоже всё началось с того, что «Бера, царь Содомский, Бирша, царь Гоморрский, Шинава, царь Адмы, Шемевера, царь Севоимский, и царь Белы, которая есть Сигор» проиграли войну) и все твои законы преступными объявят.
Поэтому ответ на заданный вопрос «Где заканчивается необходимость исполнять приказ и появляется право на неподчинение и бунт?» прост. Заканчивается там, где появляется риск того, что твоя страна войну проиграет. Тогда господа победители тебе и припомнят все исполненные тобой приказы. Если же твоя страна побеждает в войне, то делай всё, что хочешь — хотьт вспарывай животы беременным и пей кровь добытых таким образом младенцев. Никто и не пикнет. А твой фюрер лишь пожмёт тебе руку и повесит крест на впалую грудь.