«Рассматривать литературу как рядовой предмет нельзя, консерватизм неуместен»

Часто нелюбовь детей к школьной программе основывается на том, что идеи и настроения произведений для них чужды и не актуальны. В шестом классе они вряд ли увлекутся «Панорамой Москвы» Лермонтова, а в седьмом несерьёзно отнесутся к пылким речам Ромео. Вся эта литература прекрасна и вечна, но уместность и последовательность её изучения клиширована и не привлекает внимания в определённом возрасте.

Основная проблема состоит в том, что дети должны получать ту информацию, которая значима для них сейчас. Поэтому неудивительно видеть ребёнка, увлеченно читающего Роулинг, а не страстно анализирующего выпуски лицейского журнала Пушкина. Ты наблюдаешь за детьми, видишь их реакции, поэтому и делаешь соответствующие выводы. После уроков литературы с неинтересными для них вещами, как бы они при этом не были проведены, ты видишь оживление на лицах детей, когда им предлагается провести урок внеклассного чтения. Конечно, ведь они расскажут о тех книгах, которые действительно любят.

Ребёнка всегда тянет к тому, что в большей степени соответствует его природе. Это помогает родителям и педагогам увидеть превалирующие в нем потребности и таланты, зачатки будущего ремесла. Поэтому литература должна соответствовать настроению возраста детей. Это можно легко оспорить, потому что многим взрослым будет интересно читать и «Маленького принца», и «Приключения Гекльберри Финна», но не все дети смогут и захотят понять и увидеть ценность в «Повести временных лет». Не все дети смогут оценить достоинство языка поэзии Ломоносова. А сможет ли это сделать большинство взрослых сегодня? Или лучше спросить — захотят ли они? Возможно, мы найдём их в специализирующихся на соответствующей литературе кругах. Это наша история и наследие, но обязательство изучения, тем более в несоответствующем возрасте, вызывает только отторжение.

Конечно, можно сказать, что всё зависит от учителя. Да, от учителя зависит очень много. Можно ещё сказать, что раньше дети в средней школе изучали темы и куда посложнее «Снегурочки» Островского, но, тем не менее, сегодня ты скорее можешь заинтересовать ребёнка литературой, когда нарушаешь следования учебной программе.

Когда на моих уроках дети читают повесть «Барышня-крестьянка», они оживают на моментах авантюры Лизы, её переодевании и попытке увидеть барина, но вся остальная перипетия событий их не волнует. Я ни в коем случае не собираюсь опровергать литературные достоинства упоминаемых произведений, нет, здесь ясно одно — детям эти произведения не интересны. Это не туманные размышления, а практическое видение процесса.

Когда в шестом классе мои ученики читают «Детство» Льва Толстого, то по их лицам видно, что это произведение не цепляет, не будоражит

И его язык кажется им пресным. Однако если им посоветовать аналогичное произведение Максима Горького, которого нет в большинстве школьных программ или изучение которого совершенно поверхностно, то они, читая его, испытывают неподдельные эмоции. Сами проживают всю книгу, она не оставляет их равнодушными. С помощью таких книг они и начинают что-то ценить, видеть и понимать.

Кстати, детям не создают такого представления как «язык произведения». Они не понимают, что это значит. А ещё им чаще всего не дают никакого права голоса. И когда я приходила работать в пятые-шестые классы, то понимала, что основное отвращение к литературе заключается в её ограниченном преподавании, совершенно фактическом изложении. Фактами-то и можно заинтересовать, например, когда станете в старшей школе рассказывать детям про Солженицына.

Поэтому я всегда разрешала своим ученикам говорить не только о понравившихся моментах. Вероятно, высказавшись о том, что «Записки охотника», скажем, были не интересны, ученик будет чувствовать себя более комфортно, нежели когда он будет молча выуживать из себя достоинства книги.

Новые ученики после моего вопроса «Что вам понравилось в этой книге?» смотрели на меня ошарашенными глазами. Раньше им такой свободы слова не предлагалось

Но сейчас не об этом. Я всегда старалась задействовать литературу, которой нет в школьной программе. Реакция детей говорила сама за себя. После попыток проанализировать сложные сонеты Шекспира в 13 лет, дети оживают, когда им предлагается прочтение, скажем, «Повелителя Мух» Голдинга. Сонеты они учили, заставляя себя, а «Повелителя Мух» читали с большим увлечением, так же увлеченно потом и анализировали. Почему? Потому что это им сейчас близко, именно это и воспитывает их, потому что говорит о знакомой им жизни сверстников. Представьте себе мальчишек и девочек 13 лет, которые сначала видят такой текст:

Этот текст является прекрасным 130 сонетом Шекспира, данным здесь в переводе Маршака. А теперь представьте себе сюжет, где на необитаемом острове оказываются группы ребят, от трёх до 14 лет, они выбирают вожака, создают системную организацию, изучают остров, борются за выживание. Эта борьба большинство из них делает настоящими дикарями, а в ком-то сохраняет цивилизацию. Но именно эту книгу, «Повелителя Мух» Голдинга, интересно читать детям в седьмом классе, потому что они смотрят на себя со стороны, у них появляется прекрасная возможность подумать: «А как бы поступил на месте этих ребят я?»
Или, к примеру, такое стихотворение Пушкина:

Это замечательное стихотворение, насыщенное всевозможными эстетическими и философскими ценностями, и детям можно прекрасно объяснить все про образ поэта и певца, его вкрадчивость и возвышенность, рассказать им почему он печален, отчего он плачет и т. д. И дети всё поймут. Но интереса в их глазах к тексту я не вижу. Они его пройдут и забудут.

Далее другое программное стихотворение Пушкина, данное в учебнике Курдюмовой по литературе для седьмых классов:

Да, дети посмеются над словом похмелье и сделают понимающий вид на словах «слезами обольюсь», но оценят ли они все стихотворение должным образом даже при всех стараниях учителя?

У меня есть небольшая практика. Иногда в конце урока я кратко рассказываю детям о каком-то новом писателе или читаю стихотворение автора, которого, они, вероятно, и никогда не услышат в своей жизни, так вот эти отрывки зачастую полностью поглощают детский интерес. После урока литературы, посвященного поэзии Пушкина и прекрасному вдумчивому разбору его стихотворений, дети услышали такое стихотворение Уильяма Блейка:

И это стихотворение поразило детей, они захотели узнать про поэта, написавшего его. Такие метафоры и образы одновременно насущны и сказочны. И именно они становятся близки детям. После прочтения
подобных стихотворений в классе воцаряется вдумчивая тишина, дети осмысливают, а не просто анализируют для получения отметки. И примеров можно подобрать бесконечное множество.

Контраст, который вызывают внепрограммные произведения, совершенно поразителен

Мне бы хотелось, чтобы изучение литературы было более концептуальным и расширенным. Например, оно было бы разделено на определенные разделы, например, «Образ ребенка в мировой литературе», «Приключенческий роман», «Что значит быть художником?» и т. п. Каждый раздел содержал бы совершенно разных авторов, объединенных за счет схожести тематик произведений.

Такие варианты есть и в простых учебниках. Когда поэзию, например, изучают по циклам «Пейзаж», «Гражданская лирика» и поэты там подобраны соответственно. При этом основной упор программы направлен на соблюдение хронологии. Но это другое, и здесь подход также весьма ограничен.

Или же, школьную программу стоит просто расширять, сокращая время на изучение тех произведений, которые занимают неоправданное количество времени. Думаю, что сознание школьника мало потеряет, если количество часов, отведенных на изучение той же древнерусской литературы, немного сократится.

Если акцент и делается на хронологию и русскую литературу, то следует выделять большее количество часов на другие книги, актуальные для детей, изучать что-то и из современной литературы. Не просто выделяя для этого какие-то резервные уроки или устраивая раз в месяц внеклассное чтение. Надо создавать динамику предмета, это ни в коем случае не будет умалять достоинства классики.

Мы живём в новом времени, которое само собой требует обновлённого подхода к закостенелому перечню преподаваемой литературы.

Разумеется, если полностью поддаться интересам учащихся, то можно и вообще половину предметов убрать. Это понятно. Ведь многим неинтересно учить теории по геометрии или строение атомов. Но у литературы есть возможность дать выбор. В любом случае, рассматривать литературу как рядовой школьный предмет невозможно. Она выходит за эти рамки, поэтому лично я считаю, что в ней консерватизм неуместен. На уроках литературы у детей должны появляться новые взгляды на вещи, способности мыслить и говорить. И если освещаемые темы будут им близки по духу, то они сами будут хотеть и думать об этом, и говорить.