Почему Иисуса и Деву Марию изображали как мужа и жену
Почему Иисуса и Деву Марию изображали как мужа и жену

Почему Иисуса и Деву Марию изображали как мужа и жену

Да, такое было во времена раннего христианства

АСТ

01.02.2018

«Страдающее Средневековье» — это паблик «ВКонтакте» для тех, кто любит историю и ещё больше любит про историю пошутить и сделать пару мемов из средневековых картин. Теперь в издательстве АСТ выходит книга «Страдающее Средневековье», где трое историков Сергей Зотов, Михаил Майзульс и Дильшат Харман рассказывают о парадоксах священной иконографии. «Мел» публикует фрагмент книги «Сын-жених и мать-невеста».

В центральной апсиде церкви Санта-Мария-ин-Трастевере в Риме находится мозаика, выполненная в 1140–1143 годах. На троне восседают Дева Мария и Иисус, причём Иисус одной рукой обнимает мать, а в другой держит книгу, раскрытую на словах Veni electa mea, ponam in te tronam meam («Приди, избранная моя, и я положу мой трон в тебе»), которые читались во время службы на праздник Успения Богородицы. Богоматерь, одетая как царица, разворачивает свиток с цитатой из Песни Песней (8:3): Leva eius sub capite meo et dextera illius amplexabit me («Левая рука его у меня под головою, а правая обнимает меня»). Чем объяснить такую любовную тему в изображении матери и сына?

Мозаика в церкви Санта-Мария-ин-Трастевере. Рим, Италия, 1140–1143 года

Чтобы понять смысл этого образа и символику Христа-жениха и Девы Марии-невесты, которая в нём заложена, необходимо вернуться к истокам христианского богословия. Апостол Павел писал о том, что Иисус — это «новый Адам», ведь он искупил первородный грех, который предок всех людей сотворил в Эдеме:

«Ибо, как смерть через человека, так через человека и воскресение мертвых. Как в Адаме все умирают, так во Христе все оживут […] первый человек Адам стал душею живущею; а последний Адам есть дух животворящий» (1 Кор. 15:21–22, 45)

Ириней Лионский во II веке назвал Деву Марию «новой Евой», поскольку она исправила грех своей прародительницы. Как смерть овладела родом людским после того, как Ева ослушалась Бога, так и спасение человечества стало возможно после безусловного послушания Богоматери воле Божьей.

Эти аналогии довольно рано приводят к тому, что мать и сын — Мария и Иисус — начинают символически изображаться как муж и жена. Ведь Адам и Ева были супругами, а Иисус и Мария — новые Адам и Ева. Кроме того, Церковь часто олицетворяли в образе Богоматери. А Церковь, как говорил апостол Павел в Послании к эфесянам, есть невеста Христа. Это вновь подводит к идее любовного союза Иисуса с его матерью.

Первым, кто прямо назвал Деву Марию «невестой Христовой», был христианский богослов и поэт Ефрем Сирин (306–373):

«Я — сестра Твоя, потому что и Я из дома Давида, который отец Нам обоим. Я — Матерь Твоя, потому что родила Тебя. Я — невеста Твоя, потому что Тебе посвящена. Я — раба и дщерь, потому что купил Ты Меня кровью и крестил Меня в водах»

Песнопения на Рождество Христово (VII), вторая половина IV в

Наконец, тут важна ассоциация Девы Марии с персонажем одной из самых эротически насыщенных книг Ветхого Завета — Песни Песней. В этом тексте любовник, описываемый как Царь или как Соломон, ищет и находит свою возлюбленную Шуламиту (Суламифь), а она, в свою очередь, тоже ищет, теряет и находит его. Песнь Песней прославляет красоту, чистоту и плодовитость Невесты.

Богословы издавна интерпретировали эту историю, рассказанную языком снов и видений, как развёрнутую метафору любви Бога к своему народу, которая была описана как супружеская любовь, чтобы сделать текст понятней и ближе читателю. В этом христианское толкование опиралось на иудейское. В соответствии с ним, Песнь Песней повествовала о любви Бога к Израилю (потому эту книгу в синагогах читали во время праздника Песах, посвящённого освобождению евреев из египетского рабства).

Уже в IV в. Амвросий Медиоланский, миланский епископ и один из учителей Церкви, сравнивал Деву Марию с Шуламитой:

«Как прекрасно и то, что под образом Церкви предречено о Марии; конечно, если только ты будешь обращать внимание не на телесные члены, а на таинства Его рождения. Вот что говорится относительно нее: Округление бедр твоих, как ожерелье, дело рук искусного художника; живот твой — круглая чаша, в которой не истощается ароматное вино; чрево твое — ворох пшеницы, обставленный лилиями» (Песн. 7:2»3)

О девстве и браке (VI), 377 г

Эта идея получила новую жизнь в сочинениях Бернарда Клервосского, крупнейшего цистерцианского богослова и мистика, пламенного почитателя Девы Марии. В своих 86 проповедях на Песнь Песней он постоянно идентифицирует Христа с любовником из этой книги, а Марию — с его невестой и женой.

Первые попытки проиллюстрировать брак Иисуса и Марии делались исключительно в манускриптах, предназначенных для монашествующих, то есть для самой образованной части общества (до XIII в. большинство рукописей изготавливалось в монастырях и хранилось в их библиотеках).

Чаще всего изображение влюбленной пары появляется в первой главе Песни Песней, в инициале «О», с которого начинается фраза Osculetur me osculo oris sui, то есть «Да лобзает он меня лобзанием уст своих!».

Библия. Аббатство Сент-Аман, Франция, 1097 год. Оба священных любовника в инициале «О» объединены одним крестообразным нимбом

На некоторых иллюстрациях кроме Марии-Церкви появляется и вторая женская фигура — олицетворение Синагоги. Если Церковь — общность всех верующих во Христа, Синагога — общность всех верующих иудеев, оставшихся в рамках Ветхого Завета.

Библия из Сен-Бенинь. Дижон, Франция, первая половина XII века. Между ног Христа-Жениха стоит Шуламита. По правую руку «Церковь, по левую, в последний раз обернувшись, удаляется Синагога
Библия Стефана Хардинга. Аббатство Сито, Франция, ок. 1109–1111 годов. Христос отталкивает от себя Синагогу — кто-то выскоблил ей лицо, как это часто делали с демонами и грешниками. Рядом с невозмутимым выражением лица стоит Церковь-Мария в короне

В самом тексте Песни Песней, написанном задолго до появления христианства, ни Церковь, ни Синагога, конечно, не упоминаются. Все эти истории про соперничество, принятие и отвержение были созданы средневековыми богословами-комментаторами. В частности, Амвросий Медиоланский полагал, что именно Синагога произносит слова «Дщери Иерусалимские! Черна я, но красива, как шатры Кидарские, как завесы Соломоновы. Не смотрите на меня, что я смугла, ибо солнце опалило меня: сыновья матери моей разгневались на меня, поставили меня стеречь виноградники, — моего собственного виноградника я не стерегла» (1:4-5). По его мнению, «чернота» означает черноту неверия Синагоги. В то же время она красива, так как ей был дан ветхозаветный Закон, и, если она обратится ко Христу, то красота к ней вернётся. Григорий Великий (ок. 540–604), папа римский и один из учителей Церкви, был уверен, что Синагога не только возвратится ко Христу, но и станет такой же прекрасной, как Церковь.

Гонорий Августодунский. Комментарий на Песнь Песней. Бавария или Австрия, вторая половина XII век

Это одна из сложнейших иллюстраций к Песни Песней, где, вероятнее всего, Христос изображён одновременно с Девой Марией-Церковью и Синагогой. Внутри укреплённого города сидят Жених (Sponsus) и Невеста (Sponsa) — оба они коронованы и окружены нимбами. Жених правой рукой обнимает Невесту — рядом с её плечом написано «Правая рука обнимает меня» (2:6 или 8:3). У груди женщина держит книгу, где читается первый стих Песни Песней. Оба персонажа находятся в полном согласии. Однако левая рука жениха, из которой льётся кровь, проникает в маленькое окошечко и ласкает третью фигуру, находящуюся за стенами города. Это и есть Синагога. Чтобы у нас не осталось сомнений в том, что здесь происходит, рядом с окном помещены слова «Левая рука его у меня под головою» — это первая часть стиха, который написан рядом с Девой. На свитке второй женщины видны слова «Возлюбленный мой протянул руку свою сквозь скважину, и нутренность моя взволновалась от него» (5:4). Поблизости растёт высокое дерево, на котором развевается последняя надпись: «Под яблоней разбудила я тебя» (8:5). Вся эта сцена иллюстрирует текст Гонория Августодунского (1080–1154), который, комментируя Песнь Песней, придумал поразительную историю об императоре-Христе, его жене-Церкви и наложнице-Синагоге. И Церковь, и Синагога приносят Христу наследников, но Синагога в состоянии сделаться равной Церкви только тогда, когда обретёт «сокровище послушания».

Григорий Великий. Комментарий на Песнь Песней. Франция, вторая половина XII века

Инициал Р, открывающий текст Pulchra es arnica mea suavis et decora sicut Hierusalem («Прекрасна ты, возлюбленная моя… любезна, как Иерусалим»). В этом комментарии на Песнь Песней рассказывается о том, как в будущем Синагога (символ общины иудеев) будет обращена в христианство. На изображении Христос-Жених обнимает свою вторую невесту — Синагогу, у которой даже появляется нимб. Из отверженной любовницы она превращается в законную жену — такую же, как Церковь.

Итак, мы видим, что в рукописях появляются изображения Христа-жениха и двух его невест, из которых одна является его матерью! Правда, если смотреть только на иллюстрации и подписи к ним, о «кровосмесительном» союзе можно и не догадаться. Для того, чтобы разобраться в символизме женской фигуры рядом с Христом, требовалось прочитать комментарии к Песни Песней.

Возможно, эти странные и богословски насыщенные образы никогда бы не вышли за стены монастырей. Но после того, как святой Бернард Клервосский, комментатор и популяризатор Песни Песней, посетил Рим, папа Иннокентий II, вдохновлённый его визитом, заказал для церкви Санта-Мария-ин-Трастевере огромную мозаику. Это была первая попытка донести образ Марии-невесты-супруги не только до учёных клириков, но и до масс верующих.

Что спросить у «МЕЛА»?
Комментариев пока нет