В 2021 году киноведческая артель 1895.io выпустила первую на русском языке книгу об отце российской анимации Владиславе Старевиче —
«Дрессировщик жуков. Владислав Старевич создает анимацию». Публикуем отрывок из неё — это фрагмент статьи энтомолога Тимофея Левченко, который изучил персонажей мультфильмов Старевича и рассказал, что на самом деле общего у его кукол и настоящих насекомых.
Из биографии Владислава Старевича, написанной польским киноведом Владиславом Евсевицким, известно, что насекомыми будущий режиссер начал интересоваться с детских лет, еще живя в Ковно (ныне Каунас в Литве). Вероятно, тому был ряд причин.
С одной стороны, родные развивали у него чувство прекрасного через живую природу. Дядя Теофил брал племянника с собой в охотничьи походы по окрестностям и ловил силками диких птиц. Подход к содержанию различных птиц в доме был творческий: их рисовали, слушали пение и дрессировали. С другой стороны, огромное впечатление на маленького Владислава оказали сопровождаемые звуками движущиеся изображения «туманных картинок» и «волшебного фонаря». Такие изображения, по сути, — миниатюры реальности.
Первые упоминания насекомых в биографии Старевича относятся к весне 1898 года, когда он сбежал с церковной службы, чтобы ловить бабочек на лугах у Немана (к тому времени у него уже были специальные энтомологические булавки для накалывания и расправления насекомых). В воспоминаниях об этом случае Старевич упоминает зорьку (в оригинале — аврора) Anthocharis cardamines, которая летает в апреле — июне, а также перезимовавших лимонниц Gonepteryx rhamni и траурницу Nymphalis antiopa. Другой эпизод относится к периоду его жизни в Дерпте (ныне Тарту в Эстонии), где Старевич продолжил обучение в местной гимназии. Там он развивал свои навыки ловли и препарирования насекомых, преимущественно бабочек. Этому способствовало знакомство с сыном учителя естествознания, с которым они выпускали свой «Энтомологический журнал».
Следующий этап его увлечений связан с Ковенским городским музеем, для которого Старевич активно собирал материалы — фотографии, фильмы и предметы местного быта для этнографического отдела. Сохранились чеки на покупку необходимого оборудования (булавок, коробок и проч.) для создания музейной коллекции насекомых силами Старевича. Современники вспоминали, что в зрелом возрасте он был знатоком местной фауны и обменивался насекомыми с другими коллекционерами. Однако назвать его энтомологом в полном смысле этого термина нельзя (неизвестны какие-либо его научные публикации по насекомым) — Старевич скорее был продвинутым коллекционером.
Первые фильмы
Именно знания Старевича о поведении и биологии насекомых, а также увлечение кино послужили основой для создания его первых энтомологических фильмов, снятых на средства музея в 1909 году — несохранившихся кинолент о дикой природе «Жизнь стрекозы» и «Скарабеи». Известно, что в первом были показаны жизнь и развитие стрекозы рода Libellula. Со вторым сложнее: если допустить, что для съемок использовались местные живые насекомые, то в роли скарабеев, вероятно, были задействованы наиболее крупные жуки-навозники местной фауны — землерои Geotrupes. Настоящие скарабеи Scarabaeus в этих широтах не обитают.
Насекомые оказались удобным и доступным объектом для киносъемки: такие актеры не занимают много места в доме и не требуют особых усилий для прокорма и содержания. Но были и специфические проблемы, с которыми столкнулся Старевич во время работы над следующим фильмом — «Битвой жуков-рогачей». Режиссер вспоминал, что ему никак не удавалось отснять при хорошем освещении желаемые движения битвы самцов жуков-оленей Lucanus cervus: насекомые стояли неподвижно, напуганные светом, или же совершали много лишних движений в противоположную от камеры сторону.
Чтобы добиться от актеров желанного результата, Старевич решил использовать не живых, а мертвых засушенных жуков
Плотные наружные покровы насекомых сохраняются в засушенном виде настолько хорошо, что их сложно отличить от живых. В таком состоянии они могут храниться сколь угодно долго. В результате режиссер пришел к следующему техническому решению: в лапки жуков он вставил проволоку и смазал суставы воском — так можно было фиксировать, а затем менять их естественные прижизненные позы.
Эти насекомые впечатлили Старевича неспроста: жук-олень — самый крупный по размерам тела вид жуков. Самцы могут достигать в длину 9 см, хотя обычно не превышают 7 см. Почти сто лет назад жуки-олени обитали и в Литве, но сейчас вымерли из-за хозяйственной деятельности (главным образом из-за сокращения трухлявых пней и валежника в лесах, в которых развиваются личинки — детеныши рогачей).
Исследователи творчества Старевича нередко говорят о карикатурности его персонажей-насекомых, совершенно человекоподобных по своему поведению. Однако мало кто отмечает, что в его фильмах время от времени прослеживается связь с особенностями поведения насекомых в природе, как это часто бывает в народных сказках о зверях и птицах. Пробный фильм Старевича, который сохранился в Госфильмофонде РФ под названием «Веселые сценки из жизни насекомых», — наглядный пример использования традиционных типажей, отразившихся в народном сознании.
Так, оркестр насекомых-музыкантов состоит из нескольких видов кузнечиков, вероятно, родов Tettigonia и Decticus (на контрабасе). Самцы певчих Tettigonia действительно хорошо поют в кронах деревьев во второй половине лета. Но их пение — результат трения сложенных передних крыльев. У самок такого певческого аппарата нет. Однако на экране в оркестре участвуют как самки (с длинными яйцекладами), так и самцы, да и играют они на миниатюрных музыкальных инструментах.
Зачинщики торжества — жених, крупный самец жука-оленя, и невеста — стрекоза из рода красоток Calopteryx. В роли священника, скрепляющего их брак, выступает бражник Sphingidae. В природе эти бабочки действительно по ночам охотно слетаются на запах какой-нибудь бражки, например пива, чем пользуются охотники на бабочек. За спиной у «святого» бражника стоят две бабочки рода Limantria, по-русски монашенки. Вероятно, автор использовал самок широко распространенного и крупного вредителя лесов из этого рода — непарного шелкопряда Limantria dispar. Подобную насмешку над духовенством могли бы рассмотреть только немногие знатоки насекомых.
В качестве свиты выступают многочисленные бабочки — как местные, так и экзотические, более десятка видов. Со стороны жениха пришли жуки-усачи Cerambycidae. Образцом трудоемкости и терпения автора выглядят настоящие лапки жуков, держащие бокалы коготками лапок. Еду для гостей готовят какие-то представители отряда перепончатокрылых насекомых. Возможно, таким образом автор хотел изобразить пчел-трудяг. Однако на некоторых кадрах можно заметить рисунок на брюшке, говорящий в пользу того, что это складчатокрылые осы Vespidae. Скорее всего, тут были задействованы крупные осы — шершни Vespa crabro. Удивительно, но каждую такую «героиню» Старевич снабдил передничком, шапочкой и вручил в лапки посуду.
«Прекрасная Люканида»
В фильме «Прекрасная Люканида, или Война усачей с рогачами» Старевич провел параллель между псевдоисторическим сюжетом из жизни аристократии и жучиной возней на поврежденном стволе дуба с вытекающим соком. Это неслучайно: усачи, рогачи, бронзовки и другие жуки действительно очень любят древесный сок. Разные виды жуков могут даже сражаться за место у этой трещины. Кроме того, самцы встречают там самок и готовы драться за них с другими представителями своего вида. Возможно, такую картину Старевич и сам наблюдал в природе в лесу под Ковно. С другой стороны, не исключено, что он мог вдохновиться сюжетом из популярного в те годы издания «Жизнь животных» Альфреда Брема.
Имена главных героев взяты из латинских названий представителей семейств рогачей Lucanidae и усачей Crambycidae. В роли Цервуса выступает уже указанный выше жук-олень Lucanus cervus, в роли Героса — большой дубовый усач Cerambyx cerdo, указанный у Брема как Cerambyx heros (под старым названием, ныне синонимом). Примечательно, что у этих видов самцы крупнее самок и склонны к дракам как за самок, так и за территорию.
Кроме того, самцы усачей обладают более длинными и развесистыми усами, чем самки, а рогачи — более крупными челюстями, которые ошибочно называют рогами. Потому вдвойне комично, когда в современной реконструкции фильма диктор, зачитывающий за кадром либретто, приписывает невзрачной маленькой самке жука-оленя Люканиде «изящество, грацию и красоту».
Стоит обратить внимание, что третья пара конечностей Люканиды и других жуков в этом фильме фальшивая, эти «ноги» значительно длиннее настоящих и передают определенную часть эмоций персонажей. И в этом, и в других фильмах Старевича конечности насекомых, как правило, заменены на искусственные, которые иногда бывает трудно отличить от настоящих. Возможно, Старевич сделал это, чтобы ускорить процесс съемки.
«Месть кинематографического оператора»
Самцы жука-оленя стали завсегдатаями в фильмах Старевича и в дальнейшем появлялись не раз в ролях первого (в несохранившейся «Авиационной неделе насекомых») и второго планов. В «Мести кинематографического оператора» того же 1912 года жук-олень играет роль слуги в жучином доме. В этом доме, уже ничем не напоминающем о повадках настоящих насекомых, проживает семейство крупных тропических жуков.
В роли госпожи Жуковой выступает представительница семейства златок Buprestidae, похожая на австралийскую Temognatha или же в значительной степени муляжированная. Златки действительно очень яркие и блестящие жуки, особенно в тропиках. Возможно, так автор хотел акцентировать внимание на роскоши и внешнем блеске дамы, на том, что сегодня называют гламуром.
В качестве господина Жукова задействован либо представитель жуков-носорогов Dynastinae, может быть, африканский Oryctes gigas или другой вид, сравнимый по размерам с жуком-оленем. Носорог — это сильный жук, не отличающийся сообразительностью. Дополнительный штрих: настоящий рог на голове намекает на измену супруги.
В кабаре «Веселая стрекоза» за столиками появляются насекомые, известные по прошлым фильмам Старевича — жуки Цервус и Герое, а также серый кузнечик-контрабасист Decticus. Но здесь брюшко и усы кузнечика, выступающего, как выясняется в дальнейшем, в роли кинооператора, заменены различными материалами, так же как и некоторые другие детали строения насекомых.
Танцовщицу-стрекозу изображает крупная стрекоза-коромысло Aeshna. С одной стороны, длинное брюшко с сетчатым рисунком у коромысла могло напоминать ноги настоящей танцовщицы. С другой стороны, в прошлом в России стрекозой называли любое скачущее и поющее насекомое, а также людей, которые образно вели себя похожим образом. У стрекозы совершенно плоские крылья, свидетельствующие об их искусственном происхождении: у настоящей стрекозы крылья слегка выпуклые, особенно у основания.
Совершенно неузнаваемым оказался Усачино, знакомый художник и любовник Жуковой; в его теле искусственных элементов уже больше, чем настоящих: голова и ноги, скорее, напоминают эти же части тела у кузнечика, но крылья явно жучиные. Судя по имени, Старевич предполагал создать жука-усача Cerambycidae, но, может быть, не имел под рукой представителя семейства должного размера. Все же речь идет о насекомых длиной около 7 см и больше — для них это довольно крупный размер.
В кинотеатре, где Жуковы смотрят фильм «Неверный муж», снятый кузнечиком-кинооператором, сидят уже знакомые жуки-олени, махаон Papilio machaon на соцветии нивяника (как бы на галерке) и муравьи — полностью искусственные, сравнимые по размерам с жуками. Муравьев подобного, сопоставимого по масштабу с жуками, размера в природе просто не бывает.
«Стрекоза и муравей»
Гигантские муравьи появились вновь в вышедшем на следующий год фильме «Стрекоза и муравей» (1913). Вторую главную роль тут сыграл уже известный кузнечик.
Сюжет этого произведения возник еще в очень древние времена на Ближнем Востоке и получил массу интерпретаций в России и за рубежом. В одной из самых древних ассирийских версий действительно фигурировали муравей и кузнечик. У Эзопа речь шла о муравье и жуке-скарабее, позднее — о цикаде. Распространенный в Византии вариант с цикадой попал в Западную Европу. При вольном переводе и адаптации в России цикада уже превратилась в стрекозу, во взрослом состоянии не имеющую органов звуковой коммуникации. Поэтому под «стрекозой» имеется в виду не представитель отряда стрекоз Odonata, а некое неопределенное насекомое, издающее стрекот.
У Старевича также сохраняется эта путаница. Однако у него муравей живет не один, а как и полагается всем муравьям, колонией. Пока кузнечик играет на скрипке, выпивает с жуками-оленями и насмехается над неудачами муравьев, те строят свой капитальный дом и запасают дрова. Старевич использовал текст басни в стихотворном варианте И. А. Крылова: в финале смеется муравей, а кузнечика ждет трагичный конец.
У кузнечика в этом фильме уже двигается верхняя губа: так автор пытался, должно быть, добавить эмоций своему герою. В последующих фильмах Старевич развивает подвижность лиц у своих кукольных персонажей, поэтому насекомые с немыми из- за панциря «мордочками» уходят на второй план. В фильме того же года, «Рождество обитателей леса», уже появляется кукла Деда Мороза, а насекомые — знакомые по прошлым фильмам кузнечик, жуки-олени и жук-носорог — уступают место лягушкам.
«Лилия Бельгии»
Последним известным значимым произведением Старевича российского периода с участием насекомых стал политический фильм «Лилия Бельгии» (1915), сочетающий игровое кино и кукольную анимацию.
В качестве сил добра здесь выступают насекомые-опылители белой лилии — пчелы, осы и бабочки. Среди них узнаваема оса сколия, вероятно, Megascolia, и бабочка махаон. Кроме того, с лилией связаны стрекозы и уже знакомый кузнечик с контрабасом. Бабочки и стрекозы, очевидно, представлены муляжами, оса — настоящая. Противостоят им силы зла — жуки, которым необходимо расширять жизненное пространство за счет соседей, а для начала срубить цветок лилии Бельгии, стоящий на пути.
В совещании участвуют три жука (намек на Тройственный союз — военно-политический блок Германии, Австро-Венгрии и Италии): олень, носорог и усач. Усач собирает совещание и угощает жуков пивом. Здесь, вероятно, автор высмеивает германского императора Вильгельма II, обладавшего пышными усами, любившего произносить публичные речи и валить деревья.
Кузнечики и лягушки (намек на французов) разбегаются при появлении армии жуков и пытаются затопить лес, в котором сами живут.
Спасают ситуацию запоздало ожившие шишки, которые громят жуков. Не исключено, что человечки из шишек символизируют русских: после разгрома жуков один из них играет на гармошке и пляшет в присядку. Кроме того, шишки проявляют благородство: дают напиться поверженному и хромому жуку-оленю. Всю эту историю о неминуемой победе добра над злом и красоты над разрушением рассказывает девочке (Ирена Старевич, старшая дочь режиссера) дедушка (актер Ян Вишневский) в кабинете с коробками с засушенными бабочками, вероятно, из коллекции самого Старевича.
