Профессор Императорского Московского университета Эрнест Лейст потратил 20 лет на то, чтобы доказать: в Центральной России под слоем песка и мела залегают огромные пласты железной руды. При жизни ему так и не поверили. А руду на месторождении, которое назовут Курской магнитной аномалией, обнаружили и начали добывать через три года после его смерти.
«Курская аномалия переворачивает кверху дном всю теорию земного магнетизма»
9 мая 1896 года в Курск по приглашению Русского географического общества приехал профессор Теодор Муро, возглавлявший Парижскую магнитологическую обсерваторию. Один из самых авторитетных специалистов Западной Европы по земному магнетизму, он согласился проверить данные о невероятных магнитных аномалиях, которые фиксировались русскими исследователями в Курской и Белгородской губерниях в последние двадцать два года.
Прежде чем приехать в Россию, профессор Муро поставил три условия:
- первое — проводить измерения земного магнетизма он будет исключительно своими инструментами;
- второе — до начала работы в Курске должен быть построен павильон с постоянной температурой для установки там оборудования;
- и третье — ему нужен компетентный русский помощник, чтобы круглосуточно следить за показаниями приборов.
Постоянная комиссия по земному магнетизму, несколькими годами ранее созданная в Русском географическом обществе, назначила помощником Муро приват-доцента Эрнеста Егоровича Лейста, заведующего Метеорологической обсерваторией Московского университета. Именно Лейст был одним из инициаторов создания комиссии и всячески продвигал идею о том, что магнитные аномалии Белгородской губернии нужно исследовать — не только очень тщательно, но и очень срочно.
Деньги и рабочих для строительства павильона выделила Курская земская управа, он был построен точно в срок. К приезду парижского профессора Лейст разработал для него маршрут, отметив на карте точки, где следует провести измерения. На пять-шесть дней Теодор Муро выезжал на место, фиксировал показания по трем параметрам земного магнетизма, возвращался в Курск, обрабатывал данные и сравнивал их с показаниями, полученными в Павловске и Москве в то же самое время.
Муро провел в России 39 дней, за которые успел провести 149 серий наблюдений, и, обработав их, отправил в Парижскую академию наук телеграмму следующего содержания: «Аномалия в Курской губернии — величайшая в мире и переворачивает кверху дном всю теорию земного магнетизма».
Впрочем, на вопрос о причинах аномального поведения приборов на этой территории он ответить не смог. Но главную свою миссию — подтвердить данные предыдущих исследований — он выполнил: отклонения от нормы были, и отклонения значительные. После этого визита КМА — Курская магнитная аномалия — получила свое имя и стала известна на весь мир.
Научное сообщество сразу разделилось на два лагеря — одни, первым из которых был Лейст, были уверены в том, что причиной аномалии являются огромные пласты железной руды, залегающие под слоем песка и мела; вторые, возглавляемые главным оппонентом Лейста, профессором геологии Иваном Мушкетовым, считали, что никакой железной руды в Центральной России быть не может, потому что это противоречит всем имевшимся на тот момент знаниям. Выступая на одном из собраний в Русском географическом обществе, Мушкетов говорил: «Присутствие залежей железной руды противоречит самому геологическому строению Курской губернии, где до ста сажен глубины несомненно продолжаются осадочные породы».
Между Красным и Зелененьким
Но Лейст, после визита Муро еще более убедившийся в собственной правоте, был полон желания доказать и Мушкетову, и всем его сторонникам обратное. Он проанализировал данные по КМА и увидел, что исследования, как правило, проводились вблизи железнодорожных станций. Поэтому он решил проводить замеры с шагом две-три версты, по возможности располагая пункты в шахматном порядке.
Через год, летом 1897 года, он приступил к работе. И в первые же дни выяснил, что изменение магнитных параметров между селом Красным и хутором Зелененьким, расположенными всего в двух верстах друг от друга, составляет от пятидесяти четырех до восьмидесяти трех, что при нормальном распределении земного магнетизма соответствует наклонению от Кавказского хребта до Северного полюса. Лейст собирал образцы руды, которую находили на небольших глубинах местные жители, и отправлял их в лабораторию Харьковского технологического института. Железа в образцах содержалось от сорока шести до пятидесяти одного процента. Это была хорошая руда.
И вот тогда исследованиями московского геофизика заинтересовались местные чиновники, которые почуяли, что вся эта история попахивает большими деньгами. На проведение работ земское собрание Курской губернии выделило Лейсту 500 рублей (около полумиллиона по нынешним деньгам) и попросило обращать особое внимание на те географические точки, где «есть повод предполагать» залежи железной руды.
За лето 1897 года Лейст провел 1250 наблюдений в 409 точках, а в декабре, после анализа данных, выступил в Курском земском собрании, огласил результаты и предложил приступить к бурению. Он объявил, что на главный вопрос о наличии под землей железа теперь точно можно ответить утвердительно.
Железо, по предположению Лейста, залегало на глубине от 200 до 400 метров в форме горного хребта доисторического происхождения. Количество руды Лейст оценивал в 25 млрд пудов (забегая вперед — приват-доцент ошибся примерно в 70 раз, только богатых руд на КМА залегало около 30 млрд тонн — и примерно столько же железистых кварцитов). Кто-то из присутствующих на собрании спросил, не удобнее ли будет вместо бурения устроить подобие шахты и идти вглубь срубом, так как бур может случайно пройти мимо рудоносного слоя.
— Науку ожидает такая громадная рудоносная толща, — ответил Эрнест Егорович, — что пройти мимо нее бур никак не сможет.
Собрание выделило деньги на закупку оборудования и проведение буровых работ, которые запланировали на весну 1898 года. Труд самого Лейста земством не оплачивался.
Голова всклокочена, фуражка чуть держится, глаза хотят точно выпрыгнуть
Тем временем не без помощи жадной до сенсаций прессы в губернии начала зреть железная лихорадка. Со всей России на запах «лейстовского железа» в Курск потянулись работяги и мошенники. Местные землевладельцы безуспешно пытались заказать Лейсту анализ руды, которая залегала на их участках, и таким образом ее прорекламировать. К крестьянам, живущим в двух самых аномальных уездах, потянулись скупщики земель — село Красное почти продали, вместе с людьми и избами, сделке в последний момент не дал состояться лично Лейст, сообщивший в управу. В результате в Курской губернии было приостановлено утверждение крестьянских договоров на продажу земли до окончания изысканий и буровых работ.
Газета «Орловский вестник» писала: «Если вы увидите группу людей, громко спорящих и отчаянно жестикулирующих по всем направлениям, — знайте, здесь речь идет „о железе“. Если вы увидите бегущего без оглядки человека, у которого голова всклокочена, фуражка чуть держится, глаза хотят точно выпрыгнуть — знайте, что это — „аномалист“».
Осенью 1898 года бурение двух разведочных скважин закончилось полной неудачей
Глубина первой составляла около двухсот сорока метров, второй — около двухсот. Деньги, выделенные земством, были израсходованы, а геофизические методы разведки железных руд скомпрометированы. Скептики торжествовали, старший геолог Геологического комитета С. Н. Никитин писал: «Геология может ручаться минимум за двести сажен (четыреста двадцать метров), в которых никаких не только руд, но и других кристаллических пород не существует».
После этой неудачи ни одно научное учреждение России больше не занималось исследованиями КМА. Но Эрнест Лейст с величайшей настойчивостью и научной добросовестностью еще более десяти лет продолжал исследования — один, без помощников и какой бы то ни было поддержки. В течение года он преподавал на кафедре физической географии в Московском университете, а каждое лето, используя время каникул, выезжал на поля Курской губернии и продолжал наблюдения. Крестьяне часто принимали его за землемера и, угрожая расправой, пытались заставить отмерить им кусок леса. Извозчики отказывались ездить с ним в неизвестные им места, питаться приходилось тем, что было захвачено из Москвы.
С 1898 года у Лейста ни разу не было возможности опубликовать результаты своей работы или выступить на собрании ученых — его работа замалчивалась, о нем не писала пресса. В 1909 году, после десяти лет самостоятельных исследований, Эрнест Егорович в первый и в последний раз попросил земство выделить ему 600 рублей на продолжение работ. К этому моменту сумма потраченных им на путешествия по курским полям собственных денег перевалила далеко за тысячу. Ему ответили, что «расходовать средства на отвлеченные, чисто научные исследования, не имеющие уже практического интереса, какое они имели в прежнее время, земство не находит нужным».
Некто Штейн
В конце лета 1909 года Лейст закончил полевые наблюдения в Курской губернии. За четырнадцать лет он провел измерения в 4121 точке на нескольких десятках тысяч квадратных километров и до конца жизни обрабатывал полученные данные, вычерчивал геомагнитные карты и всё более убеждался в том, что магнитная аномалия вызывается залежами железных руд. Окончательную обработку данных он закончил только к 1917 году. Ему было шестьдесят шесть лет. В марте 1918 года Лейст сделал доклад о своих исследованиях КМА на собрании ученых Физического института. Текст доклада он передал для издания отдельной брошюрой в Академию наук. Брошюра была издана в 1921 году, и один ее экземпляр до сих пор хранится в Российской государственной библиотеке.
Но капитальную работу, в которой Эрнест Егорович предполагал изложить результаты всех своих исследований магнитной аномалии с приложением карт, таблиц и других материалов, ему закончить не удалось. В последние годы он очень болел — у него часто случались сердечные приступы от многолетних полевых исследований и напряженной научной и педагогической работы. Совет университета отправил Эрнеста Егоровича вместе с женой в Германию, на курорт Бад-Наухайм. Он взял с собой все материалы по КМА, которые планировал издать по возвращении в Россию. Но болезнь очень быстро прогрессировала — Эрнест Егорович Лейст умер 13 сентября 1918 года и был похоронен в Германии.
Через несколько месяцев после смерти Лейста некто Штейн, к которому попали все материалы по Курской магнитной аномалии, попытался продать их советскому правительству за пять миллионов рублей золотом. Ему отказали — советские ученые обошлись без него: в 1921 году у города Щигры, в нескольких десятках километров от Курска, была заложена первая разведочная скважина. Первую руду Курской магнитной аномалии подняли в 1923 году — и скважина была пробурена буквально в двадцати метрах от места, которое Лейст бурил на деньги земства в 1898 году.
Вдохновленный этим большим успехом молодой советской промышленности, поэт Владимир Маяковский написал стихотворение под названием «Рабочим Курска, добывшим первую руду». Активную добычу под Курском начали в 1931 году, она продолжается до сих пор.
Сейчас Курская магнитная аномалия — самый мощный на земле железорудный бассейн, общая площадь залегания железных руд в Курской, Белгородской и Орловской областях — около 120 тыс. км².
Фото на обложке: TR STOK / Shutterstock / Fotodom; Летопись Московского университета
