«Грудь у меня не росла, зато росли усы». Светлана Зейналова — о своём детстве и взрослении

Каким было ваше первое воспоминание? Помните свой детский сад? Как прыгали в резиночку во дворе школы или уходили «за угол» (каждый со своей целью)? Каким вы были подростком — на самом деле, а не «я в твоём возрасте»? Пробуем вспомнить всё — сегодня вместе с телеведущей Светланой Зейналовой, которую мы попросили рассказать о своём детстве и школьных годах.

Первые воспоминания

Раннее детство я помню слабо. Лет до пяти не помню вообще. Самые яркие воспоминания — мы с сестрой Ирадой приезжали в Сергиев Посад, где проводили с бабушкой почти всё лето.

В 80-е годы всем раздавали участки от работы — шесть соток, которые люди должны были возделывать, чтобы себя прокормить. У папы (он работал в Министерстве сельского хозяйства) тоже были эти шесть соток и маленький домик с крохотными комнатками. Сейчас я не понимаю, как мы там все помещались.

Меня отправляли ковыряться в грядках — я полола огурцы, поливала, опыляла, бесконечно подрезала клубнику, окучивала картошку. Короче, выполняла очень много деревенской работы, которую теперь ненавижу всей душой.

Была печка, которую мы топили. Мне очень нравилось, когда она горит, — я сжигала всё, что можно было туда засунуть и сжечь. В детстве мне нравились занятия, связанные с огнем: мы с папой жарили шашлыки, жгли эту печку, камин.

Я была не очень контактным ребёнком, боялась играть с местными детишками

Сестра была старше меня на пять лет, у неё были совершенно другие интересы, насыщенная социальная жизнь. Она общалась с подружками, я ходила с ними на прогулки, хотя, конечно, им со мной было не так интересно.

Меня водили в гости к соседке, тихой деревенской женщине. У неё всегда было много котят, с которыми я играла. Все котята были страшненькие, блохастенькие — правда, тогда никто не думал про глисты, поэтому играла я с ними бесконечно. Эта соседка была единственным человеком, с которым я много общалась.

Любимая еда детства

Мы жили в Кунцеве. Дома всегда были гости: приезжали какие-то директора колхозов, совхозов. Они привозили нам всякие деревенские вкусности, которые в магазинах было не достать. Например, папин друг из Литвы привозил вкусную колбасу, домашнее печенье в виде мальчиков и девочек, торт — высокую сладкую трубу, в которую ставят свечку.

Я с детства привыкла, что еда должна быть вкусная и разнообразная. У мамы, которая работала инженером, всегда находилось время на готовку — она готовила много, вкусно, от души. Бабушка готовила супы и каши — их я любила меньше. Зато с детства обожала жареную картошку.

Ещё у нас всегда была драка за куриные крылышки от большой курицы: кто самый быстрый, тот и успел

Мы всегда готовили вместе со старшими. Тогда не могло быть такого, чтобы девушка, которая выходит замуж, не умела варить борщ. Когда дома пекли сдобные пирожки, я помогала бабушке раскатывать тесто, чтобы оно было тоненьким-тоненьким. Сначала тесто стояло целые сутки, поднималось, его уминали обратно, оно поднималось, его опять уминали, потом раскатывали — получались такие пышечки. Внутрь мы клали начинку и жарили. Для меня это всегда был праздник.

Мы бесконечно что-то солили, мочили, варили какое-то варенье, делали какие-то джемы, соки, желе. Все эти заготовки потом в огромном количестве стояли по всей квартире, ими обменивались, пробовали — у кого вкуснее? Наша семья в этом отношении заготавливала много, во всем этом надо было принимать участие.

Воспитание в семье

Советское воспитание было достаточно строгим — у детей всегда были обязанности. Мы с сестрой убирали комнату, пылесосили квартиру, мыли полы, ходили в магазин, вместе с мамой что-то рубили.

Я была эмоциональным, неусидчивым ребёнком, из-за этого у меня были проблемы с поведением. И по учёбе, и по дому часто делала что-то тяп-ляп. За это меня могли наказать.

Помню, как бабушка учила меня читать. Когда мне было лет пять, она заставляла меня сидеть за книгой часами. Я чуть не лезла с ней в драку, потому что не хотела учить буквы. Но она всё-таки меня научила и привила мне страсть к чтению. Я стала читать часами, днями, ночами напролёт всё, что было в библиотеке. Сейчас уже ничего из тех книг не помню, но прочитала я их все.

Детский сад: «Самая страшная неделя в жизни»

Я не принимала детский сад в силу своего характера. В раннем детстве не смогла туда пойти, всё время рыдала. Меня всё-таки удалось отдать воспитателям только в возрасте пяти лет. Это была самая страшная неделя в моей жизни.

В детском саду я не ела, не пила, не спала. Просто приходила, садилась и смотрела в стену. Меня пугало там абсолютно всё: общий туалет, куда нас приводили вереницей и говорили справлять нужду по очереди, еда, общий сон. Я жила по своему графику, мне сложно было подстраиваться под остальных. В итоге я категорически отказалась туда ходить.

Я вообще очень боязливый человек. В детстве боялась неизвестных улиц, пространств, темноты. Помню, как-то раз мы построили домик для гномика, который поставили мне под кровать. Среди ночи я не могла спать: казалось, что гномик придет в этот домик, утащит меня за собой или что-нибудь еще со мной сделает.

Дворовые игры

Кунцево был рабочим районом, особенных мест для досуга там не было. Своё свободное время я проводила во дворе. Не знаю, как все мы смогли выжить после того, что мы творили: откуда мы прыгали, на какие чердаки и в какие подвалы залезали.

Мы играли во всякие детские советские игры: пионербол, футбол, «Вышибалы», «Колдунки», «Море волнуется раз», резиночка (её я обожала). Даже когда мы выросли и стали взрослыми девушками, то все равно продолжали прыгать.

Туфли были очень неудобные, всегда тяжёлые, поэтому мы скидывали обувь, чтобы прыгать прямо так, босиком, невзирая на погоду.

Две школы: пионерия и биология

Первая моя школа была во дворе, я ходила туда пешком. Там мне было попроще общаться. Меня готовили к тому, что это новая, важная жизнь. Но всё равно школу я не полюбила: там была пионерия, нужно было вместе маршировать.

Именно там я заинтересовалась биологией. Стала читать Джеральда Даррелла, Дэвида Аттенборо, «Биологию в трёх томах» Дэнниса Тейлора, Уилфа Стаута и Найджела Грина — папа купил эти книги через своих знакомых. Я учила их наизусть, потом доставала нашу учительницу биологии вопросами. Она сказала мне: «Хочешь учить биологию? Иди в спецкласс, он есть в такой-то школе — передай это своей маме». Я так и сделала. После шестого класса меня перевели в школу № 67 на Кутузовском проспекте недалеко от Триумфальной арки.

Я ездила туда на автобусе 30–40 минут. В этой школе была уже своя самостоятельная жизнь — я её очень любила. Все мои друзья, тусовки — всё самое интересное произошло именно там.

Мы делали творческие проекты, писали научные работы — для этого каждые выходные я ездила в биологическую библиотеку и в Музей Дарвина. У нас было много дополнительного образования: по искусству, дополнительным языкам. Была своя телестудия. Школа купила камеру, мы пытались снимать свои сюжеты — это было так смешно! Ещё был театральный кружок, а на истории изобразительного искусства мы ездили все время в какие-то музеи.

Самая яркая поездка

В девятом классе я поехала на месяц по обмену в Италию. Тогда начинали дружить странами и школами — переписывались, приезжали на учёбу, жили в семьях. Чтобы поехать за границу, нужно было выиграть в конкурсе на знание страны, города.

Победители поехали в маленький город Понтедера под Римом. В итальянской школе я выяснила, что нас учат намного жестче и сильнее, чем их. Тогда я перестала ходить на занятия: задания были или очень простыми, или такими, которые мы уже прошли.

Мы посетили больше десяти городов Италии: Сиену, Милан, Римини, Пизу. По одному только Риму у нас было столько экскурсий! Для маленького советского ребенка увидеть Сикстинскую капеллу, о которой все только слышали или читали, было одним из ярчайших событий жизни.

Отношения с одноклассниками

В основном я была сконцентрирована на учебе. Была достаточно толстым, зловредным, истеричным ребёнком, которого все терпели. Я так и не понимаю почему. Видимо, какое-то природное обаяние все-таки давало о себе знать. У меня была лучшая подруга, да и в целом у нас был маленький класс — всего 15 человек, а не 30, — в таком дети дружат между собой сильнее.

Где-то в 10-м классе появилась подружка, которая меня очень сильно обижала

Я всё равно цеплялась за нее, пыталась видеть всё самое хорошее. Однажды она украла вещи сразу у нескольких ребят, в том числе у меня. Все девочки класса объединились, пошли с ней разбираться, чтобы она меня не обижала и отдала всё, что украла.

Популярностью у мальчиков я не пользовалась. В старшей школе я была самым некрасивым гадким утенком, усыпанным прыщами, некрасивым, тощим. Мне хотелось длинные косы, но волосы у меня не росли, поэтому я всегда носила короткую стрижку. Грудь у меня не росла, зато росли усы.

Все мои влюбленности обычно не знали, что я в них влюблена. Я до сих пор жалею, когда смотрю какие-нибудь подростковые фильмы о том, как ребята в старших классах встречаются, ходят на свидания, у них там бывают первые поцелуи. У меня такого не было. У нас были самые красивые девочки и самые красивые мальчики.

Я всегда им завидовала. Смотрела на них и думала: почему я не такая?

В телевизоре тоже были красивые люди, непохожие на меня: у них была другая одежда, другие прически, другие лица. Меня это страшно расстраивало. Свобода мышления и любовь к себе пришли только ближе к 30 годам. Сейчас я знаю, что моя красота не во внешности. Я беру своим характером, общительностью, разговорчивостью, весёлостью.

Главные школьные вопросы

В старшей школе люди сталкиваются с действительно взрослыми страстями, но ещё не знают, что с ними делать. Они не до конца понимают, что хорошо, а что плохо. В теории, в книжках, в разговорах родителей эти представления есть, а на практике непонятно, как правильно поступить. Ты знаешь, что твой одноклассник сделал что-то плохое, — рассказать учителю или нет? Не расскажешь — тогда, если всё раскроется, тебя обвинят в том, что ты это скрывала.

Расскажешь — будешь стукачом, но остановишь преступные действия

Вопреки школьным постулатам, которые нам вдалбливали, я поняла, что успех человека зависит не от количества чинов или заработанных денег. В советской системе считалось, что ты преуспеваешь и будешь считаться успешным, сложившимся, правильным и хорошим человеком, если растешь по карьерной лестнице, постоянно побеждаешь на олимпиадах, спартакиадах. У тебя должны быть все пятерки, ты должен быть первым, «пионер — всем пример», всегда поступать только хорошо.

Но с годами я поняла, что это не совсем правильно. Человек должен стремиться к тому, чего он хочет, а не к тому, что ему навязывают. Не обязательно стремиться вверх по вертикали, можно хорошо развиваться и по горизонтали. Если ты делаешь горшки, становись самым классным талантливым горшечником, делай фантастические горшки. Не обязательно становиться заслуженным мастером или начальником цеха.

За помощь в подготовке материала благодарим нашего стажёра Галину Черевык.