Почему быть мамой-слонихой не хуже, чем мамой-тигрицей
12.05.2018
Я до сих пор помню, как со мной впервые завели разговор о стойкости. Это случилось вовсе не тогда, когда я потеряла отца и наблюдала, как на мою мать обрушивается горе. Не тогда, когда я потеряла мать, и горе обрушилось на меня. Не тогда, когда потенциальные инвесторы отказались поддерживать мой бизнес. И не тогда, когда кризис ударил по заказчикам рекламы, и нам пришлось отказаться от выпуска журнала.
Это случилось, когда я раздумывала о том, забрать ли трёхлетнюю дочь из детского сада, в котором ей явно было некомфортно: она стала нервной, заторможенной и лишь отдалённо напоминала того ребёнка, каким была раньше. Этот садик был кооперативным, то есть мы не могли просто так оттуда уйти. Присоединяясь к кооперативному детскому саду, нужно выполнять обязанности по его содержанию. Поэтому решение нужно было обсудить с остальными родителями. Одна из них пыталась меня предостеречь: «А как иначе сформировать стойкость?». На секунду это выбило меня из колеи. Про кого эти слова — про меня или про мою дочь?
Эта история о том, как я позволила себе стать таким родителем, каким я на самом деле хотела быть. Я выросла в Индии, переехала в Америку, когда мне было около двадцати, и почти в тридцать стала мамой. И я никогда не чувствовала себя аутсайдером — пока у меня не появился ребёнок.
В попытках стать лучшей матерью я прочитала кучу книг, и в результате задумалась: а верна ли та модель воспитания, которой в Индии следовало поколение моих родителей и которую многие современные родители продолжают? Мой отец свято верил, что первые пять лет жизни — это самое важное время для ребёнка. Я нередко слышала его рассказы о том, как ему было страшно меня ругать, пока мне было меньше пяти. Он ругал своего младшего брата, когда тот повышал голос на своих детей, пока им не исполнилось пять. Но даже когда нас начинали журить, у нас не возникало чувства, что детство кончилось.
Не могу вспомнить ни одного случая, когда я плакала, а никто из взрослых не утешил бы меня. До пяти лет я спала вместе с мамой. Отец поддразнивал меня, называя хвостиком, но они оба не предприняли ничего, чтобы заставить меня спать в одиночестве или в другой комнате, вместе с сёстрами и братьями.
Такой подход практиковали не только мои родители. Почти в каждом доме, в котором я оказывалась в детстве, можно было услышать фразу: «Пусть дети играют». Ведь повзрослеть они ещё успеют. И все общественные порядки как будто поддерживали это представление. Например, родители брали нас в самые дорогие рестораны, где никто — ни менеджеры, ни посетители — не запрещал нам бегать и играть в салочки. Это казалось абсолютно естественным — настолько естественным, что к нам могли присоединиться официанты.
Не хочу утверждать, что подход моих родителей и их друзей единственно правильный. Некоторые из них вырастили счастливых детей, некоторым это не удалось. Чьи-то дети стали топ-менеджерами, а чьи-то — домохозяйками. Мне просто кажется, что нет ничего плохого в том, чтобы быть родителем-слоном.
Родитель-слон — это полная противоположность родителя-тигра, сторонника строжайшей дисциплины. Посмотрите короткое видео про то, как слоны ухаживают за своими детенышами — именно такую готовность заботиться, защищать и поддерживать детей, особенно когда они совсем малы и очень впечатлительны, я имею в виду.
Моя мама-слониха была врачом и обладала безграничным терпением. Как-то раз в пятом или шестом классе я плохо написала тест по хинди. Помню, что пришла к ней заплаканная с результатами, а она сказала мне, что это не имеет никакого значения. Ведь этот тест далеко не последний. Я лежала у неё на коленках, пока она гладила меня по волосам, обнимала и приговаривала, что со следующим тестом я обязательно справлюсь. Уже через год в той же школе мне вручили ежегодный приз за успехи в изучении хинди.
Что такое стойкость было известно моему отцу. Он на поезде перебирался в индийский город Пенджаб — над головой у него со свистом пролетали пули, а вокруг, прямо у него на глазах, гибли люди. Это были волнения 1947 года, когда Индия и Пакистан разделились.
После внезапной смерти моего деда, мой папа помогал своей матери воспитывать четырёх братьев и сестер. Потом он и моя мама взяли на себя расходы на их обучение в школе, колледже, участововали в организации их свадеб. При этом о стойкости папа со мной никогда не разговаривал.
Мои родители оберегали меня от невзгод. Вероятно, они понимали, что рано или поздно жизнь мне их всё равно предоставит. О том, как воспитывать детей, они узнали от своих родителей. А я — от них
Я и мой муж — тоже индиец — воспитываем своих детей за тысячи миль от тех мест, в которых выросли сами. Ни в садике моей дочери, ни в нашем районе вообще нет ни одной семьи с индийскими корнями. Наш подход к воспитанию понимают не все. Когда наша дочь была совсем младенцем, мы никогда не оставляли её на ночь в слезах, чтобы она сама успокоилась и заснула. Мы делали это не в пику тем, кто следовал методике эксперта по сну Марка Вайсблута — это было и остаётся нашим культурным убеждением. К изумлению многих других родителей, даже сейчас, когда нашей дочке четыре, она часто просит нас обуть себя или покормить. Мы делаем это в большей степени потому, что это связывает нас с нашими дядями и тётями, которые бы обязательно сказали: «У вашей дочери впереди целая жизнь, все эти вещи она ещё успеет сделать сама».
Чтобы понять тот мир, в котором мне предстоит воспитывать своего ребёнка, я обратилась к Анджеле Джернигэн, главе центра образования для взрослых Parent Connect East Bay в Беркли. Она помогает людям наладить систему поддержки родительства. «Мы больше не живём в небольших поселениях, — говорит она, — родителям становится сложно чувствовать единение со своими детьми». Она объясняет, что добиться ощущения единения можно только тогда, когда сами родители чувствуют единение и поддержку. В современном атомизированном мире это довольно сложно.
Слова вроде «стойкость» или «адаптивность» Джернигэн слышала и в начальной школе своего ребёнка. «Я пытаюсь донести, что предъявление слишком высоких стандартов к детям не сделает их адаптивными. Чтобы воспитать у ребёнка внутреннюю силу, родители должны быть заботливыми, » — говорит она.
Заботливыми, чувствительными, сопереживающими — такими, как она считает, стоит быть родителям в тех случаях, когда ребёнка захлёстывают переживания.
Похожее мнение я слышала в лекции на TED, с которой выступила Брене Браун, профессор-исследователь Колледжа социальной работы Хьюстонского университета. «Невозможно выборочно подавить тяжёлые чувства, » — считает она, подразумевая вину, уязвимость и стыд, те переживания, которые бывают и у детей, и у взрослых. Как говорит Браун, в неопределённом мире мы все стремимся к определённости: «Мы стараемся совершенствовать своих детей в самых опасных формах».
Причины, которые толкают нас на это, могут быть связаны с более общими вопросами относительно страха и неуверенности, укорененных в нашей культуре. Разве мы не плохие родители, если наши дети не самые послушные, упорные и умные среди сверстников? Клиентами Джернигэн, как правило, становятся люди, которые стремятся стать образцовыми родителями, вырастившими идеальных детей.
Посвящённые родительству книги, публичные дискуссии и форумы поражают своим изобилием. В поисках лучших стратегий воспитания мы все выбираем что-нибудь понятное и близкое нам самим. Быть может, все родители — без привязки к тому, откуда они, — имеют гораздо больше сходств, чем различий. Та самая мама, которая заговорила со мной о воспитании стойкости, при другом случае говорила, что очень хотела бы медленнее пройти через сепарацию с ребёнком.
Какой вывод можно сделать из всего этого? Даже тогда, когда бестселлерами становятся книги о матерях-тигрицах, а все вокруг до смерти боятся показаться слишком мягкими, все вокруг оказываются немного мягче, чем, по их мнению, им следует быть. Я поняла, что лучший родитель, которым ты можешь стать, — это тот родитель, которым тебе хочется быть. Ведь идеальных родителей, как и идеальных детей, не существует.
Путь, начавшийся в первом садике моей дочери, закончился хорошо. Я поняла, что нашла подходящий нам детский сад, когда прямолинейный педагог Дженет Бронсон, помогающая руководить небольшим садиком в Беркли, сказала мне во время экскурсии по нему, что желает не только обеспечить детей физическим комфортом, но и эмоциональным. А потом учительница по имени Найша Галвез попросила меня научить её нескольким фразам на хинди, чтобы наш ребёнок мог чувствовать себя как дома.
Моя дочь нашла свою среду обитания. Возможно, её нашла и я.
Оригинальный текст: Being an 'Elephant Mom' in the Time of the Tiger
Перевод: Аня Ивлева
Фото: Shutterstock (Steve Bower)
