Детсадовцы всегда мечтают о школе, ждут 1 сентября, хотят поскорее стать первоклассниками. Но проходит первый учебный год, и почти все дети разочаровываются. Почему у них пропадает желание учиться и что не так с подготовкой педагогов началки, в эфире программы «Радиошкола» рассказала директор лицея имени Софьи Нюберг и преподаватель School of Education Анастасия Серазетдинова.
«Если когда-нибудь стану директором, пристрели меня без объяснения причин»
Долгое время я работала с протестными подростками, в течение 10 лет преподавала им литературу. Потом устала и ушла в свободное путешествие — сделала проект для маленьких детей, где мы читали и обсуждали книжки.
Зачастую дети читают, но никто потом с ними не обсуждает прочитанное. Как будто они не способны анализировать. Это абсолютное заблуждение: на все ребенок способен. В нашем проекте участвовали дети от пяти лет, они с интересом размышляли и говорили про книги.
До этого я никогда не работала с маленькими: было страшно, но я пришла к выводу, что нет разницы, с кем ты взаимодействуешь, главное — видеть перед собой человека со своим внутренним миром.
Вскоре мне прилетело предложение от Софьи Родионовой, которая занимается детскими садами. Она решила открыть свою начальную школу, которая будет помогать детям расти и позвала меня возглавить команду. Я долго думала и согласилась не сразу. Мужу в свое время говорила: «Если когда-нибудь стану директором, пристрели меня без объяснения причин», — потому что мне казалось, что это нереально сложная история. Да я и сейчас так считаю.
При разработке концепции нашей школы (она будет частной) мы пытались максимально погрузиться в уже существующую образовательную базу, в историю имеющихся школ и процессов: они все разные. Нам важно понять, как лучше всего говорить с детьми на сложные темы по разным предметам.
Куда улетучивается детское любопытство?
Ведущее качество ученика начальной школы — это любопытство. Мы хотим сделать так, чтобы ребенок его не потерял. Ведь это страшная картина — видеть выгоревшего школьника в четвертом классе. Или даже в первом: есть дети, которые в середине сентября приходят и говорят: «Ну все. Я походил, мне достаточно: больше не хочу». И тогда ему отвечают: «Малыш, тебе еще 11 лет придется потерпеть».
Ребенок не понимает, почему до этого все было здорово, а сейчас появляется «адская» обязанность ходить школу, где говорят, что ты должен делать, а что нет; как ты можешь себя вести, а как поступать нельзя.
11 фраз, без которых невозможно представить нашу школу
Важно поддержать ребенка, у которого есть это любопытство, не подавлять, а пробуждать его. Почему сейчас много вопросов про мотивацию ребенка? В начальных классах этого не требуется, детям интересно и почему яйцо варится в кипящей воде, и почему замерзает лужа. Как директор я считаю, что для поддержания этого интереса нужно работать не столько со школьниками, сколько с учителями. Взрослые вообще главная проблема нашего образования.
Учитель должен работать не для побед, а для ребенка
Пока идет процесс набора команды, мы следим, чтобы преподавателям был интересен ребенок. Ему должны быть важны увлечения ученика, его печали и радости: не результаты, как это обычно бывает, а живой человек. В этом смысле мне нравится система образования Швеции. Там дети могут моделировать учебный процесс наравне со взрослыми. Они также погружаются в процесс обучения, обсуждают его. Появляется среда постоянного образовательного «поиска» — это когда формируется путь, который ученику хотелось бы преодолеть, а учителю было бы интересно пройти его вместе с ним. В России такого «поиска» не хватает.
Я занимаюсь литературой много лет, и когда учитель говорит: «Дети плохо пишут сочинения: не умеют», — у меня сразу всплывает вопрос: как вообще их учили писать тексты? И как вообще у нас учат? Учим ли мы учителей быть учителями и смотреть на ребенка по-другому?
У нас ориентир на Запад, на тренды: безмерное количество курсов повышения квалификации, в которых на самом деле ничего нового не рассказывают; опыт работы, который измеряют количеством часов. Популярный вопрос, который задают на собеседованиях: «Ваша педагогическая неудача или победа?» — и тут начинается: «Я победитель стольких-то конкурсов».
Вместо этого учителю следует качественно преподносить материал, а не приходить и считать часы, ждать, когда дадут сертификаты и удостоверения. Поэтому мы для приема в наш коллектив разработали специальную анкету, которая помогает разглядеть человека и его взгляды на жизнь. Резюме нас принципиально не устраивает.
Зачем учителю ассистенты и как они изменят учебные процессы?
Как говорит прекрасный Каспржак, профессор Института образования, когда мы перестанем рассаживать детей в самолетную рассадку (то есть затылок в затылок), когда начнем сдвигать парты и работать в группах, проводить индивидуальные консультации, тогда, во-первых, нам понадобятся другие люди, которые будут делать это вместе с нами; во-вторых, при изменении формы работы ребенок не будет замыкаться на одной тетеньке с большой прической. Вместо этого возникнет многоуровневая система урока. Вот мы и хотим изменить парадигму взаимоотношений в классе.
Для этого мы планируем использовать систему ассистирования. Что это такое? В классах будет по 25 человек. Займутся ими ведущий учитель, который будет покрывать основные предметы, и ассистенты. В основном это молодые талантливые студенты и выпускники педагогических вузов, которые хотят стать учителями (неважно, начальной школы или профильных уроков). Они будут покрывать историю с групповым взаимодействием и помогать в организации обратной связи.
Нам кажется важным дать возможность одаренным мотивированным людям поработать и подрасти на практике, что называется, в полях. И мы готовы многое в них вкладывать. Даже если человек после работы у нас уйдет в другое место. К тому же учитель не может существовать в одиночестве. Мы не знаем, что из этого получится, но считаем, что если в одном помещении будет много людей, которые думают про ребенка, разговаривают друг с другом и придумывают, как сделать процесс лучше, то будет здорово.
О «сотрудничестве» школы и родителей
Видоизменить взаимоотношения между образовательным учреждением и родителями также кажется нам крайне важной задачей. В государственных школах сейчас пытаются держать дистанцию между семьей ученика и образовательным процессом. Проявляется это весьма странным образом: например, родителям нельзя подниматься выше первого этажа школы. В частных, напротив, сохраняется излишняя зависимость от пожеланий родителей, которые в итоге становятся глобальными заказчиками.
7 ситуаций, когда родители могут помочь учителю
Я считаю, что обеим сторонам лучше сотрудничать: учителям — показывать родителям паттерны и модели поведения, которые максимально эффективно работают с детьми. А родителям, в свою очередь, рассказывать, как лучше взаимодействовать с конкретным ребенком. Ведь не со всеми удается легко и быстро находить общий язык: иногда пытаешься подступиться с разных сторон, на голове стоишь, по потолку ходишь — а все без толку. Когда мы придем к тандему, в котором будем с родителями разговаривать и советоваться, тогда наступит время прогрессивного обучения.
Можно ли изменить общеобразовательную программу?
Существует Федеральный государственный стандарт, уходить от него нельзя. Но не обязательно отходить от русского языка или окружающего мира, можно просто модернизировать технологию их преподавания. То есть, например, будет не математика, а мышление. Наша задача здесь весьма банальна — научить ребенка математически мыслить, а поможет нам в этом логика и аргументация. Русский язык и литература, в свою очередь, являются предметами постижения языка.
«Стыковать» русский мы собираемся не с литературой, а с английским и вообще с лингвистикой
Потому что именно тут ты постигаешь язык, учишься говорить и писать. Нельзя справиться с текстовой задачей, если не имеешь чувства языка. Мы собираемся показать детям, что язык — это инструмент коммуникации, при помощи которого можно и нужно опровергать, доказывать или убеждать кого-либо в чем-либо.
Начальная школа — это основа, на которой дальше строится все обучение. Может ли ребенок выбирать, что ему учить? Да, безусловно, но с некоторыми нюансами: во-первых, он уже должен иметь какие-то базовые знания; во-вторых, когда ребенок уже многое попробовал, причем на разных уровнях сложности; в-третьих, под «выбором» должны пониматься не русский и математика, а, например, тема проекта.
«Кривость» — это здорово
Развитие проектного мышления уже записано в стандарт. И первые шаги дети делают как раз в начальных классах. Но, к сожалению, родители часто лишают их попытки сделать что-то самостоятельно и выполняют задание вместо детей. Словно если пойти естественным путем, то обязательно все будет плохо.
Но ведь «кривость» — это здорово! У ребенка будет опыт, он сделает это сам. «Проект» — это изучение вопроса, который волнует лично меня. Темы должны вытекать из увлечений. Например, ребенок может не захотеть рассказывать о себе, зато он бы с удовольствием подготовил материал по постройке дома в «Майнкрафте». Думаю, пора переключить фокус. Пусть ребенок сам задает вопрос, а учитель направляет и помогает на него ответить.
Из детского сада дети приходят подготовленными к творческой работе, но в начальных классах возможность придумывать у детей отбивают. Вот они вырастают и при получении креативных задач идут на попятную: «Ой, нет, я не умею и не могу этим заниматься». Неправда! Все ты можешь! Просто школы, да и вообще общество, отбивают желание и умение придумывать, и люди забывают, как это делается. Так что наша задача — не испортить ребенка, который к нам пришел.
Оценки и обратная связь: кого или что нужно оценивать?
Просто сказать ребенку «молодец» — это не обратная связь и даже не оценка, скорее оценочное суждение, которое не помогает понять, что такое «хорошо» и как сделать себя и свой продукт лучше. Плюс ко всему в школе часто образуются категории: есть «молодцы», а есть «немолодцы». При похвале вторых им это преподносят как нечто особенное: вот, мол, наш отстающий наконец-то стал «молодцом». Оценивать нужно, но не ребенка, а его работу, труд, вклад во что-то.
В последние годы оценка стала полностью манипуляционной историей. У нас с коллегами даже есть спор: можно ли и нужно ли ставить двойку, если ребенок не принес работу? По факту ведь не за что. А вдруг эта работа хороша, просто ее собака съела?
Это тонкие моменты, и мы вот как раз сейчас, задумывая школу, хотим сделать основу «доказательного образования». Хотим показать, что есть работающие, доказанные практики, а есть неработающие. Так, например, домашние задания в огромном объеме не работают. Оценки в балльных отметках тоже не работают. Есть понятие формирующего оценивания и итогового: оценка роста, процесса и результата. Вот с этим в стране провал.
Полную запись интервью с Анастасией Серазетдиновой слушайте здесь. Разговор прошёл в эфире «Радиошколы» — проекта «Мела» и радиостанции «Говорит Москва» о проблемах образования и воспитания. Гости студии — педагоги, психологи и другие эксперты. Программа выходит по воскресеньям в 16:00 на радио «Говорит Москва».
Иллюстрации: Shutterstock / Ruddy Irawan
