По неофициальным данным, в Москве учится порядка 60 тысяч детей-мигрантов. Официальной статистики в России нет. Как нет и государственных программ адаптации или занятий по русскому языку. Бывший директор Интеграционного центра для детей беженцев и мигрантов «Такие же дети» Анна Тер-Саакова рассказала «Мелу» о трудностях, которые приходится преодолеть детям-мигрантам, чтобы попасть в российскую школу и в ней прижиться.
Дешёвые визы, сложная жизнь
В России официально признаны беженцами 592 человека. Так что те, кого де-факто называют беженцами, юридически этого статуса не имеют. Эти люди бегут из стран Ближнего Востока, Сирии, африканских стран, например, Конго, Камеруна, Кот-д’Ивуара или Нигерию, потому что там идут войны или происходят тяжёлые социальные катаклизмы. Тем не менее, пока они ждут решения, присвоят им статус беженца или нет, то формально находятся в России легально. Если человеку так и не дали документы, считается, что он должен покинуть страну.
Бегут в Россию по разным причинам. Например, в случае с Демократической Республикой Конго, визы оттуда в нашу страну гораздо дешевле, чем в государства Западной Европы. В Конго давно идёт гражданская война, людей убивают прямо на улице. Тем, кто решается уехать, просто некогда подробно разузнать, что их ждёт в России. Среди них беременные женщины, которые не хотят рожать под пулями. Они надеются, что в России у них будут хотя бы минимальные социальные льготы — здравоохранение или образование.
Убегая от ужасов войны, они попадают в гораздо худшее положение, потому что в России у них нет никаких прав или гарантий
Приходится начинать всё с нуля. У беженца нет возможности самостоятельно оформить все необходимые документы, хотя бы по причине незнания русского языка. Он не понимает, что сделать и куда обратиться, чтобы хоть немного улучшить своё положение, и рискует оказаться на чёрном рынке труда.
Легче устроиться тем, кто едет в Россию и имеет здесь связи. Например, сильная община сложилась у афганских беженцев — они вообще хорошо интегрированы в местное сообщество и достаточно быстро учат русский язык. Как правило, здесь их уже ждут знакомые. Они помогают обустроиться на первых порах, создать хотя бы минимальные условия для нормальной жизни. Отправить детей в школу в России сложно любым беженцам, но зачастую выходцам из стран Африки это сделать просто невозможно из-за ряда формальных причин.
В 2016 году в Москве оставалось всего две школы русского языка, где мигранты могли бы учить его наравне с другими общеобразовательными предметами.
Статистики, сколько детей посещали курсы русского языка как иностранного, а также школы русского языка по всей России, в публичном доступе нет. У правозащитников есть данные за 2014- 2015 учебный год. Тогда бесплатные курсы в школах русского языка в Москве посещали всего 262 ребёнка, ещё 327 занимались на курсах «русский язык как иностранный», организованных в нескольких общеобразовательных школах.
По подсчётам правозащитников, в 2016 году в Москве могли проживать более трёх миллионов иностраных граждан.
В школу — только через суд
Отсутствие доступа к образованию у детей — отдельная проблема. В Москве и области при подаче заявления на поступление в школу необходимо указывать адрес регистрации ребёнка. Причём теперь его нельзя заменить адресом регистрации родителей: он сразу же сверяется с базой данных, и если ребёнок не зарегистрирован именно в Москве или Подмосковье, заявление невозможно даже отправить. Часто у беженцев и мигрантов нет регистрации, и школы автоматически записывают детей в разряд «нелегалов». Хотя у них может быть на руках пакет необходимых документов, которые подтверждают легальность пребывания на территории России.
Само требование регистрации противоречит Конституции, которая гарантирует всем право на образование
Но больше всего ужасает лёгкость, с которой детей, как и взрослых, начинают называть «нелегалами». Всё же нелегальным может быть действие, но уж никак не человек. К счастью, в школах появляются те, кто разделяет такую точку зрения, поэтому сейчас детей зачисляют в классы чаще.
Нашим коллегам из комитета «Гражданское содействие» часто удаётся устроить детей в школу только через суд. Но если случай и не такой критический, зачисление даже пяти-семи детей — очень трудоёмкое занятие. Летом мы даже сделали памятку об этом и перевели её на пять языков для родителей, которые могут просто не понимать, как взаимодействовать со школой.
«В 2010–2011 годах не менее 10% детей трудовых мигрантов, проживающих в России, не посещали школу. Это от 30 до 60 тысяч детей. Согласно опросам, в 2012 году вне учебного процесса могли оказаться до 25% детей трудовых мигрантов».
Из доклада «Всеобщее право не для каждого. Доступ к школьному образованию для детей беженцев и трудовых мигрантов в России» комитета «Гражданское содействие»
Частая позиция: «Он тупой, потому что не знает русского»
В России пока нет системы преподавания русского языка детям-инофонам с опытом миграции. Когда ребёнок попадает в российскую школу, его не тестируют на знание русского языка. Из-за стресса после переезда ребёнок может молчать в школе месяцами, не понимая ничего. А если он находит человека, говорящего на своём родном языке, и начинает общаться с ним, то может услышать в свой адрес: «Что, объединились?». Хотя дети просто ищут кого-то, с кем можно поговорить. Это никак нельзя считать отказом от интеграции.
В Германии, например, дети учатся в отдельной группе на протяжении года (в «приветственном классе»), прежде чем объединиться с «местными» детьми. Во Франции есть тесты более чем на сорока языках, которые проверяют уровень когнитивных способностей в целом, а не уровень знания языка. Эти тесты выявляют, насколько хорошо ребенок знает свой родной язык: если школа видит, какие именно темы ребёнок знает хорошо, то через них будет проще объяснить ему и французский.
Занятия по подготовке к обучению в обычном классе рассчитаны в основном на год. Полугода ребёнку должно хватить, чтобы освоить самый базовый уровень языка. Во Франции, например, есть ещё и курс изучения конкретных школьных терминов, которые используются на уроках математики или литературы.
В Западной Европе уже стали обычными интеграционные программы в рамках школьной системы. Но чтобы хотя бы подступиться к их созданию в России, нужно сначала понять, кто учится в школах, какие у детей потребности. Нужно определиться с тем, как правильно называть детей с разным опытом миграции и уровнем русского языка.
В России позиция иногда такая: «Он тупой, он не знает русского!» — даже если ребёнок говорит на четырёх других языках. Конечно, это не единственный вариант реакции. Есть школы, которые создают свои программы, сами ищут на это финансирование и ресурсы. Есть и учителя, которые дополнительно занимаются с детьми — в школе или даже дома: им больно смотреть на детей, которые хотят, но не могут учиться просто потому, что ничего не понимают. К сожалению, у большинства учителей не хватает сил на дополнительную работу из-за и без того высокой нагрузки. Мне кажется, школа и не должна решать эту проблему самостоятельно без системной поддержки государства.
Исследователи Казанского федерального университета опросили около ста учителей в Татарстане:
- 100% не хотели бы, чтобы в их классе учились дети мигрантов, поскольку «общая успеваемость в классе, где учатся такие дети, резко снижается»;
- 65% «не желают соседствовать с представителями Кавказа, Средней Азии, Украины и других государств».
Школы не понимают, кого считать мигрантами
По неофициальным оценкам, в Москве и области около 40 000 — 60 000 детей беженцев и трудовых мигрантов. Получить точную статистику по детям с опытом миграции, которым нужна дополнительная языковая или психологическая поддержка, мы не можем, так как нет чёткого принципа подсчёта. Существуют разные точки зрения, которые не всегда сходятся.
Мы даже не знаем, сколько в российских школах учится детей, для которых русский язык — неродной.
Пока школы страдают от непонимания, как им учить детей-инофонов, на официальном уровне проблемы вроде бы и не существует
Многие не видят различия между детьми-инофонами, которые плохо или пока совсем не знают русского языка, и местными детьми с нерусскими фамилиями. Коллеги из Подмосковья предоставили нам статистику, что, по их подсчётам, в школах Московской области учатся порядка 34 тысяч детей с неродным русским языком. У нас сразу возникло к ней много вопросов. Кого в школах считают «детьми с неродным русским»? Если школам формально запрещено делить детей на «говорящих по-русски» и «инофонов», то каким образом в принципе появилась эта статистика?
В прошлом году в одной из подмосковных школ социологи из Высшей школы экономики попросили собрать фокус-группу из детей, у которых был опыт миграции в Россию, — внутреннюю миграцию они не рассматривали. Им привели девочку, у которой один из родителей был из Вьетнама, но сама она родилась в Подмосковье и никакой необходимости в интеграции не испытывала. В подобной же ситуации оказываются дети из Чечни и Дагестана. Был случай, когда школа отказалась принимать ребёнка с грузинской фамилией, который родился в Москве в профессорской семье. Руководство ссылалось на то, что у него «нерусская фамилия, и он наверняка не знает русского языка».
Институт образования ВШЭ выделил в Подмосковье школы, которые работают в сложном социальном контексте. Оказалось, что про них ходят страшилки, будто бы большинство учеников там — дети мигрантов. Местные жители называют эти школы «мигрантскими» или, что совсем добивает, «чёрными». Когда социологи стали выяснять, сколько в них на самом деле учится детей с опытом миграции, оказалось, что персонал школ готов записать в мигранты кого угодно. Им не важна реальная ситуация семьи и ребёнка.
Я бы в таком случае тоже сошла за новоприбывшего мигранта, хотя живу в России с четырёх лет и русский язык для меня родной, а собственных «родных» языков я и не знаю. Но когда в школе составляется своя внутренняя статистика, смотрят прежде всего на фамилии и внешность. Так и рождаются эти страшные мифы, будто бы дети трудовых мигрантов «захватили» российские школы.
Дети привыкли слышать: «Что ты смотришь, чурка?»
Каждый раз вспоминаю случай, когда при мне охранник театра ксенофобски обратился к ребёнку, а когда я попыталась вникнуть в ситуацию, мальчик отнекивался: «Да ничего, я привык уже». Мне приходилось сталкиваться с ситуациями, когда дети, которые просто гуляют во дворе жилого дома, слышали в свой адрес от других жильцов: «Что ты смотришь, чурка?».
Мы даже не представляем, до какой степени дети-мигранты привыкают к ксенофобским репликам в свой адрес. За это можно покритиковать те исследования, где говорится о том, что дети не испытывают дискомфорта и давления в школе. Безусловно, во время интервью дети говорят, что никто их не обижает. Они никогда не скажут постороннему взрослому человеку, что к ним кто-то плохо относится. К тому же, они просто привыкают к такому обращению, для них это норма.
Почти треть российских родителей считает, что будут стараться ограничивать дружбу своего ребёнка или внука с детьми мигрантов. 61% сказали, что не будут против их дружбы.
Общество воспринимает людей с миграционным опытом или как «террористов», которые угрожают уже самим фактом своего присутствия, или тех, кто не в состоянии ничего сделать самостоятельно. В итоге это лишает таких людей возможности оказаться в активной позиции и принять ответственность за свои действия. Если относиться к человеку как к жертве, это ставит обе стороны в неравное положение: помогающий становится будто бы выше того, кому помогает, «спасает» его.
Вместо этого хочется помнить, какой огромный и ценный опыт привозит человек из другого сообщества. Даже если он переживает психологическую травму и не может сразу найти место в обществе, он в себе несёт огромное богатство, которым может поделиться. Возможно, он ведёт себя иначе, но едва ли собирается уничтожить всё на своём пути. Хочется видеть отношение к людям как к равным, потенциально способным обогатить своими способностями и знаниями новое для себя общество.
Чтобы изменить отношение к людям с миграционным опытом и привлечь внимание к красоте их родных языков, Анна и её коллега Вероника Сергеева перезапускают проект «Школа языков соседей». Любой желающий сможет изучить язык, на которых говорят в странах, откуда в Россию приезжают мигранты. А в рамках мастерской «Образование» Летней Школы на Волге летом пройдут занятия для учителей о том, как работать с детьми-инофонами.
Если кто-то чувствует в России дискриминацию, пусть едет домой в свою страну. Я не приглашал.
Насчёт законности нахождения этих детей на территории РФ есть большие сомнения. Я их сюда не звал. Это к вам гости приехали?
Зачем нам в стране такие люди, которые не говорят по-русски? Хоть в гетто, хоть где? Почему мы обязаны их ему учить? В чём их ценность для нас?
Уверяю вас, это не так, и меня без визы никто не пустит. Это только по России почему-то стадами ходят не говорящие на гос-языке людей, которых пустили просто так пожить. Больше никто так не делает.
Если вопрос законности их пребывания не к вам, то вопрос их обучения русскому языку тогда не ко мне. Честно так? Пусть сами решают эту свою проблему, как хотят.
Депортировать нелегальных мигрантов — общепринятая практика во всём мире, даже наших соотечественников время от времени депортируют. Это вас не смущает почему-то.
А уж посадить в тюрьму за совершение преступления это практика тысячелетняя. В чём ваша проблема, Татьяна?
Пусть их своё государство учит. Я им ничего не должен и сюда не звал.
Я хочу, чтобы моя страна считала своё гражданство и даже вид на жительство привилегией.
Есть страны, куда вы можете приехать без визы как турист. Таких стран, куда вы можете приехать, поселиться, работать, скинуть детей в школу, чтобы их там «интегрировали» — очень мало. Нам тоже срочно нужно с этим завязывать.
Вы сами признаёте провал миграционной политики Европы. Зачем же мы повторяем их ошибки? Французы завезли иммигрантов, учили-учили их языку и получили Батаклан и всякие другие теракты. Вывод из этой притчи вы делаете парадоксальный: надо завезти иммигрантов, учить-учить их языку.
Давайте, наша государственная система их отвергнет таким образом, что отправит их домой? Им тут плохо, нам тут с ними плохо, посадим их в самолёт и всем станет хорошо.
Из того, что имеются безвизовые страны, не следует, что такой страной обязана быть Россия. Тем более, таких стран, чтобы можно было туда въехать навсегда и непонятно чем заниматься, я лично не знаю вовсе. Как правило, можно только въехать с целями туризма на короткий срок. Дальше вас попросят на выход.
Вы обвиняете жертв терроризма в том, что они, дескать, ксенофобы.
Это статья УК РФ — оправдание терроризма.
Неграмотных людей с этическими представлениями на уровне племенного строя надо депортировать на историческую родину.
Людей, которых постарались интегрировать, учили, лечили, а их них всё равно получились потенциальные террористы — тоже нужно демортировать на историческую родину.
Это парадокс, как вы нам рассказываете неудачный французский (бельгийский, немецкий) пример и тут же говорите «и нам нужно делать ровно так же, учиться выращивать террористов».
Я за то, чтобы детей учили, но не в ущерб народу страны, куда они приехали — то есть без того, чтобы на них тратить больше сил и денег, это унизительно. Учили, как всех.
А кто не справляется при таком подходе или не может обосновать своё пребывание в стране — тех сначала попросить уехать добровольно, а затем депортировать принудительно. Родителей и их детей.
Это вы не можете навязать ненужных людей согражданам долгосрочно. Вы берёте добрую волю людей и злоупотребляете ей. Она от этого скоро кончится.
«Принять как факт» вы ученикам своим советуйте, а взрослым людям не надо. Сами примите как факт, что наша страна не место за гаражами и жить в ней — привилегия, а не право.
Я был бы против, чтобы учителя в школе, куда ходить мой ребёнок, уделяли дополнительное время плохо говорящим по-русски ученикам, вместо того, чтобы уделять всем одинаковое время.
Более того, я постараюсь, чтобы мой ребёнок не ходил в такую школу, где стоит такая проблема, что многие ученики не говорят по-русски. Это плохо скажется на успеваемости всего класса, как минимум.
Пожалуйста-спасибо.
С другой стороны, я неоднократно видела, как разница в менталитете отметает шансы на понимание. + есть личности, которые ничем не гнушаются, лишь бы зацепиться основательно в городе, увы.
Поэтому в начале общения с любыми мигрантами я в течение полугода-год пытаюсь понять, что из себя представляют эти люди
Таджикистан, Азербайджан, Киргизия, Узбекистан — этнические чистки, массовые убийства.
Армения, Казахстан, Грузия, Туркмения — выдавливание, дискриминация.
Эстония, Латвия, Украина — дискриминация, ограничения для русского языка.
Только Белоруссия пока вроде держалась.
Почему-то вы им это простили.
И теперь просите не чморить бедных нацменов — убийц или детей убийц, ни в чём не раскаявшихся и даже в мыслях такого не имевших.
В Киргизии, Узбекистане, Таджикистане так чистили, что своих «вычистили» к нам
Я не против ассимиляции детей, неговорящих на русском языке, но против учебы русскоговорящих методами для невладеющих русским.
Пример неравноправия: я и жен работаем с утра и до вечера, кстати, в образовании. Суммарный доход меньше прожиточного. Всякие бездельники имеют время ходить по органам соцзащиты, а мы нет. Вот мы госпомощи и не можем добиться!
Вы знаете, вот у меня есть родственники, которые были вынуждены стать иммигрантами, потому что коренное население им угрожало расправой. Теперь эти же люди едут в наши города, которые угрожали и даже убивали у себя русских. Чего это я им должен?
Вам нимб не жмёт? Кто вы такая, чтобы рассказывать, что такое быть людьми?
В России 83% граждан — русские. Россия единонациональная страна, самое крупноен меньшинство — татары — это меньше 3% населения. Сравните 83% и 3%. Это разговор ни о чём.
От террора защитят массовые депортации тех приезжих, которые к террору склонны.
А иначе ничего. Вот, европейцы к иммигрантам относятся хорошо, интегрируют их. И что же? Каждый месяц истории про то, как иммигранты кого-то взорвали, задавили грузовиком или застрелили. Последняя была неделю назад.
Но я рад, что вы призвали приносить «жертвы» (человеческие?) на алтарь многонациональности. Люди должны знать, что именно им предлагают.
Если даже не усвоит программу — ставят3 перводят в другой класс и так до ОГЭ, они могут его и не сдать, потом удачно пересдаютА дальше они идут в 10 класс. (имеют полное право) Все доводы о том, что они 11 не закончат родители их не слышат, Главное, что беплатно, а в колледже деньги возьмут Потом, если на сдадут нет огорчений — идут рабоать с родителями (девочки замуж), а вот кто сдал идут в платные комерческие вузы. В школе держатся за соотечественников. Часто заводят романы с местными девушками, со своими нельзя. ОТ слов в отношениях сразу переходят к делу. Вобще в социализации они намного раскрепощеннее коренного начаслени и потом у них, почти у всех — полные семьи и неприрекаемый авторитет отца- кормильца
Если бы наша страна решила вопросы с обеспечением первоочередными лекарствами без перебоев своих детей, если бы в деревенских школах было доступно среднее образование для детей-резидентов, было бы правильно тратить деньги на обеспечение нерезидентов. А так это выглядит жестоко: у своих отобрать, но чужим дать.
Это не касается наших московских школ, где все более или менее благополучно с обеспечением.
Это касается тех школ, где нет теплого туалета. Мы можем построить теплые туалеты в школах, чтобы дети в школьной форме не бегали по морозу зимой, а можем обучать наших учителей иностранным языкам, чтобы асимилировать мигрантов. Что важнее?
А вообще Вы очень правильный пост написали. Плюсую
Так что это просто навет на школу. Школа бы и рада научить, но нет такой возможности…