«Ничего мы не понимаем про людей». Как с клеймом «необучаемой» поступить в МГУ
Новости22 января, 2017

«Ничего мы не понимаем про людей». Как с клеймом «необучаемой» поступить в МГУ

Музыкальная школа может развить таланты ребёнка, а может стать травматичным опытом. Журналист и активист Елена Костюченко рассказала в фейсбуке, как учительница в музыкальной школе поставила на ней клеймо «умственно неполноценной» и за два года никто не усомнился, что она -«девочка-дебилка».

Костюченко пишет, что в детстве она хотела петь, потому в семь лет мама отправила её в музыкальную школу. Но вскоре девочка заболела, бросила «музыкалку» и вернулась туда только в десять. Через три года она решила поменять музыкальную школу на ту, что была поближе к обычной общеобразовательной. Тогда и произошла её встреча с «удивительной учительницей».

«На первом занятии после короткого прослушивания учительница спросила меня, почему это я в 13 лет только в третьем классе музыкалки. Я сказала, что болела. «А в общеобразовательную ты ходишь? В обычную школу, для деток?» «Ну да, хожу сюда, в 49-ю», — сказала я, поразившись «деткам». «А живешь на Пушкина… Почему так далеко?» «У меня тут мама работает, нам удобно».

Педагог сделала свои выводы. Вскоре я поняла, какие. Она решила, что я — умственно неполноценная девочка, которую тянет на себе мама-педагог. Может, этому способствовало то, что я пришла на первое занятие с самодельной плетеной сумкой, из которой торчали ключи. Сумкой этой я ужасно гордилась и таскала ее даже дома. Вместо сумки учительница посоветовала «пакет покрепче, а лучше веревочку с ключом на шею надеть».И началась учеба. Как общаться с умственно неполноценными она, конечно, не знала. То сюсюкала, то орала, то отдавала команды, как собаке, то включала АР-ТИ-КУ-ЛЯ-ЦИЮ.

Не знаю, почему я ее не стала разубеждать. Да и возможно ли было разубедить. Мне это казалось забавным приключением — особенно на первых порах. Меня радовала ее растерянность, радовало, что меня недооценивают — а не как обычно требуют тройного прыжка с переворотом в воздухе. Короче, следующие два года я ходила с клеймом «тот нездоровой девочки». Маме я ничего не говорила.

Учительница моя была дружелюбным человеком, за что не раз огребала от начальства. Подруги приходили прямо посередине занятия. Учительница оставляла меня разбирать пьесу, а сама выходила в смежную репетиционную, где стояли удобные кресла. Я молотила по клавишам и прислушивалась. В основном, обсуждали мужиков. Но иногда разговор заходил про меня. «Да, да, эта дебилка, слышишь, ужас какой — не знаю, зачем ее отдали сюда… Есть же какие-то кружки, не знаю. Лепка, рисование. Лар, ну она не в состоянии воспринимать музыку, не то, что играть. А спросят же с меня! Ты наших знаешь!» Обсуждали мою маму, которая «ради непонятно чего» «бьется за аттестат». «Ей же все равно на работу не устроиться, — с удовольствием причитала учительница. — Хотя я не удивлюсь, если она ее и в ВУЗ засунет. К нам же ее определили как-то». «Ну про ВУЗ ты хватила, — успокаивала подруга. — Педучилище максимум. Будет за детками в детсаду приглядывать». «Ага, такая приглядит!»».

Учителя других предметов в музыкальной школе Елены поддерживали слухи про «девочку-дебилку». Но она их не разубеждала — в школе у неё были подруги, с которыми было весело. Ситуация резко ухудшилась, когда через некоторое время из-за слухов она потеряла и подруг.

«С подругами Верой и Марьяной мы пробирались в репетиционную и в шесть рук играли собачий вальс, что дико бесило педагогов. За этим занятием нас застала мама одной из дев — но вместо выволочки она схватила Марьянку и бегом потащила к выходу. Марьяна вырывалась и вопила. На следующем занятии она зашла в класс, встала подальше и грустным голосом объявила, что ничего против меня не имеет, „но мама сказала, что такие, как ты, бывают агрессивные и общаться нам нельзя“».

Кульминацией истории про «умственно неполноценную» девочку стали экзамены в музыкальной школе. Костюченко пишет, что именно после них она решила оттуда уйти.

«В конце года были экзамены. Комиссия. Моя учительница дико нервничала — видимо, результатами не блистали и остальные ученики. Но я была главной подставой. Уже перед дверями зала она подходила ко мне раз пять и просила вести себя «адекватно, как я». «Заучивать алгоритм» мы начали недели за две: «Выходишь — кланяешься — называешь свое имя и музыкальное произведение! Садишься — поднимаешь ручки — играешь — встаешь — кланяешься — называешь следующее музыкальное произведение…» Всего надо было сыграть три пьесы, одну из них — в четыре руки, вместе с этой самой учительницей. Репетировать дуэт времени у нее не нашлось — большую часть времени мы разучивали, когда кланяться.

Первые две пьесы я отыграла вполне пристойно. В этом заключалась моя детская месть — я репетировала последние две недели, не поднимая головы от фортепиано, надеялась всех поразить. Чтобы что? Не знаю. Третью мы должны были играть вместе с учительницей. Она села. Мы начали и даже попали в темп. В какой-то момент резануло диссонансом. Короче, моя учительница, сосредоточенная на поклонах и собственной физической безопасности, заиграла не тот кусок. Я тут же перестроилась, проскочив несколько тактов. Дальше мы уже вполне дружно дотянули до конца. Я подумала — круто мы вывернулись. Ободряюще глянула на учительницу: мол, все закончилось, и отыграли, и поклонились. Но она смотрела перед собой и не поймала моего взгляда.

Комиссия закопалась в бумажках. Председательница комиссии, которую боялась вся школа совершенно неприличным образом, взмахнула нотами: «А почему это вы пропустили этот кусок?»Моя учительница покраснела до корней волос. Встала. «Она так и не выучилась следить за нотами. Вы же знаете… Пришлось подстроится».

В первую секунду я не могла даже открыть рот. Во вторую поняла, что если я скажу правду, мне никто не поверит. Потому что я дефектная, дебил, урод в этом сияющем зале. В третью секунду до меня дошло, что учительница это прекрасно понимает. Она расчетливо прикрылась типа больным ребенком. Потому что мне в жизни все равно ничего не светит, а ей — огого, еще как.

Мне поставили тройку. Зачет. Совсем неплохо для дебилки.

Уже тогда я решила уйти из музыкальной.

Но ушла через полгода, почти перед самым выпуском, из-за конфликта с преподавателем хора. Тогда же примерно решила, что музыка — не мое».

История Елены Костюченко — удивительная, но, как оказалось, довольно распространённая в России. Например, её младшей сестре тоже поставили клеймо «необучаемой».

«Вот, вспомнила, как два года была дебилкой, которая не умеет читать. И никто из большой музыкальной школы не усомнился в этом. Более того — я действительно стремительно тупела, согласно общим ожиданиям. Спасла меня только моя конфликтность. Я ушла — и мозги вернулись на место. Вовремя вернулись — пора было готовиться к поступлению в МГУ.

Но я так жила всего два года. Моей младшей сестре (она из детдома) тоже поставили в медицинскую карту что-то вроде дебильности. Её последовательно выгнали (выжили) из трех школ и трех училищ. В прошлом году она закончила юрфак, сейчас пишет книжку. Но все детство она отходила с клеймом необучаемой. Ее даже не пытались учить, как я сейчас понимаю. На месте школьного образования у нее — один большой пробел.

Ничего мы не понимаем про людей, короче. При этом обладаем огромной силой, когда нас много. Страшноватое сочетание, да? Так вот. Надо постараться не топтать друг друга, даже когда не жалко. И верить друг в друга, хотя это сложнее всего, наверное. Взрослых это тоже касается».

Читайте также
Комментарии(1)
Это так странно, девочки, то, что вы здесь пишете… Странно, потому что я бы и не вспомнила, если бы не вы. Но… я тоже была кем-то типа «безнадёжной» в своей музыкальной школе. Конечно, не в такой запущенной стадии, все было гораздо легче.
Но за 4 года, что я там выдержала (а поступить туда было мечтой, прям мечтой), кроме первых учителей, которые недолго там пробыли, я ни от кого не слышала, чтобы у меня что-то, хоть иногда хорошо получалось.
Да, на меня в основном смотрели снисходительно. И не только на меня. На 70% из нас, кроме 3-5 девочек, которых всегда, неизменно и ожидаемо хвалили. Остальные даже не спорили с ролью «второсортниц». Мы и правда считали себя по сравнению с ними…ну не очень-то.
Помню, как я легко и ненавязчиво выиграла «Поле чудес» на вечеринке в честь Нового года. На лице нашей руководительницы было немое недоумение. С таким лицом она и отдала мне приз — весёлого пенопластового Деда Мороза.
И вот парадокс — пока я не прочитала этот материал, я думала, что все это — ислючительно порождение моей детской застенчивости, и я всё не так поняла. И только сейчас осознала, что так было не только со мной, а с нами всеми, кроме тех 5 девочек. И факт — за 4 года, что я провела в музыкалке, мне даже в голову не пришло, что я хоть в чем-то талантлива… И я только сейчас это поняла…
И еще вот что поняла — я еще успею спасти свою дочь.
Больше статей