Как обстоят дела с навыками функционального чтения у детей

Не в первый раз я слышу из уст нашего министра образования Ольги Васильевой тревожные слова о катастрофическом положении дел с навыками функционального чтения. Почти в каждом интервью она упоминает, что дети эти навыки с каждым годом теряют. Так ли это на самом деле?

30 июля на встрече с учителями Хакасии глава обновлённого министерства вновь била тревогу: «На сегодняшний день по разным оценкам от 22 до 25% населения страны не владеет функциональным чтением. Потеря его начинается в раннем возрасте. Все те технологические нюансы, которые ребёнок имеет и с которыми, к сожалению, мы сейчас сталкиваемся всё чаще и чаще, по разным причинам не можем их ликвидировать в раннем возрасте, приводят к тому, что ребёнок не успевает. Заканчиваются интересы и мотивация, и к пятому-шестому классу начинаются тяжёлые осложнения».

На этот раз я уже не выдержала и решила прокомментировать подобные заявления министра. Я уверена, что искусственное нагнетание мрака в истории с функциональным чтением среди школьников рассчитано как раз на тех людей, которые не умеют и не хотят читать. Надоело уже слушать гадости о наших детях!

Исследование PISA (Programme for International Student Assessment) в 2015 году показало хорошую динамику, она уже давно положительная. Оно упоминается в заметке РИА Новости. Получается, что цифры, озвученные Ольгой Васильевой, напрямую связаны с этим уважаемым международным исследованием качества образования?

Вот как расшифровывают понятие «читательская грамотность» создатели PISA (первое исследование «читательской грамотности» они организовали ещё в 2000 году. Россия участвует в исследовании, начиная с этого года): «Читательская грамотность — способность человека понимать и использовать письменные тексты, размышлять о них и заниматься чтением для того, чтобы достигать своих целей, расширять свои знания и возможности, участвовать в социальной жизни».

А теперь давайте откроем результаты PISA-2015 (результаты 2018 года ещё не опубликованы) и прочитаем вместе чёрным по белому:

«В 2015 году сохранились положительные тенденции в результатах российских учащихся 15-летнего возраста по всем направлениям функциональной грамотности. В 2015 году по сравнению с предыдущим циклом исследования 2012 года повысились средние результаты российских учащихся 15-летнего возраста:

— по математической грамотности на 12 баллов (с 482 до 494 баллов);

— по читательской грамотности на 20 баллов (с 475 до 495 баллов).

Результаты российских учащихся по естественнонаучной грамотности практически не изменились».

Получается, что самые лучшие результаты показали наши школьники именно в читательской грамотности.

Источник

Начиная с 2006 года, мы ежегодно видим существеный рост показателей именно в категории «читательская грамотность».

А вот таблица с результатами исследования PISA-2015 по читательской грамотности по странам мира. Напомню, что в исследовании 2015 года участвовали 536 000 учащихся в возрасте 15 лет из 70 стран мира.

Источник

Обратите внимание, что первые 22 пункта — это страны, чей среднестатистический балл довольно высокий. Затем идут шесть стран (в том числе и Российская Федерация), чей показатель можно назвать средним.

Особенно хочется сказать о феноменальных результатах, которые показали на PISA-2015 московские школьники. Вот что сказал об этом мэр Москвы Сергей Собянин: «Результаты, которые были получены в этих исследованиях, были просто поразительными. По сравнению с ведущими мировыми странами, Москва по таким базовым направлениям, как математическая грамотность, читательская грамотность, вошла в десятку мировых лидеров. Более того, первые 300 школ Москвы вошли в пятёрку ведущих школ мира, а первые 100 школ стали почти лучшими в мире, уступая только Шанхаю».

При такой хорошей динамике у нас есть все шансы попасть в лидеры уже 2018 году! Так о чём без конца твердит министр? Какие «тяжёлые осложнения» она предрекает?

Может быть, хорошо читают только подростки, а младшие школьники формируют проценты «не умеющих читать»? И тут фиаско, ведь 5 декабря 2017 года были опубликованы результаты международного сравнительного исследования качества чтения и понимания текста Progress in International Reading Literacy Study (PIRLS), где Россия прочно обосновалась на I месте. Вот цитата с сайта Минобрнауки: «По результатам PIRLS-2016 Россия стала мировым лидером по качеству образования в начальной школе. В исследовании PIRLS Российская Федерация участвует с 2001 года. По результатам последних трёх исследований — в 2006, 2011, 2016 годах — Россия прочно обосновалась в группе лидирующих стран. В исследовании 2016 года Российская Федерация заняла 1-е место с результатом 581 балл, обогнав Сингапур — 576 баллов, и Гонконг — 569 баллов».

Неужели и этого мало министру? Если денег на премии всем учителям начальной школы не нашлось, то хотя бы озвучили бы это на всю страну и похвалили публично так, чтобы мы все гордились нашими малышами и учителями! Неужели мы можем публично радоваться только спортивным достижениям страны?

Но нет, уже через три месяца после триумфа российской начальной школы на PIRLS-2016 (а именно 13 февраля 2018 года) во время прямой линии с пользователями социальной сети «ВКонтакте» Ольга Васильева и вовсе заявила, что именно с потерей навыков функционального чтения связана скукота на уроках в российских школах: «Тот объём, который есть в школе, осилит любой. Мы сейчас должны очень много внимания уделять тому, правильно ли мы читаем, есть ли у нас функциональное чтение, понимаем ли, что мы делаем. Если я не понимаю, то багаж того, что я не понимаю, он, естественно, расширяется, он накапливается как снежный ком, он накручивается. Сначала „мне страшно“, потом „мне скучно“, потом „мне противно“, потом „я туда идти не хочу“».

Вот, оказывается, где собака зарыта. Как же мы раньше-то до этого не додумались? Научим детей функциональному чтению, и они сразу начнут ежедневно бежать в школу вприпрыжку.

А если серьёзно, то советую министру просвещения хоть раз послушать лекции Кена Робинсона, главного специалиста по вопросам развития творческого мышления, систем образования и инноваций в государственных и общественных организациях. Именно этого учёного пригласили для консультирования правительства Сингапура, когда там всерьёз взялись за реформирование образовательной системы.

Результат феноменальный — 3 первых места в мире (из трёх возможных) по результатам исследования PISA-2015. Робинсон очень популярно и предметно рассказывает, как сделать так, чтобы детям было не скучно на уроках. И почему тестирования (вроде ЕГЭ) — это вчерашний день в современной и прогрессивной образовательной парадигме.

В нашей стране с якобы бесплатным образованием один только теневой бизнес репетиторских услуг по разным подсчётам составляет около 30 млрд рублей в год. Примерно столько же приходится на «белую зону».

Хочется предложить профильным министерствам: если образовательные реформы буксуют, может быть нам, родителям, скинуться и нанять к вам на работу Кена Робинсона? Мы можем год потерпеть без репетиторов и заплатить ему гонорар в 60 млрд рублей, лишь бы только закончились наконец непопулярные реформы и бесконечные громкие высказывания чиновников о (якобы) не очень выдающихся умственных способностях наших детей.

Хочется поинтересоваться: а сами чиновники хорошо умеют читать?

А теперь вторая часть «марлезонского балета». Я не люблю в серьёзных дискуссиях переходить на личности, но тут, как говорится, сам бог велел. Говоря о причинах отсутствия навыков функционального чтения среди нашего населения, министр Васильева намекает на некие «технологические нюансы», якобы, дети «погружены в информационные сети, в которых проводят огромное количество времени».

Хочется спросить: а как же тогда объяснить новые громкие высказывания о «цифровой школе» и «блокчейне вместо ЕГЭ»? Значит, сеть — это не всегда зло? Получается, что как только нужно освоить огромные бюджетные средства на реформы, так сразу мы вспоминаем о прогрессе и непреходящем значении интернета и облачных технологий в нашей жизни?

21 февраля 2018 года замглавы Минобрнауки, руководитель Рособрнадзора Сергей Кравцов на международной конференции, посвященной развитию выпускных экзаменов, публично заявил: «В ЕГЭ появятся задания, для выполнения которых потребуется использовать ресурсы интернета и электронного контента. Это другие задания, и я уверен, что мы к этому должны идти, к этому нужно стремиться. В экзамен войдет проведение виртуального эксперимента или модерирование определённой ситуации».

Прочитав это в феврале, я написала письмо в Министерство образования и науки и попросила прокомментировать заявление руководителя Рособрнадзора Сергея Кравцова, ответив на четыре конкретных вопроса:

1. В каком году планируется проведение ЕГЭ по ИКТ с использованием компьютера (а не письменно, как в настоящее время) на всей территории Российской Федерации?

2. Планируется ли использовать компьютерное тестирование на ЕГЭ по всем предметам? Если да, то в каком году будет переход на новую форму проведения ГИА?

3. Планируется ли период апробации для введения новых заданий ЕГЭ по ИКТ, связанных с введением в КИМы заданий на виртуальную реальность, в общеобразовательных учреждениях РФ? Если да, то в какие сроки и в каких регионах?

4. Когда ФИПИ готов будет опубликовать в открытом доступе демоверсии новых КИМов ЕГЭ по ИКТ?

Вот что мне ответили.

Лично мне подобный ответ не кажется исчерпывающим. Согласно Федеральному закону «О порядке рассмотрения обращений граждан Российской Федерации» от 02.05.2006 N 59-ФЗ, а именно пункту 1 (подпункт 4) статьи 10:

Государственный орган, орган местного самоуправления или должностное лицо даёт письменный ответ по существу поставленных в обращении вопросов, за исключением случаев, указанных в статье 11 настоящего Федерального закона».

Не думаю, что мои вопросы касаются государственной тайны, поэтому здесь налицо не только увиливание от прямых вопросов, но и нарушение закона.

Анализируя всю ситуацию в целом, хочется посоветовать министру просвещения Ольге Васильевой: научите сначала функциональному чтению своих подчинённых. Пусть они повнимательнее читают данные соцопросов по ЕГЭ, статистику исследований развития рынка платных образовательных услуг, цифры и выводы международных программ (например, PISA) и тексты многочисленных петиций, посвященных проблемам нашего образования.