«Интересно, почему люди не выбирают сами себе судьбу»: что было в моём забытом детском дневнике

Один из наших самых первых блогеров Фина Сафонова при переезде нашла старую аудиокассету, на которую в детстве записывала свои стихи, песни и какие-то мысли. Сначала хотела просто выбросить эту ерунду. А потом поняла, что появился удивительный шанс поговорить с самой собой через много лет.

Нашёлся покупатель для квартиры, в которой я прожила всю жизнь. Переезд, разбор вещей на самых дальних полках в самых забытых чуланах. И там, среди прочего хлама я нашла старую аудиокассету, на которую в детстве записывала свои стихи, песни и какие-то мысли. Я совсем про неё забыла. В качестве обложки — мой портрет (совершенно не похожий на меня), нарисованный кем-то из друзей. Сверху коробочка обмотана цепочкой, скреплённой декоративным замочком. Бессмысленно, но мило.

Сначала я хотела просто выбросить эту ерунду вместе с остальным старым хламом. А потом поняла, что у меня появился удивительный шанс поговорить с самой собой через много лет. Вряд ли юная я сможет сказать мне что-то важное, да и моих ответов она уже не услышит. Но всё же стало интересно. Первая запись была сделана в октябре 1997 года, мне было 14 лет. Последняя запись сделана в 16 лет. То есть эта плёнка уже старше девочки, которая доверяла ей свои мысли.

К счастью, в доме родителей моего мужа нашёлся старый музыкальный центр, умеющий проигрывать кассеты. Надеваю наушники, включаю и вздрагиваю, услышав первую фразу:

Знаю. Спасибо, юная я, что внезапно об этом напомнила. Удивительно, что ты уже знаешь это. Важность собственной жизни — самое ценное осознание, которое мы теряем в погоне за бытовыми мелочами.

У четырнадцатилетней меня смешной писклявый голос и банальный набор элементарных аккордов. Большая часть записей на кассете посвящена любовным переживаниям о каких-то мальчиках и нескладным стихам. От некоторых наивных высказываний мне даже становится стыдно за себя. Но это чертовски интересно — услышать мысли ни какого-то постороннего подростка, а подростка, которым был сам. Подростка, который максимально откровенен, потому что говорит всё это, находясь в одиночестве у включённого магнитофона. Через год моему сыну исполнится 14 лет, и внимательное прослушивание этой записи должно помочь мне лучше понимать его.

Конечно же, я представляю, что такое плакать каждый вечер и каждый день делать вид, что всё хорошо. Это многим знакомо. Видишь ли, грустная девочка, заботиться о других людях, не вываливая на них свои проблемы — это не подвиг. Это нормально, так делают практически все. Ты поймёшь, что это правильно, когда очередная одноклассница начнёт в сотый раз взгромождать на тебя всю свою грусть, не удосужившись разобраться, готова ли ты делить её ношу. Когда ты почувствуешь, насколько сильно благополучие людей зависит от настроения окружающих, тогда и решишь, что счастьем надо делиться со всеми, а горем только с теми, кто хочет и готов о тебе заботиться.

Знаешь что? Это чувство не пройдёт, но ты научишься с ним справляться. Обеспечивать себе личное пространство, выделять время для здоровой доли одиночества и спокойно возвращаться в мир людей. К счастью, жизнь взрослого человека не похожа на школу. Такую толпу случайных сверстников терпеть каждый день тебе больше не придётся. Очень жаль, что ты не знаешь о возможности семейного образования. Мне кажется, мы обе были бы значительно счастливее, если бы ты тогда ушла из школы и училась самостоятельно. Но, увы. Тебе никто о такой возможности не рассказал.

Я так и не смогла вспомнить имя мальчика, которому посвящалось это стихотворение. Я бы его и десять лет назад не вспомнила. Потому что влюблённостей было очень много, а все эмоции, связанные с ними, были невероятно похожи. Но если бы я встретилась с юной собой лицом к лицу, ни за что бы не сказала, что её чувства не важны и мальчик забудется через несколько месяцев. Потому что чувства важны сами по себе. Потому что так развивается способность испытывать эмоции, распознавать их и справляться с ними.

Тебе осталось заблуждаться в этом всего несколько лет. Никто не наблюдает. Ни у кого нет планов на тебя, предназначений и наказаний. И когда ты осознаешь это, тебе станет невероятно легко. Тогда и начнётся прекрасная жизнь, свободная и светлая. Тогда у тебя и появится всё, что теперь есть у меня: уверенность, ответственность, желание делиться счастьем, душевный покой и такая желанная возможность выбирать судьбу.

Приходится признать, дорогая, что песни у тебя получаются не очень хорошими. Слишком наивные рифмы, слишком поверхностные фразы. И, к сожалению, с возрастом песни не станут лучше, их просто станет меньше… Но, к счастью, ты никогда не перестанешь их писать.

А вот эта боль на века. У тебя ещё много лет не будет своего жилья, прости. Хорошо, что ты не знаешь этого и можешь свободно мечтать.

Вот этого мальчика я помню. И могу рассказать, что произойдёт дальше. Он вернётся из армии, вы встретитесь, попробуете завязать отношения, но ничего не выйдет. Не потому что он старше, а потому что и ты, и он боготворили какие-то образы, не имеющие ничего общего с вами настоящими. А потом, лет через 16, вы встретитесь снова, напьётесь, споёте вместе несколько твоих песен и радостные вернётесь каждый в свою жизнь.

Конечно, прикольно. Ведь ты только что пережила самый сложный этап в своей жизни. Сложнее, страшнее и печальнее уже не будет никогда. Ты этого не знаешь, и поэтому тебя напугает новая неизвестная тоска, которая скоро начнёт зарождаться в груди.

Мне бы очень хотелось успокоить эту девочку, сказать, что у неё всё будет хорошо, ведь я знаю это наверняка. Говорят, в психологии есть такая практика борьбы с детскими травмами: надо представить себя маленькой и плачущей, мысленно подойти, обнять себя и успокоить. Но я не буду этого делать. Я проберусь в её комнату, тихонько посижу в углу, и очень внимательно послушаю её дурацкие песни. Потому что та шестнадцатилетняя девочка совсем не нуждается во мне. Это я нуждаюсь в ней.

Знаете, иногда бывает так, что мы не ощущаем всей важности своей собственной жизни.