Многие с содроганием вспоминают изучение «Войны и мира» в школе. Слишком много и сложно написано, философия какая-то добавляется, да и Наташа Ростова бесит. Льву Николаевичу то самому понравилось, что он придумал? А как читать эту книгу, если интереса нет, но контрольную нормально написать хочется? Отвечаем на волнующие вопросы о главном (или нет?) романе в истории русской литературы.
1. Как повесть о декабристе превратилась в «Войну и мир»
Косматый старец исписывает очередной лист будущего романа-эпопеи, хмурит седые брови и думает, каким бы изобразить Кутузова — сластолюбивым и хитрым или отважным и мудрым генералом.
Если вы так себе представляете Льва Толстого во время написания «Войны и мира», картинка неверная. В 1856 году, когда возник замысел новой книги, ему не было и 30 лет. Граф Толстой полон сил, молод, женат на Софье Берс. Из книг, знакомых нам по школьной программе, у Толстого к тому времени вышли только «Детство. Отрочество. Юность» и «Севастопольские рассказы». Теперь, после амнистии для политических заключенных, помилованных Александром II, пришло время и для небольшой повести о постаревшем декабристе и его семье, возвращающихся из ссылки.
Для Толстого важно было изобразить героев реальными — с детальными переживаниями и подробно расписанным прошлым, чтобы читатели верили в историю. Поэтому нужно было провести исследование: прочитать мемуары декабристов и узнать подробнее о ссылках и пережитых испытаниях. Во время работы Лев Николаевич понимает, что важна не только современность, но и события 1825 года — необходимо показать, как менялся характер восставших. Тогда автор погружается в события 14 декабря 1825 года на Сенатской площади, в «эпоху заблуждений и несчастий» героя, но и это теперь кажется недостаточным. Нужно копнуть еще глубже. Творческие поиски приводят Толстого к архивам и беседам с участниками Отечественной войны 1812 года.
Повесть превращается в роман о декабристах, в котором объединились 1856, 1825 и 1812 годы. Но и это как будто не то, о чем хочется писать. Толстой признается в черновике предисловия к роману:
«Мне совестно было писать о нашем торжестве в борьбе с бонапартовской Францией, не описав наших неудач и нашего срама. <…> Ежели причина нашего торжества была не случайна, но лежала в сущности характера русского народа и войска, то характер этот должен был выразиться еще ярче в эпоху неудач и поражений. Итак, от 1856 года возвратившись к 1805 году, я с этого времени намерен провести уже не одного, а многих моих героинь и героев через исторические события 1805, 1807, 1812, 1825 и 1856 года».
В итоге личность героя-декабриста отошла на второй план, и вот это уже не просто роман, а эпопея — масштабное произведение о народе, эпохе и о том, как люди переживают исторические события. От событий на Сенатской площади и периода правления Александра II тоже пришлось отказаться — «Война и мир» останавливается на 1820 году и намеке на том, что Пьер Безухов может быть связан с декабристами.
2. Оригинальной версии «Войны и мира» нет. Это правда?
Сейчас нам кажется, что «Война и мир» — сложнейшая книга, которую будто создали для страданий школьников. Но Лев Толстой тоже страдал: он восемь раз начинал писать заново, сделал около 15 набросков романа, работал над ним шесть лет, да и та версия книги, какую мы читаем, появилась не сразу.
Название эпопеи менялось вместе с задумкой. Сначала это был «1805 год», где описано мирное время и дворянский быт. Затем «Три поры»: отображение разных исторических периодов — события до 1810-го, восстание на Сенатской площади в 1825-м, ссылка декабристов. Потом «Всё хорошо, что хорошо кончается» и, наконец, «Война и мир».
По главам роман печатали в журнале «Русский вестник» на протяжении 6 лет, а затем отдельно опубликовали в шести томах. В 1873 году появилась новая редакция, которой, возможно, многие бы сейчас обрадовались: всего четыре тома, рассуждения автора об истории и философии поместили в конец книги, а французский текст исправили на русский. Но в 1886-м роман снова переиздали — таким, каким мы его знаем: четыре тома, лирические отступления встроены в сюжет, французский язык вернулся, а тем, кто им не владеет, приходится довольствоваться сносками с переводом. По мнению литературоведа Бориса Эйхенбаума, из-за многочисленных редакций произведения у нас нет «окончательного, несомненного, „канонического“ текста „Войны и мира“».
3. Чем коварна вселенная «Войны и мира»?
Объемом. Как считает Яна Семёшкина, автор подкаста Fabula Rasa, участница программы «Учитель для каждого», проходить такое масштабное произведение в школе «важно и нужно, но осмыслить его можно разве что при тщательном разборе и обсуждении. В Италии, например, школьникам отводится целый год на изучение „Божественной комедии“ Данте. И это правильный, трезвый подход к главному в итальянской культуре тексту. Следует вспомнить, что современники Толстого читали „Войну и мир“ маленькими порциями — по главам, на протяжении шести лет публикаций в „Русском вестнике“. Это был грандиозный неспешный литературный сериал. В этом главная коварность романа, его нельзя „проглотить“ за раз».
Масштабом. События в основной части романа длятся с 1805 до 1812 года, а те, кто дошел до эпилога, встречаются с героями еще и в 1820-м. Исследователи насчитали в книге 569 персонажей — и большинство из них желательно запомнить. К географии романа тоже сложно привыкнуть: сначала мы читаем про светские мероприятия и влюбчивость Наташи Ростовой, а затем резко переносимся вместе с Кутузовым и князем Андреем в Австрию, под легендарное небо Аустерлица. Переключаться с мира на войну и обратно тяжело: кто-то со скукой пролистывает главы со сражениями и перемещениями армии, а кто-то не понимает, зачем нужны все эти «мирные» любовные интриги и страдания. Но война и мир у Толстого не могут существовать друг без друга: герои бы не менялись и не развивались без любовных переживаний, семейных драм и без вмешательства истории, которая в момент может изменить судьбу человека.
Французским языком. Если вы учили французский и для вас приятным сюрпризом стала иностранная речь на страницах русской классики, мы вами восхищаемся. А если в процессе чтения «Войны и мира» вы в какой-то момент решили, что текст на французском не так уж и важен и его можно пропустить, понимаем и не осуждаем. Но французский, как и контраст войны и мира в тексте, на самом деле нужен. В начале XIX века представители высших сословий часто переходили с русского на французский, и Наполеон, конечно, не мог говорить только на русском — иначе его реплики выглядели бы в романе странно, неестественно. Если эти аргументы звучат неубедительно, предоставим слово Льву Толстому, который в статье «Несколько слов по поводу книги „Война и мир“» отвечает на претензии о билингвизме:
«Упрек в том, что лица говорят и пишут по-французски в русской книге, подобен тому упреку, который бы сделал человек, глядя на картину и заметив в ней черные пятна (тени), которых нет в действительности. Живописец неповинен в том, что некоторым тень, сделанная им на лице картины, представляется черным пятном, которого не бывает в действительности; но живописец повинен только в том, ежели тени эти положены неверно и грубо. Изображая лица русские известного общества, и Наполеона, и французов, имевших такое прямое участие в жизни того времени, я невольно увлекся формой выражения того французского склада мысли больше, чем это было нужно. И потому, не отрицая того, что положенные мною тени, вероятно, неверны и грубы, я желал бы только, чтобы те, которым покажется очень смешно, как Наполеон говорит то по-русски, то по-французски, знали бы, что это им кажется только оттого, что они, как человек, смотрящий на портрет, видят не лицо с светом и тенями, а черное пятно под носом».
4. Можно ли учить по «Войне и миру» историю? Насколько точен роман?
Может показаться, что «Война и мир» — исторический роман. Все необходимые черты присутствуют: среди персонажей реальные исторические личности, описаны события 1805–1812 годов, военные сражения показаны реалистично, да и быт той эпохи детально прописан — не докопаешься. Для правдоподобного отображения событий и характеров Толстой изучал исторические труды, беседовал с участниками Отечественной войны, читал дневники и мемуары тех, кто жил в описанный период. Но не стоит воспринимать «Войну и мир» как учебник по истории начала XIX века — Лев Николаевич в первую очередь художник, а не историк, для него важнее вымысел и рассказ об «истории народа». И даже исторические личности представлены такими, какими их видел и воображал автор.
«Историк, описывая сражение, говорит: левый фланг такого-то войска был двинут против деревни такой-то, сбил неприятеля, но принужден был отступить; тогда пущенная в атаку кавалерия опрокинула… и т. д. Историк не может говорить иначе. А между тем для художника слова эти не имеют никакого смысла и даже не затрогивают самого события. <…> Для историка (продолжаем пример сражения) главный источник есть донесения частных начальников и главнокомандующего. Художник из таких источников ничего почерпнуть не может, они для него ничего не говорят, ничего не объясняют. Художник отворачивается от них, находя в них необходимую ложь. При каждом сражении оба неприятеля почти всегда описывают сражение совершенно противуположно один другому; в каждом описании сражения есть необходимость лжи, вытекающая из потребности в нескольких словах описывать действия тысячей людей, раскинутых на нескольких верстах, находящихся в самом сильном нравственном раздражении под влиянием страха, позора и смерти.
Всякий, кто был на войне, знает, насколько это несправедливо. <…>
Всё это я говорю к тому, чтобы показать неизбежность лжи в военных описаниях, служащих материалом для военных историков, и потому показать неизбежность частых несогласий художника с историком в понимании исторических событий.
Итак, задача художника и историка совершенно различна, и разногласие с историком в описании событий и лиц в моей книге — не должно поражать читателя. Но художник не должен забывать, что представление об исторических лицах и событиях, составившееся в народе, основано не на фантазии, а на исторических документах. <…> Везде, где в моем романе говорят и действуют исторические лица, я не выдумывал, а пользовался материалами».
Лев Толстой «Несколько слов по поводу книги «Война и мир”»
В собственном понимании исторических событий Толстой допустил несколько фактических ошибок, неизбежных для авторского замысла. Вот несколько примеров от Яны Семёшкиной:
- Роман начинается со сцены, которой в реальности быть не могло. Июль 1805 года, Анна Павловна Шерер, фрейлина императрицы Марии Федоровны, встречает гостей в салоне. Почему эта сцена невозможна? Во-первых, Мадам Шерер незамужняя, как и все фрейлины, а значит, не может вести салон — это неприлично. Во-вторых, фрейлины жили не отдельно, а вместе в Зимнем дворце во фрейлинском корпусе. В-третьих, в июле не могло быть великосветского праздника, ведь все в разъездах и отпусках.
- Ипполита Курагина не могли звать Ипполитом не только потому, что он князь, но и дворянин. Ни одного Ипполита в русских княжеских родах XVIII–XIX веков не было. Пушкин писал: «Сладкозвучнейшие греческие имена употребляются у нас только между простолюдинами».
- Андрей Болконский не мог танцевать вальс. Этот танец появился в России после 1806 года, когда Болконский жил в провинции. Он мог выучить вальс либо в Австрии, незадолго до Аустерлица, либо в четырехмесячное пребывание в Петербурге при Сперанском. Можно ли представить, как посреди важных дел такой человек, как князь Андрей, стал бы нанимать учителя танцев? В глазах же Толстого и читателя XIX века вальс наилучшим образом соответствует романтичности «Наташиного бала». Толстому нужен не всеми забытый полонез, не шальная мазурка, не бездумный котильон, а вальс. Значит, будет вальс.
- Александр I не бросал в толпу бисквиты со своего балкона. Когда маленький Петя Ростов пожелал служить в армии, он пошел к императору, чтобы лично ему рассказать о своем намерении. Только у Кремля в тот день собралась огромная толпа, сошедшая с ума, когда Александр Первый начал кидать бисквиты народу, и чуть не задавившая мальчика. Льва Николаевича не слишком заботило, что в реальности такого не происходило, — в этом эпизоде нужно было наглядно показать народную стихию и восторг от встречи с правителем глазами «барчука» Пети Ростова. Это излюбленный прием Толстого в «Войне и мире» — рассказывать о важных событиях от лица героев, которые впервые столкнулись с ними (как и современный читатель). Например, первый бал мы наблюдаем глазами восторженной Наташи Ростовой. Бородинское сражение показано от лица Пьера Безухова, который ничего о войне не знал и романтизировал ее.
- Толстой рассказал не обо всех важных чертах той эпохи: где же все ужасы того времени? Автор снова объясняет:
«Я знаю, в чем состоит тот характер времени, которого не находят в моем романе, — это ужасы крепостного права, закладыванье жен в стены, сеченье взрослых сыновей, Салтычиха и т. п.; и этот характер того времени, который живет в нашем представлении, — я не считаю верным и не желал выразить. Изучая письма, дневники, предания, я не находил всех ужасов этого буйства в большей степени, чем нахожу их теперь или когда-либо. В те времена так же любили, завидовали, искали истины, добродетели, увлекались страстями; та же была сложная умственно-нравственная жизнь, даже иногда более утонченная, чем теперь, в высшем сословии. Ежели в понятии нашем составилось мнение о характере своевольства и грубой силы того времени, то только оттого, что в преданиях, записках, повестях и романах до нас доходили только выступающие случаи насилия и буйства. Заключать о том, что преобладающий характер того времени было буйство, так же несправедливо, как несправедливо заключил бы человек, из-за горы видящий одни макушки дерев, что в местности этой ничего нет, кроме деревьев».
Лев Толстой «Несколько слов по поводу книги «Война и мир”»
Поэтому узнавать историю по роману Толстого можно, но осторожно — желательно, чтобы знакомство с событиями и личностями XIX века сопровождалось еще и лекциями по истории.
5. Можно ли «Войну и мир» назвать главным и лучшим произведением Толстого?
Снова предоставляем слово самому писателю — кажется, он лучше всех ответит на этот вопрос. В 1907 году он дал интервью Дмитрию Сильчевскому из «Биржевых ведомостей». Толстого спросили, какое произведение он считает лучшим среди своих:
«— «Круг чтения» да «Письмо к китайцу» я считаю, пожалуй, лучшими из моих сочинений…
— Нет, Лев Николаевич, — перебил его я, — вы глубоко ошибаетесь: лучшее из всего, что вы написали, — это ваша «Война и мир»…
— Нет, это самое глупое из моих сочинений.
Я вытаращил глаза от изумления.
— Да вы это шутите или серьезно говорите?
— Серьезно. А если мой «Круг чтения» и «Письмо к китайцу» не имеют еще такого успеха, как «Война и мир», так это легко объясняется тем, что на свете больше глупых читателей, чем умных, и действительно хорошие книги у нас в России раскупаются медленно».
6. Надо ли вообще читать «Войну и мир»?
По мнению Яны Семёшкиной, прочитать этот роман — задача необязательная, но «неизбежная для любого мыслящего по-русски человека. Это вызов и наслаждение, проверка и награда в равной степени, это привилегия и роскошь — читать Толстого в оригинале, преодолевая сноски с французского языка, размышляя над философскими раздумьями автора, переживать первый «Наташин бал», смотреть на Александра I глазами Николая Ростова, наблюдать с печки за Кутузовым.
Читать «Войну и мир» сегодня важно хотя бы потому, что этот роман содержит в себе решение любой проблемы. Приступать к чтению можно с формулирования самого важного и сокровенного для вас вопроса. И в процессе диалога с романом вы обретете ответ».
7. Какие есть хитрости, чтобы чтение эпопеи не приносило страданий?
- Если вы преподаете литературу и хотите заинтересовать учеников «Войной и миром», попробуйте договориться с учителем истории, что, пока вы с классом проходите Толстого, у него на уроках можно изучать период Отечественной войны и наполеоновских завоеваний. Так дети погрузятся в контекст и станут лучше понимать, что происходит в романе. А еще смогут сравнить свои впечатления о Кутузове и Наполеоне с видением Толстого — простор для дискуссий во время уроков обеспечен. Если вы старшеклассник, который не против такого подхода к «Войне и миру», просто обсудите это с учителем и придумайте, как сделать учебный процесс увлекательнее. Если же вы захотели перечитать эпопею во взрослом возрасте, открывайте текст Толстого и выбирайте исторические лекции по душе.
- Прибавьте к истории географию. Нарисуйте для себя условную карту с ключевыми для романа местами. Отметьте дом Ростовых, Лысые Горы, где жили Болконские, Бородино, Аустерлиц. Это метод для усидчивых, но он победит путаницу с вечными перемещениями повествования от войны к миру и сделает чтение увлекательнее. Когда вы закроете книгу и взглянете на свою карту, есть шансы, что вы сразу вспомните, что и где происходило.
- Почитайте характеристики главных героев «Войны и мира» и подумайте, кто вам симпатичен, кто совсем не нравится, а кто вообще непонятен. Если найти героя, с которым вам будет интересно пережить столько событий и с которым вы себя ассоциируете, читать будет легче и интереснее. Да, какие-то главы захочется пропустить или прочитать по диагонали, зато хоть сколько-нибудь страниц вы одолеете, сможете поговорить про роман, а мы никому не расскажем о вашем секрете.
- Все-таки это чтение, которое невозможно уместить в условные две недели или даже месяц, когда «Войну и мир» проходят в школе. У детей есть и другие уроки помимо литературы, кружки, прогулки с друзьями, поэтому сидеть с книгой ради контрольной и теста — так себе вариант. Если есть возможность, начните читать «Войну и мир» летом, без лишней суеты. Так хотя бы станет понятно, интересен вам этот роман или придется штудировать краткие содержания и экранизации.
«Мы начинаем работу над романом, вспоминая всё, что знаем о Толстом и за что его любим. Ставим персонализированную цель: что я хочу получить от знакомства с романом? Зачем мне читать его?
Я стараюсь подготовить учеников к чтению «Войны и мира» начиная с шестого класса. Мы постепенно разглядываем личность Толстого с разных сторон, составляем его семейное древо, таймлайн жизни и творчества, и к десятому классу перед нами вместо пугающего романа возникает знакомая долгожданная история, герои которой напоминают людей из близкого окружения писателя. Кроме списка летнего чтения с произведениями я составляю отдельный плейлист популяризаторских лекций, которые помогают ученикам плавно войти в текст. Есть и другие важные помощники, например, книга Натальи Григорьевны Долининой «По страницам „Войны и мира“». Если ученик по каким-то причинам не может прочесть отдельные главы романа, то читает отрывки из этой книги. Так формируется предчувствие романа, ощущение близости и знакомства, которое довольно часто перерастает в полноценное чтение.
Уроки по «Войне и миру» должны быть бомбой замедленного действия, их задача — погрузить, заинтересовать, но главное — снизить страх перед объемом или внушить веру в то, что однажды встреча читателя с романом состоится в нужное время в правильном возрасте. Что же касается непосредственно чтения, если ученик прочитал первые два тома в полном объеме, изучил отдельные главы третьего, четвертого тома и эпилог, он способен составить общее впечатление и оценить масштаб произведения. Задача учителя — закрепить общий сюжет и добиться полноценного анализа даже на материале отдельной главы».
Яна Семёшкина, учитель литературы
Фото на обложке: Parrot Ivan / Shutterstock / Fotodom
