«Сегодня не все вещи можно называть своими именами». Студенты-журналисты — о будущем профессии

В конце мая стало известно, что новым руководителем департамента медиа Высшей школы экономики станет журналист ВГТРК Эрнест Мацкявичюс. Тогда же студенты составили петицию о несогласии с его назначением. А мы поговорили с ними о проблемах современного медиаобразования в целом.

«Журналистике можно учиться и самостоятельно»

Влад Арапов, студент 4-го курса факультета журналистики:

До поступления у меня был опыт работы в медиа, аффилированном с государством, и я понимал, что хочу сотрудничать с независимыми изданиями. В этом смысле в Вышке меня привлекали и преподаватели, довольно известные в профессиональной среде, и имидж вуза широких взглядов.

Так, дата-журналистику у нас вёл бывший сотрудник «Новой газеты» (сайт издания заблокирован Роскомнадзором. — Прим. ред.) Алексей Смагин. При этом международную журналистику — гендиректор RT Алексей Никонов. Мы не были ограничены с выбором тем: для студенческого радио я, например, делал сюжет про марш памяти Бориса Немцова.

Я знаю точно, что преподаватель должен отделять свою роль в университете от личной позиции

Если в его словах проскакивает субъективное, помогает медиаграмотность: студентов ВШЭ пока ещё учат, как проверять источники и отличать объективные факты от манипуляций, и это очень важно. Но главное — это те навыки, которыми владеет преподаватель, и актуальность его знаний.

Проблемой многих журфаков сейчас могу назвать несопоставимость учебных проектов и работы в профессиональных СМИ. В реальной жизни совсем другие скорости, другие требования.

В сфере СМИ информация о вакансиях распространяется через сарафанное радио, и диплом в сфере медиа играет второстепенную роль. Конечно, навык обработки информации, незашоренная речь и общая эрудиция, которые даёт университет, важны для журналиста. Но не знаю, пошёл бы я на журналистику, вернись я на четыре года назад. Возможно, выбрал бы что-то более фундаментальное. Как показывают примеры многих людей, журналистике можно учиться и самостоятельно.

«Не хватает конкретных примеров»

Максимилиан Мордухович, студент 2-го курса факультета медиакоммуникаций:

В 2018-м на дне открытых дверей я влюбился в свой вуз и за время учёбы отношения своего не поменял — ни собственно к Вышке, ни к преподавателям. Они замечательные теоретики. Но при этом не могу не отметить: часто при разговоре о том или ином медиаявлении мне не хватает конкретных примеров, основанных на релевантном опыте. Одной теории мало, даже если у студентов хорошо работает воображение. На моей памяти минимум десять моих однокурсников рассказывали мне о своих идеях — они даже не подозревали, что придуманные ими проекты уже существуют.

Но практики не хватает на занятиях, а руководить департаментом медиа, на мой взгляд, должен все-таки хороший теоретик. Потому что практикующий журналист может быть идеологическим заложником своего издания — и преподносить студентам материал через специфическую оптику.

Причём это касается не только сотрудников государственных СМИ, но и представителей независимых медиа. Все они так или иначе ангажированы, но знание теории журналистики выводит их из этого поля в поле академическое. Думаю, что свободная журналистика возможна, если в университетах будут правильно сочетать теорию и практику.

«Нам объясняют банальные вещи»

Давид Аракелян, студент 1-го курса факультета журналистики, автор петиции:

При выборе университета на меня повлиял тот факт, что в ВШЭ много внимания уделяют анализу данных: это важно для журналистских расследований, которыми я хотел заниматься. Но после года обучения я несколько разочаровался в профильных курсах. Нам говорили какие-то банальные вещи — вроде того, что не стоит использовать в журналистских текстах деепричастные обороты.

В целом, мне кажется, медиаобразование в России сейчас бессмысленно

Нужно добавлять больше практики. Мне кажется, идеальное соотношение — 70% практики и 30% теории. Можно сто раз прочитать правила оформления текста, но ничего не получится, пока студент его не напишет. То же самое с видео. Сейчас нас учат простым правилам монтажа, но чтобы их понять, нужно сесть и монтировать.

Преподавать на журфаках, на мой взгляд, должны специалисты из сферы медиа. У нас есть и такие, но в то же время есть люди, которые ни дня не проработали в журналистике и не знают, как теория, которую они нам дают, применяется на практике.

Мне бы хотелось, чтобы наш департамент возглавлял медиаисследователь, который не был бы ангажирован и понимал бы, что от его решений в том числе зависит будущее российских медиа.

Свободный журналист для меня — это тот, кто может забрать документы и уволиться, если он столкнулся с цензурой в редакции. Хотя сейчас мне сложно назвать себя свободным: из-за российского законодательства не все вещи я могу называть своими именами.

Но я уверен, что в России независимая журналистика в любом случае найдёт выход. Даже если вузы в нашей стране не будут выпускать хороших специалистов, надеюсь, ребята будут заниматься самообразованием.

«Всё больше моих однокурсников идут работать в государственные СМИ»

Татьяна Колобакина, студентка 4-го курса факультета журналистики:

Когда я поступала в ВШЭ, я считала, что журналист должен быть объективным, стоять вне политических убеждений, но оказалось, что в реальности это не всегда работает.

Тогда академическим руководителем журналистики был один из основателей «Эха Москвы» (после блокировки Роскомнадзором радиостанция прекратила вещание. — Прим. ред.) Сергей Корзун, он же руководил студенческим шоу «В точку! Персона». На втором курсе мне запретили выпускать шоу с Еленой Панфиловой из «Трансперенси Интернешнл» (организация внесена в реестр НКО — «иностранных агентов». — Прим. ред.), ссылаясь на указание ректора. После этого я ушла из шоу, а затем оно закрылось. Для меня это было большим разочарованием.

Также я была редактором студенческого журнала DOXA (сайт издания заблокирован Роскомнадзором. Издание признано Генпрокуратурой нежелательной в РФ организацией в январе 2024 года. — Прим. ред.). В 2019 году его лишили статуса студорганизации, и многие студенты, которые для него писали, лишились возможности получать необходимые «кредиты» за внеучебную деятельность.

Интересных и полезных проектов для журналистов стало очень мало

В целом я считаю, что медиаобразование должно идти в двух направлениях: медиаисследования и прикладная журналистика. Первое должно учить критически смотреть на то, что происходит в СМИ, как медиа влияют на общественное мнение, принятие политических решений (в моём случае этому учили). Второе должно быть в формате воркшопов — разговоров с реальными журналистами, которые действительно много работают с разными форматами прямо сейчас.

Также стоит говорить со студентами о журналистских принципах: этике (например, нам рассказывали на парах, как правильно общаться с потерпевшими), независимости.

Объективной журналистики не существует, мы выбираем факты для материалов и язык для их освещения исходя из собственных субъективных ощущений. Но свободная, независимая журналистика есть — и она стремится не врать и не искажать факты, а если произошла ошибка, признавать это и извиняться перед читателями.

Я замечаю, что всё больше моих однокурсников идут работать в государственные СМИ, а с приходом Мацкявичюса, я думаю, в эту область уйдут почти все. Лично я буду продолжать заниматься независимой журналистикой — это то, чему я хочу посвятить свою жизнь.

В подготовке материала принимала участие Лилия Мордасова.