Дети носили его фамилию и звали папой. История крестьянина Василия Ершова — педагога без образования

Крестьянину Василию Ершову не удалось окончить даже первый класс земской школы. Но при этом он стал известен как педагог, гуманист, основатель первого детского приюта на Алтае. Как жила его коммуна «Муравейник» и существует ли она до сих пор?

«Побольше узнать старайся, чтобы человеком стать»

«В деревне звали меня косой заяц, потому что мать родила меня в поле, когда литовкой махала. В поле — значит, заяц, а он завсегда косой», — писал Василий Ершов.

Он родился 11 августа 1870 года в Пермском крае в селе Полетаево. Его родители были обычными крестьянами; как почти у всех крестьян, у них была большая семья из 13 детей. Степан Ершов, отец мальчика, по воспоминаниям, часто грозил жене: если она не перестанет рожать, то питаться все они скоро будут святым духом.

Когда Васе исполнилось девять лет, родители устроили его в земскую школу. «Начиная с 1862 года в народе у нас все больше и больше стала укрепляться мысль о том, что нужна грамота (образование), с разных сторон, у церковно-служителей, у наемных учителей, при обществах учреждались школы. Дурные или хорошие школы, но они были самородные и вырастали прямо из потребностей народа…» — писал Л. Н. Толстой в 1875 году.

Ершов пошел учиться через четыре года после этой записи Толстого — еще при императоре Александре II. То есть до вступления в силу «закона о кухаркиных детях», запрещающего директорам гимназий принимать на обучение детей из низших сословий. Получается, что теоретически крестьянин Василий Ершов мог окончить начальную школу, затем пойти в среднее учебное заведение, а далее в вуз. Но этого не случилось.

В школе мальчик лишь научился немного читать и писать, а потом его отец понял, что лишился помощи и пары рабочих рук. Ближе к концу учебного года он забрал сына из школы и отдал его сельскому пастуху в подпаски — Василию тогда было 10 лет.

Пастух стал для Васи наставником, вторым отцом. Он (все еще редкость в те времена) был грамотным, старался по возможности добывать и читать книги. В свободное время рассказывал мальчику истории из них. «Книги жить учат. Побольше узнать старайся, чтобы человеком стать», — часто повторял пастух.

Осенью того же года Вася пошел в батраки к своему родному дяде, который работал портным. Потом отправился в армию, а затем на заработки в Сибирь. В Томске ему удалось устроиться в изыскательную партию Дмитрия Ивановича Чижова, которая обследовала русло Оби.

В начале 1900 года, когда Василию уже исполнилось тридцать, он был мобилизован в царскую армию для подавления Ихэтуаньского («Боксерского») восстания в Китае. Еще через четыре года Ершов принял участие в Русско-японской войне.

Странствуя по миру, он много наблюдал за жизнью других людей. Больше всего его трогали истории бедных семей и брошенных детей. Именно тогда Ершов решил копить деньги, чтобы потом помочь таким людям. У него появилась мечта — построить большой дом для сирот.

«Построим свой дом-общежитие»

К 1909 году Василий накопил нужную сумму для реализации своей идеи. Оставалось лишь выбрать место, где он откроет детский дом. Вариантов было много, но он точно знал, что это будет в Алтайском крае, «подальше от восточной границы, это на случай новой войны».

Ершов разъезжал по деревням и сёлам, знакомился с местными жителями и узнавал, каким семьям нужна помощь. В конечном счете он остановил свой выбор на селе Алтайское. Там Ершов арендовал трехкомнатное помещение с кухней и туалетом в жилом доме и начал его обустраивать — приносил туда собственные вещи и то, что отдавали другие.

Татьяна, сестра Василия, узнав о плане брата, сбежала из монастыря и стала ему помогать

Сначала они взяли под свое крыло двух детей, потом еще двух. Так постепенно дом заполнялся дошкольниками, которые могли жить там до поступления в профессиональные учебные заведения. На двери появилась табличка: «Детский приют В. С. Ершова».

Василий учил детей всему, что умел делать сам. Он любил гулять с ними на свежем воздухе, любоваться природой и изучать животных. Дети быстро привязались к своему опекуну, многие называли его папой. К тому же почти каждому ребенку мужчина давал свою фамилию, потому что настоящих своих отцов они попросту не знали.

Вместе они ходили на прогулки, во время одной из которых Ершов обратил внимание детей на большую кучу из веточек и песка, по которой ползали муравьи.

Дети настолько впечатлились увиденным и услышанным, что попросили поменять входную табличку приюта. Василий был не против. Теперь там было написано: «Муравейник».

«Каково подъедать чужие объедки?»

Ершов сам шил детям одежду, находил книги для домашней библиотеки и мастерил игрушки из дерева. Воспитанники были разделены на две группы: младших и старших. Через четыре года приют переехал в новый большой дом со своим двориком, где воспитанники могли спокойно выбегать во двор, играть, ухаживать за садом и огородом. Там же было осушено болото, которое позже превратили в искусственный пруд, где Василий разводил рыбу.

«Ребенка мало накормить и согреть. Его воспитать нужно, а для этого есть одно замечательное средство — труд. Пусть с самых ранних лет дети привыкают к труду», — говорил Ершов.

Но вновь настали трудные времена. Во-первых, сестра Василия Татьяна вышла замуж и оставила «Муравейник». Во-вторых, началась Первая мировая война, Ершова снова призвали на службу — он был вынужден уехать в город Бийск.

На то время заботу о детях Ершов поручил односельчанке Варваре. Однако, отпросившись у начальства, чтобы проведать воспитанников, он увидел, что та ужасно с ними обращается: не уделяет детям время, не читает им книги, не стирает одежду и плохо кормит. Ершов не хотел с этим мириться, поэтому больше половины сирот отправил временно в знакомые благополучные семьи, а оставшихся взял к себе в армию — и оплачивал им жилье в комнатах.

На еду средств не оставалось, поэтому для детей он собирал остатки от пайков и армейских посиделок, иногда не доедал сам.

Когда война закончилась, Василий вместе с детьми вернулся в родное село. Приют был разрушен, но и он, и дети не боялись труда — и вместе отстроили его заново.

Идеи Макаренко и встреча с Крупской

В 1921 году на базе своего приюта Ершов основал детскую коммуну под названием «Муравейник». К середине 1920-х годов в коммуне насчитывалось 16 воспитанников. В педагогике Ершов руководствовался идеями Антона Макаренко. Все дети помогали друг другу, работали в огороде и были приучены к хозяйству. Если ребята хотели себе что-то купить, они должны были заработать деньги собственным трудом, просто так им их не давали.

Свои накопления Ершов всё так же берег, не тратил на себя. Он откладывал их, чтобы обеспечить будущее воспитанников, равномерно распределял деньги между детьми, ежегодно увеличивая суммы. Получить эти деньги на руки можно было только после наступления совершеннолетия и выхода из приюта.

Все жители Алтайского края, которые знали о существовании «Муравейника», восхищались воспитанностью и образованностью ребят. Они не только могли сами себя прокормить, никогда ни о чем не просили и ни в чем не нуждались, но и помогали соседям. Старикам — на огороде и по хозяйству, заботились об их близких.

В 1935 году Ершов добился личной встречи в Москве с председателем ЦИК СССР Михаилом Калининым и с Надеждой Крупской. На приеме он рассказал о «Муравейнике» и о том, как им нужна поддержка. Коммуну перевели на полное государственное обеспечение. Еще через два года «Муравейник» был официально зарегистрирован как детский дом. Ершов решил не останавливаться на достигнутом — теперь он мечтал организовать в Алтае первый пионерский лагерь.

Нарушенное завещание

К тому времени Ершову было уже больше 60 лет. Ему было все сложнее воплощать свои планы в жизнь из-за проблем со здоровьем. Он перенес несколько инфарктов, поэтому написал завещание, в котором попросил после смерти кремировать свое тело и похоронить прах в саду приюта, чтобы всегда оставаться рядом с детьми.

«Я рад, что на мою долю выпало работать для счастья детей и Родины», — писал Ершов.

У самой коммуны дела шли хорошо. Государство предоставило средства на постройку нового здания, закрепило за «Муравейником» участок земли, туда наняли рабочий персонал. Кроме того, на каждого ребенка выделялось по 700 рублей в год.

Когда самочувствие Ершова ухудшилось настолько, что он был вынужден оставить свои обязанности руководителя, у «Муравейника» появилась новая заведующая — Зоя Устинова. Сам Василий Степанович продолжил работать педагогом по труду и изнутри наблюдать за жизнью ребят.

Но Ершов и Устинова не сработались. У них были абсолютно разные взгляды на воспитание детей. Основателю «Муравейника» казалось, что женщина слишком строга и хладнокровна к его детям. Он часто на нее жаловался, и в отместку женщина подписала приказ о его увольнении. Ершов оспорил это решение, но был уже слишком слаб, чтобы возвращаться к работе с детьми.

Он умер 16 апреля 1957 года. Вопреки завещанию, его похоронили на кладбище в селе Алтайском. В честь него была названа улица, где располагался «Муравейник». А через 25 лет по его рукописям была выпущена автобиографическая книга «Жизнь посвящаю детям».

Воспитанниками Василия Степановича стали больше 100 детей. Многие из них после выпуска из приюта продолжили общаться и дружить семьями. «Муравейник» существует до сих пор. Сегодня он называется «Алтайский центр помощи детям, оставшимся без попечения родителей, им. В. С. Ершова». Дети и внуки тех, кто вырос в приюте Ершова, ищут друг друга на разных форумах и сайтах Алтайского края и узнают о судьбе своих родственников.

Текст написан по материалам: «Жизнь посвящаю детям», Ершов В. С.; «История старейшего в Сибири детского дома им. В. С. Ершова», Тельцова Л. В.; «„Муравейник“ В. С. Ершова», Медведева Г. А.