Каждая история жестокого обращения с детьми ужасна; о некоторых говорит весь мир. В начале 1970-х в американской прессе много шума наделали публикации о девочке, отец которой почему-то решил, что его дочь должна жить взаперти и молча.
Октябрь 1970-го, Лос-Анджелес. Обычный будний день. Сотрудники социальной службы сидят в своей конторе и занимаются привычной бумажной работой.
В один из кабинетов стучат — в дверном проеме показывается женщина. Она спрашивает, где можно оформить инвалидное пособие. Но работники не слышат ее вопроса, потому что все их внимание приковано к девочке, которая стоит за спиной женщины.
На вид ей лет 6–7. Она явно истощена. У нее сильная сутулость. Согнутые руки она держит перед собой — словно зверек-грызун. По подбородку стекают слюни.
Работники вызывают полицию.
«Отец рычал и скалился, изображая пса»
Родителей девочки допросили и арестовали в тот же день. Ребенка оставили в городской больнице.
Как выяснилось, на тот момент ей было не 7 лет, а 13. Весила она 26 килограммов, не умела говорить. Зубы у нее росли в два ряда, позвоночник был сильно искривлен. Она не контролировала мочеиспускание и была совершенно не приспособлена к жизни в социуме.
Чтобы не афишировать имя девочки, ей придумали псевдоним — Джини. Дэвид Риглер, профессор психологии Университета Южной Калифорнии, взял ее реабилитацию под свой контроль. Он вместе с другими медиками на протяжении нескольких месяцев наблюдал за ней, проводил исследования. Джини также осматривал Джеймс Кент, социальный работник, специализирующийся на случаях жестокого обращения с детьми.
В ходе расследования удалось выяснить, что Джини родилась 19 апреля 1957 года в Калифорнии. Ее родители, Кларк и Айрин, — люди с непростой судьбой. Отец вырос в детском доме. Из-за трудного характера от него часто отказывались семьи. У Айрин было слабое здоровье, Кларк был старше ее на 20 лет.
Их первый ребенок умер от пневмонии. Кларка раздражал детский крик — и в какой-то момент он просто вынес плачущего младенца в холодный гараж. Второй ребенок скончался в процессе тяжелых родов. Третий, мальчик, выжил — но был нежеланным, поэтому скорее оказался бременем для семьи. А через пять лет появилась еще и Джини.
Супругов Уайли нельзя было назвать открытыми и дружелюбными: они особо не появлялись в людных местах, у них не было друзей. Да, они регулярно ходили на работу, и да — в назначенное время посещали с маленькой Джини педиатра. Когда девочке исполнилось год и два месяца, она сильно заболела. Семейный врач в этот день не принимал, поэтому родители отвели ребенка другому к специалисту. Тот, помимо пневмонии, предположил, что у девочки может быть аутизм.
Кларка это известие выбило из колеи. Более того, через полгода в автокатастрофе погибла приемная мать мужчины — он был сильно к ней привязан. Кларку показалось, что мир вдруг стал страшно враждебным, — он уволился с работы, разорвал все контакты и увез семью в другой город.
Кларк решил спрятать дочь от мира — он запирал ее в комнате, не разрешая матери и брату заходить к ней
Девочка 13 часов в день была привязана к горшку, а вместо обычной одежды носила смирительную рубашку. Отец считал, что это пойдет ей на пользу. В помещении всегда был выключен свет.
Ребенка почти не кормили. Изредка отец давал ей детское питание, яйцо, размоченные хлопья — как правило, только жидкую еду. Из-за этого Джини не умела жевать. Если мать пыталась подкармливать дочь, а отец узнавал об этом, он наказывал обеих.
Естественно, психическое состояние Джини стало ухудшаться. Девочка плакала и кричала, но отец не переносил громких звуков, поэтому каждое повышение голоса приводило к физическому наказанию. Как выяснили следователи, отец часто рычал и скалился на девочку, изображая сторожевого пса, запрещающего покидать комнату.
Джини окончательно замкнулась в себе. Она не издавала ни единого звука. И никогда не разговаривала.
«Забрала дочь и сбежала из дома»
Брат девочки рос в менее жестоких условиях. При этом нельзя сказать, что он жил обычной жизнью: хоть его и не запирали, отец был расстроен, что это мальчик, а не еще одна «нормальная» девочка. И чтобы выбить из него «мужскую дурь» (то есть любые сексуальные желания), Кларк часто бил сына в область паха.
Когда в полиции проводился осмотр Айрин, матери детей, у женщины также нашли множество синяков и гематом. Кроме того, у нее была запущенная катаракта — она практически ослепла. Она призналась, что Кларк был настоящим тираном, однако из-за инвалидности она зависела от него, поэтому не решалась сбежать.
Но как раз в октябре 1970 года супруги сильно повздорили: Кларк стал приверженцем изолированной жизни до такой степени, что запретил жене общаться с ее родителями. Для Айрин это стало последней каплей: когда мужчина вышел из дома, она взяла дочь и сбежала. А чтобы было на что жить, пришла оформлять инвалидность.
Итогом визита в социальную службу стало уголовное дело, которое завели на Айрин и на Кларка, — за жестокое обращение с ребенком. Правда, отец перед судом так и не предстал: Кларк покончил с собой, оставив записку: «Мир никогда не поймет».
«Больше всего она полюбила фортепиано»
История Джини заинтересовала ученых — психиатров, социологов и даже лингвистов. И после того как ее состояние улучшилось (по крайней мере, она начала есть и набирать вес), девочку передали под наблюдение исследовательской группы.
Ученые установили, что в 13 лет интеллектуальное развитие Джини было на уровне годовалого ребенка. В своих отчетах они писали, что девочка совсем не умеет разговаривать и объяснять, чего хочет. Она была буквально одичавшая, ребенок-маугли. При этом за ней не было замечено агрессии, она очень любила контактировать с другими людьми, а еще слышать звуки, которые ранее ей не были знакомы.
Врачи так и не смогли единогласно диагностировать у Джини аутизм. Были явные факты, которые указывали на расстройства аутистического спектра, но при этом нельзя было игнорировать и все эмоциональные потрясения, которые пережил ребенок. Кроме того, она быстро осваивала навыки, которые трудно даются детям с РАС.
За несколько месяцев Джини научилась жевать пищу, играть с предметами, одеваться. Девочке очень нравилось слушать музыку — больше всего она полюбила фортепиано.
Она не умела составлять длинные фразы, но уже могла произносить отдельные слова: «мама», «оранжевый». Если ей давали карточки, она с легкостью составляла их в таком порядке, чтобы получился логичный сюжет.
«Можно не уметь говорить — и при этом оставаться человеком, любить, строить отношения и взаимодействовать с миром. Джини определенно была „на связи“ с миром. Она могла рисовать так, что вы точно знали, о чем она говорит», — комментировала успехи девочки Сьюзен Кертис, профессор лингвистики Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе.
К январю 1971 года интеллект Джини был уже на уровне трехлетнего ребенка. Этим прогрессом она во многом обязана как раз Сьюзен Кертис, которая три раза в неделю приходила к девочке и занималась с ней. Лингвистка испытывала сильную симпатию к ребенку — и в итоге стала очень близким ей человеком.
Прошло еще несколько месяцев — Джини стала уже 8-летним ребенком. А потом и 10-летним. Это было заметно и на физическом уровне: девочка стала намного выносливее. Правда, наблюдатели отмечали, что она все еще очень рассеянна.
Джини наконец-то научилась строить небольшие предложения — но никак не могла усвоить грамматику. Иногда она говорила о чем-то, что помогало узнавать ее биографию. Например: «Папа бить рука большая палка. Джини плакать».
«Все будет строго конфиденциально»
Большинство научных исследований проводится на гранты — и к середине 1971 года деньги, выделенные на «случай Джини», стали заканчиваться.
В июне 1971 года сиделка Джин Батлер, которая проводила с девочкой много времени, попросила руководство разрешить забирать ребенка к себе на ночь, чтобы ей не было одиноко в стенах больницы.
Работникам соцслужбы эта идея не очень понравилась, поскольку девочку часто навещала мать (в итоге с нее сняли обвинения), которая также успела поправить здоровье и сделать операцию на глазах. Но после нескольких ночевок у сиделки у Джин была обнаружена краснуха — и чтобы не заразить других пациентов, девочку оставили в ее доме на карантине.
Сиделка хорошо заботилась о девочке, но не скрывала, что хочет прославиться за ее счет. Она была уверена, что может стать второй Энн Салливан, — учительницей, которая научила незрячую и неслышащую писательницу Хелен Келлер разговаривать.
Поэтому, когда Батлер решила подать заявку на удочерение, ее никто не поддержал. В опеке было отказано, но точная причина отказа неизвестна.
Джини вернули в больницу. Но в стенах медицинского учреждения, без работы с группой специалистов, ее прогресс стал менее заметным, и поэтому терапевт Дэвид Риглер принял решение забрать ребенка к себе. К тому же его жена была по образованию психологом. И у них было трое своих детей-подростков, которые могли стать девочке друзьями.
Однако в 1975 году и супруги Риглер отказались от опеки над девочкой. Она переходила из одной семьи в другую, а ее состояние снова начало ухудшаться. Одним из законных опекунов на время даже стала ее родная мать Айрин, но через несколько месяцев женщина поняла, что не справляется.
В 1977 году, когда Джини уже была совершеннолетней, частный фонд взял ее под опеку и согласился оплачивать все расходы на ее лечение. При одном условии: теперь все будет строго конфиденциально, а информация о ее лечении будет доступна только работникам фонда.
Жива ли Джини?
Лингвист Сьюзен Кертис пыталась найти девочку и продолжить работу над развитием ее речевых способностей, но фонд не разглашал местонахождение Джини: «Они [представители фонда] никогда не позволяли мне общаться с ней, — рассказывала Сьюзен в интервью The Guardian. — Я бессильна в своих попытках навестить ее или написать ей. Думаю, что мой последний контакт с ней был в начале 1980-х».
В 2016 году журналисты The Guardian попытались связаться с фондом и выяснить, жива ли девочка вообще, но получили ответ: фонд не имеет права разглашать такую информацию. Социальные службы Лос-Анджелеса также не ответили на запрос журналистов о состоянии Джини.
Брат Джини, Джон, стал маляром. Он женился, у него родилась дочь Памела, жизнь которой не то чтобы сложилась: она борется с зависимостью от запрещенных веществ. У Памелы двое детей; ее привлекали к ответственности за оставление их в опасности.
В 2008 году Джон дал интервью ABC News, где вспоминал детство: «Мой дом был как концлагерь. Я не знал, что такое нормальная жизнь». В 2011 году он скончался из-за диабета. Его мать, Айрин, умерла еще в 2003-м.
Про Джини снято несколько фильмов, написаны книги. На примере ее страшной истории ученые сделали важнейшие для понимания развития личности выводы: базовые навыки общения и социализации должны прививаться ребенку в раннем детстве, иначе наверстать упущенное будет крайне сложно.
Материал написан по открытым источникам The Guardian, ABC News, Spiegel, THE CIVILIZING OF GENIE, The New York Times. На обложке: кадр из документального фильма Nova: Secret of the Wild Child, 1994 год
