«Утром темень, днем балабановский фильм, вечером снова темень»: студент года — 2024 об учебе в меде

Как учиться в медицинском вузе и не только выжить, но и стать студентом года? Мы поговорили с Артёмом Даниловым, шестикурсником университета имени И. М. Сеченова, об экзаменах, практике и общественной работе.

«У меня было ощущение, будто всю мою жизнь накрыли медным тазом»

Я решил поступать в медицинский, потому что в школе я обожал олимпиады по ОБЖ. У нас была команда учеников из разных классов, и мы вместе постоянно практиковались: надевали и снимали защитный костюм, противогаз, стреляли из автомата Калашникова и оказывали манекенам первую помощь. Я задумался, куда можно было бы пойти, чтобы моя жизнь была как-то связана с этим. Понял, что в пожарные мама меня не отпустит. Армия — тоже не моя тема. В то время показывали замечательное шоу «Я стесняюсь своего тела», и я смотрел его круглосуточно вместо подготовки к экзаменам. После очередного выпуска решил, что вот она, моя стезя, — тело и человеческий организм. Я выбрал медицину и поступил на бюджет на лечебное дело в Сеченовский университет.

Перед поступлением в Сеченовку я думал, что столкнусь с железобетонной стеной, через которую будет очень сложно пробиться простому электростальскому (Электросталь — город в Московской области. — Прим. ред.) мальчику. Мне казалось, что каждый экзамен — это кромешный ужас, даже еще хуже — целый ЕГЭ, который придется сдавать несколько раз в год. На первом курсе примерно так всё и выглядело: у меня было ощущение, будто всю мою жизнь накрыли медным тазом. Я возвращался с пар в 6 вечера, тут же вырубался на пару часов, чтобы хоть немного перезагрузиться, и вечером снова начинал учиться. Зато преподаватели оказались очень милыми, добрыми и понимающими, хотя в школе пугали, что «в вузе вы никому нужны не будете». Никогда не забуду, как преподавательница по пропедевтике принесла на пару мешок конфет в честь своего дня рождения, прямо как в детском саду.

Обычно я стараюсь штудировать билеты за 5–6 дней до экзамена, но не всегда всё успеваю, и это нормально. У меня есть правило: даже если остался всего один день и 60 вопросов, обратного пути нет, нужно всё равно идти сдавать — с легкостью, с подъемом в душе.

В итоге у меня пока за все 6 курсов только одна четверка по анатомии

Некоторые не идут на экзамен, потому что им кажется, что они не готовы. Для меня это недопустимо: при любых обстоятельствах нужно пробовать, а там уж как карта ляжет.

В Первый мед поступить ощутимо сложнее, чем в другие медицинские вузы, зато учиться в разы комфортнее. У преподавателей нет цели нас завалить, отчислить. К средним-старшим курсам осознаёшь, что нужно относиться ко всему спокойнее, часто можно выехать на смекалке, находчивости и общем интеллекте. Главное — это систематическое обучение: не забивать на пары, делать домашку и заполнять пробелы перед сессией. Тогда выстраивается база, которую я называю «клиническим мышлением». Когда пациент только заходит, опытный врач уже с первого взгляда знает, что его беспокоит. У докторов есть свой воображаемый гардероб, в котором на вешалках висят разные наряды-болезни. И по цвету кожи, походке, настроению, мимике, манере речи пациента мы сразу определяем, какое «платье» на нем сидит.

«Эта нога росла 20 лет, а теперь мы ее режем и зашиваем»

Чтобы научиться мыслить по-врачебному, нужно ходить по кафедрам, смотреть, как работают разные специалисты. С третьего курса у нас вводится учеба циклами: каждый месяц нам преподают только один предмет, и ничего больше. Это безумно интересно, правда, нагрузка очень неравномерная. Иногда очень легко, а иногда мы проходим какие-нибудь инфекционные болезни, и это полная жуть. Например, зимой мы встаем в 4:30–5:00 утра и два часа едем на пару, на которую нельзя опоздать ни на минуту. Пары проходят в инфекционной больнице, рядом с которой находится отдел ВИЧ-пациентов, и атмосфера там очень удручающая: много наркозависимых, людей из мест лишения свободы. Большинство из них не следуют предписаниям врача, сбегают из больницы, и все болезни мира к ним прицепляются. В итоге они лежат полумертвые и орут на всех матом, но мы относимся к ним с пониманием — им очень тяжело.

Весь день на цикле инфекций можно описать так: утром — темень, днем — балабановский фильм, вечером — снова темень. Трудно и то, что наши клинические базы разбросаны по всей Москве. Бывает, что мы тратим по два часа на дорогу ради пары в 30 минут, потому что преподаватель — лечащий врач, у которого идет прием пациентов, и у него может возникнуть срочная операция.

Гораздо веселее на цикле по психиатрии. Он проходит на базе больницы имени Корсакова — это старейшая психиатрическая больница Москвы. Допустим, мы проходим тему «Шизофрения». Сначала слушаем о ней лекцию, разбираемся в психиатрических аспектах, а в конце занятия к нам приводят пациента с этой патологией. Врач с ним общается, демонстрируя нам симптомы болезни, а когда пациент уходит, мы обсуждаем возможное лечение и прогноз.

Например, к нам приходил человек, который периодически ходит голый на Красную площадь — общаться с Путиным

С одной стороны, как обыватель, ты слушаешь всё это и думаешь: «Боже мой, это история на миллион, вот дает». А с другой стороны, как доктору, тебе нужно собраться и попытаться помочь пациенту вернуться в общество и вылечиться, чтобы он смог жить спокойно. Никого никогда не смущает, что куча студентов, помимо врача, выслушивает их душевные травмы. Более того, пациенты с редкими заболеваниями специально подгадывают период их обострения и госпитализируются, чтобы мы могли их увидеть. Особенно так любят делать люди в возрасте: для них это внимание и общение.

На парах в морге мне было страшновато. Когда я увидел труп молодого парня, который умер от передозировки наркотиков, меня начало подташнивать. Нам нужно было обеспечить доступ к бедренной артерии, и мы делали надрезы. Я попытался представить, что это манекен, отрезвлял себя, но, когда нам сказали «А теперь шейте», мне совсем поплохело. Эта нога росла 20 лет, а теперь мы ее режем и зашиваем.

Наверное, такие вещи — одна из главных сложностей для будущих врачей. Первая — мы постоянно думаем о том, что после тяжелейших и бесконечных лет учебы будем получать гроши. А вторая — мы периодически вспоминаем, что мы не свадебное агентство, которое помогает сделать праздник, а люди, которые всегда сталкиваются с проблемами, горем людей. По факту врачи — это те, кто работают с минус-вайбом.

«Человек должен тебе открыться, чтобы его лечили не только твои лекарства, но и твои слова»

В гимне нашего университета поется: «Сегодня мы еще студенты, а завтра настоящие врачи». У нас есть такая опция — если тебя интересует отдельное направление, ты можешь прийти к своему преподавателю-врачу и попроситься с ним подежурить, чтобы набраться опыта. Как-то мы с моими одногруппницами остались в роддоме, чтобы посмотреть на роды. К сожалению, мы приехали, когда всё уже, грубо говоря, случилось — в важный момент прикладывания ребенка к груди матери (ну и потом там что-то еще подшивали ей). Очень мило, что наш одногруппник всё это время держал роженицу за руку, чтобы поддержать ее. Позже ее муж даже подарил ему что-то в благодарность.

В роддоме мы пробыли с 5 вечера до 6 утра, но роды так и не увидели. Мы осматривали пациенток, и многие меня стеснялись из-за того, что я мужчина. Мне поручили поставить датчик КТГ, сделать кардиотокографию очень полной женщине. Я начал устанавливать аппарат и понял, что мне не хватает ленты, чтобы его закрепить. Я уже буквально лежал на этой женщине, обнимал ее, чтобы хоть как-то натянуть ленту. Хорошо, что рядом всегда находились врачи, которые помогали.

Позже мы с одногруппницей зашли в соседнюю палату. С порога нас взяла в оборот старшая медсестра, очень боевая женщина. Она спросила, умеем ли мы вставлять катетер (мы вообще не умели), и сказала: «Сейчас научитесь».

Катетер — это длинная трубка, которую нужно вставить в уретру. Мы подходим к женщине, которая лежит на гинекологическом кресле. Соответственно, ноги раздвинуты. И эта старшая медсестра дает моей одногруппнице катетер, берет ее руку в свою, прицеливается, размахивается сантиметров с 30 — и бам! Всё сразу получилось идеально, моча пошла.

У нас в этот момент, наверное, давление подскочило до 250, потому что мы были очень скромные и неопытные

Также, чтобы набраться опыта, мы с первого курса проходим практику. Больше всего мне понравилось ездить в качестве члена бригады на скорой помощи. Будучи студентами, мы не имеем права что-то делать с пациентами — можем только общаться с ними и помогать бригаде. Умение общаться, расположить к себе, постараться говорить так, чтобы вызвать доверие, — это очень важно в медицине. Человек должен тебе открыться, чтобы его лечили не только твои лекарства, но и твои слова. Когда мы ездили по вызовам, я познал медицину в самом реальном ее проявлении. Я видел клиническую смерть, фибрилляцию желудочков (это тоже жизнеугрожающее состояние). В то же время я видел, как одна девушка истероидного типа личности вызвала скорую, просто потому что у нее второй день першило в горле. Но в основном взрослые вызывают скорую, когда их боль уже нестерпима, а о детях переживают гораздо больше и чаще.

«Я выжил и понял, что возможно всё после всего и всегда»

Девиз Сечи долгое время звучал так: «Первый среди равных». Потом его сочли слишком пафосным, перестали часто вспоминать, но в наших головах он сохранился навсегда. Вуз сейчас очень стремительно развивается: постоянно обновляется оборудование, открываются новые кафедры, всё ремонтируется. И в чем наш вуз особенно хорош — это студенческая и общественная жизнь.

До поступления в универ я знал о профкоме только то, что там работает Яна из сериала «Универ». Когда первого сентября на посвящении я увидел ролик, снятый с квадрокоптера, про активистов в Сече, я понял, что это боги. На открытом собрании, где набирали новых членов профкома, мне понравился отдел по связям с общественностью. Я прошел отбор и первое время писал посты для соцсетей, придумывал для них целые рубрики, организовывал мероприятия. На третьем курсе мне предложили стать заместителем председателя профкома, а на четвертом я стал председателем первичной профсоюзной организации Сеченовского университета.

Одной из моих первых задач как члена профкома было организовать онлайн-встречу с ректором. Так сложилось, что утром дня икс мне было очень плохо, и я не представлял, как в таком состоянии буду общаться с ректором. Я всё равно быстренько умылся, надел самую красивую рубашку и пошел в «Макдоналдс» подкрепляться маккомбо с бигмаком и апельсиновым соком. В итоге встреча прошла отлично, я выжил и понял, что возможно всё после всего и всегда.

Если у тебя есть мысли, что ты что-то не сможешь, выкинь их в мусорку, потому что ты сможешь

Я занимаюсь общественными делами каждый день: сразу после пар прихожу на работу в профком, ныряю в нее с головой и освобождаюсь поздно. Сейчас у меня уже получается более-менее находить баланс — уделять внимание личной жизни, друзьям, семье, своим интересам. Но на младших курсах всё было гораздо сложнее: я потерял своих знакомых из школы, старых друзей. На третьем курсе случилось выгорание, в какой-то момент у меня было по 50–60 сообщений в день, я не мог к ним подступиться и абсолютно перестал на них отвечать, игнорируя и рабочие чаты, и переписку с друзьями. Сейчас у меня есть привычка каждый день отвечать на всё перед сном и вообще по возможности выполнять все задачи сразу.

Профком — это очень хорошая школа жизни и хороший старт. Если ты хочешь быть не просто врачом, а кем-то больше, лучше, нужно обязательно идти в студенческие организации. Когда я смотрю на своих сверстников, я вижу, что я не на одну, а на пять ступеней выше их по коммуникативным навыкам, знакомствам и умению работать в критических ситуациях.

«Кажется, что ты не справляешься, а потом ты как-то извернулся там-сям, и всё получилось»

Многому меня научил наш лагерь «Сеченовец» в Краснодарском крае, в поселке Лермонтово. Уже четыре года я занимаюсь его организацией. Я был командиром, председателем культурно-воспитательной комиссии, и моя задача заключалась в том, чтобы всем было весело. Я бесконечно придумывал шутки, КВН, песни. Это очень здорово — целое лето на берегу Чёрного моря, рядом со своими друзьями. Но это зверская нагрузка: мы вставали в 6–7 утра, а ложились в 1–2 ночи. Я приезжал в лагерь сразу после учебного года, а возвращался уже к началу нового семестра и тут же приступал к работе.

Также я горжусь нашим проектом «Про успех», суть которого заключается в том, что мы приглашаем известных гостей выступить перед нашими студентами. Среди них были Познер, Галустян, Канделаки и мой любимый актер Владимир Гарцунов. Я тогда как раз фанател от сериала «Трудные подростки», в котором он играет, и, когда встретил его на мероприятии, был в шоке от того, что вижу его вживую, а не на экране.

У меня был переворот сознания: благодаря общественной работе я могу пообщаться с кумиром

Мне нравится, что в профкоме я могу реализовывать собственные инициативы и делать не только какие-то скромные штуки в рамках универа, но и масштабные вещи на уровне всей Москвы и даже России. В прошлом году мы активно придумывали проекты и привлекли около 10 миллионов грантовых средств. Лично я создал два проекта, один из которых — проведение конкурса для молодежи из московских вузов на звание молодого профсоюзного лидера. В его финале я организовал большой выезд с образовательной программой.

Именно когда я носился как бешеный на одном из этапов этого конкурса, мне прилетел кружочек сотрудницы нашего университета. Она стояла на сцене с моей грамотой — я стал победителем регионального этапа премии «Студент года — 2024». Я ни на что не рассчитывал, поэтому даже не приехал на награждение, и знатно офигел, когда выиграл. А когда в ноябре начали писать в чат, что будет всероссийский этап в декабре, я думал: «Боже, ну вы что, там уж точно ничего не получится, потому что когда заряженные из регионов приезжают — это нечто». В итоге в финале я опять стал лучшим в номинации «Общественник года». Мне дали грамоту, статуэтку, колонку, бесплатную подписку на год на музыкальный сервис и красивый пакет.

Самое большое мое достижение в общественной жизни — это отправка наших студентов в санаторий в Звенигороде. Мы договорились с администрацией университета, что все, кто чем-то переболел, у кого тяжелое положение, могут отдохнуть там неделю, чтобы укрепить свои силы. Трансфер, проживание, питание абсолютно бесплатны, и преподаватели не ставят пропуски, потому что посещение санатория считается уважительной причиной.

Сначала кажется: как можно учиться в меде, быть с утра до ночи на парах и делать что-то еще, а потом вдруг появляется дополнительное занятие, и ты думаешь: «А нет, вот это тоже можно», другое — «Это тоже можно». Их становится всё больше, кажется, что ты не справляешься, а потом ты как-то извернулся там-сям, и всё получилось.

Я верю, что чем больше у нас дел, тем больше мы успеваем, главное — быть жизнерадостным. Простая студенческая жизнь у меня тоже есть: посидели, поработали, пошли куда-то, культурно отдохнули, прости господи, а через несколько часов утром уже побежали на пару. В университете рядом со мной всегда люди, которые в меня верят, поддерживают и во всем помогают. С ними море по колено.

Фото на обложке: Татьяна Классен / Студент года