Отработка бэк-вокала для поп-звезд и еще 4 разочарования от учебы в консерватории

Выпускник Московской консерватории, окончивший ее с красным дипломом, анонимно поделился с нами историей своего ожидания от учебы в одном из лучших творческих вузов страны. И рассказал, с чем он столкнулся в реальности.

Для того чтобы поступить в Московскую консерваторию на дирижерский факультет, надо начинать учиться желательно лет в семь, а лучше даже в пять. К моменту поступления в вуз у тебя за спиной должны быть восемь лет музыкальной школы и четыре года колледжа, тысячи часов за инструментом и сотни — за дирижерским пультом.

Поступить на дирижерский факультет без навыков дирижирования невозможно. Да и просто выдержать экзамены дано не всем. Еще бы: нужно не просто сыграть партитуру на рояле, но и продирижировать произведение, которое ты вытянул с помощью жребия.

А после тебя ждет коллоквиум (беседа с рядом профессоров. — Прим. ред.), который невозможно сдать. Цель этого испытания — оценить кругозор абитуриента, а заодно показать ему, что он ничего не знает. Один вопрос собеседника порождает следующий, и так до бесконечности. Вы можете начать с обсуждения 13 опер Вагнера и немецких композиторов, а потом незаметно перейти к вопросам вроде «Какой еще композитор родился в год написания „Тангейзера?“».

Берут на дирижерский всего 30–35 человек — на кафедру хорового дирижирования. И еще двух-трех — на кафедру симфонического. Вот только когда ты поступаешь, все твои иллюзии рассыпаются одна за одной.

Разочарование № 1: Никто не говорит о музыке

Когда, обучаясь в музыкальном колледже, ты мечтаешь о консерватории, кажется, что там все ходят в париках и кринолинах, обсуждают особенности хоралов Баха, модуляций Малера и Сибелиуса. А между парами делятся впечатлениями от исполнения разными музыкантами струнных квартетов Бетховена «героического периода» и ищут глубинные смыслы тетралогии «Кольца нибелунга» Вагнера.

Но по факту ты попадаешь в мир, где из ста твоих однокурсников тебе дай бог будет о чем поговорить с пятью

Остальные же обсуждают шмотки, маникюры-педикюры и прочие бытовые вопросы. С ними неинтересно ходить на выставки, их не затащишь на просмотр артхаусного фильма, с ними нельзя поговорить на серьезные темы. А если тебе все это нужно, ты просто превращаешься в белую ворону. И думаешь: «Окей, есть же еще преподаватели!» Но и тут тебя настигает разочарование.

Разочарование № 2: Никакой преемственности

В представлении подростка, которого последние лет десять натаскивали по десять часов в день играть на фортепиано, гобое или скрипке, профессора в консерватории — это какие-то магические существа.

Преподаватель в твоем представлении — практически Дамблдор, который сможет поделиться с тобой тайным древним знанием. Ты уверен, что тебя ждут десятки часов увлекательных лекций, дискуссий, вы будете вместе погружаться в мир музыки, часами играть, петь, оттачивать дирижерский жест. Но нет.

У тебя есть в среднем семь часов музыкальных специальностей на курсе. Два часа специальности в неделю — это по расписанию. А в реальности профессор может провести урок за 10–15 минут и пригласить в кабинет следующего студента.

Есть еще история музыки, русской и зарубежной, полифония, сольфеджио, гармония, чтение партитур.

В лучшем случае лекции одного-двух профессоров на той или иной кафедре стоят того, чтобы их посещать

Остальные, если вам повезет, будут просто скучно читать по бумажке.

Если повезет чуть меньше, вам придется на протяжении пар просто молча наблюдать, как преподаватель пишет на доске бесконечные модуляции, каденции и прочие обращения аккордов без каких-либо пояснений. И уж тем более вы вряд ли дождетесь, что он сыграет все это на рояле, который зачем-то стоит в аудитории.

А если совсем не повезет, то преподаватель просто раздаст вам и однокурсникам темы (от хоралов Баха до додекафонии) и вы весь семестр, а то и год, будете слушать унылые доклады студентов, которые дальше статьи в «Википедии» копать не собираются. А зачем стараться, если и так прокатит?

Еще не так давно профессора консерватории были действительно наставниками и помощниками для своих учеников. Когда молодой Святослав Рихтер приехал в Москву и ему негде было жить, его приютил профессор Генрих Нейгауз: он постелил своему студенту прямо под роялем. Профессора вкладывались в учеников, жили их жизнью. Сейчас такого не дождешься.

«Хорошо, — думаешь ты. — Я шел сюда не ради лекций — и сам могу их скачать, послушать и посмотреть. Но есть же еще практика». А что же с ней?

Разочарование № 3: Отсутствие хорошей практики

На каждом курсе студенты должны проходить практику. Предполагается, что год ты посвятишь работе с детским коллективом, потом — со взрослым, а после тебя и вовсе допустят до педагогической практики и ты будешь учить других дирижированию под руководством мастера.

Практика в идеальном мире — это когда тебе дают некий хор, ты подбираешь произведения, составляешь программу, год ее репетируешь. А после, конечно, выступление. Овации, цветы и вот это все. И есть что написать в отчете.

Как это выглядит на деле?

Допустим, тебя направляют в хороший детский хор, с прекрасными хормейстерами. И ты полгода ходишь по расписанию на занятия, сидишь и смотришь, как работают мастера своего дела.

В хоре поют одни и те же песни со времен царя Гороха, лишь изредка меняют отдельные произведения в репертуаре. Спустя полгода ты тянешь жребий, и тебе достается какое-то произведение на 1, 5–2 минуты.

Вносить туда любые коррективы, свое творческое видение, акценты и штрихи попросту бессмысленно

Они ведь уже полгода репетируют его по-своему. И ты просто делаешь вид, что работаешь.

Я дирижировал исполнением переложений из «Детского альбома» Чайковского. Привнести что-то новое? А каким образом?

Со взрослым хором — ровно то же самое.

А педагогическая практика выглядит так. Тебя отправляют в музыкальный педагогический колледж на подмену какого-нибудь преподавателя. То есть там доцент или профессор на протяжении пары-тройки лет ставит руки своим студентам, а потом приходишь ты и пытаешься поставить им руки по-своему. Но так не делается!

Музыканты готовы на все, чтобы попасть в класс к тому или иному преподавателю, а потом не получают никаких уроков мастерства и не учатся учить, хотя должны бы.

Все прекрасно понимают, что после выпуска ты в лучшем случае будешь работать репетитором: ездить от ученика к ученику и строить с ними интервалы, учить детей играть на фортепиано «Зайчика» двумя пальцами.

Когда сам владеешь импровизацией и можешь с листа сыграть любое произведение от Брамса до Листа и по памяти сыграть Восьмой струнный квартет Шостаковича, переложив его в уме на фортепиано.

Разочарование 4: Хор как подпевки для попсы

Хор в консерватории — это шанс побывать на гастролях в странах Азии и Европы.

Ты пашешь по пять дней в неделю: репетиции длятся до глубокой ночи, и всем наплевать, что через восемь часов тебе снова петь. Когда они заканчиваются, общественный транспорт уже не ходит. На такси у тебя денег нет, и как ехать домой — непонятно. А через семь часов тебе снова нужно быть на учебе.

За 30-секундное опоздание на репетицию тебя сажают на «стул позора»

Хормейстер может прервать репетицию в любой момент и потребовать, чтобы ты исполнил партию один. И лучше тебе не ошибаться!

Девушкам чуть больше везет. Раз в месяц они имеют полное право не петь, сославшись на «женские дни», но на хоровом занятии все равно присутствовать обязаны.

А самое печальное, что серьезные произведения хор практически не исполняет. Вы можете всего один раз отрепетировать «Мессу си минор» Баха (а это очень серьезное произведение), зато потом полгода вас будут мучить отработкой бэк-вокала для концерта звезды шоу-бизнеса. Но как связаны эстрадный вокал и вокал академический? Так быть не должно.

Разочарование № 5: После выпуска ты никому не нужен

Еще во время учебы в консерватории ты видишь, как твои однокурсники и однокурсницы (а у нас на потоке было всего пятеро парней, остальные — девушки) начинают переквалифицироваться.

Идут учиться на мастеров по ногтям и бровям, визажистов. Еще какая-то часть быстренько выходит замуж. И вроде бы раз так, то у тебя больше шансов воплотить все свои творческие замыслы, если остальные не хотят строить карьеру по профессии.

А потом ты выпускаешься с красным дипломом, ты один из лучших студентов курса, но никому не нужен. Вообще никому!

Твой профессор, который, по идее, должен был пять лет учить тебя секретам мастерства, ставить руки и проводить через все семь ступеней воплощения дирижерского замысла, откровенно говорит, что дальнейшая твоя работа и твой путь его не интересуют.

Научный руководитель видит свою работу над твоим дипломом в том, чтобы проставить запятые.

И ты выходишь из консерватории, а единственный твой путь — это репетиторство

Потому что работа хормейстером в школах и студиях — это 15–30 тысяч за пятидневку, на такую сумму не проживешь.

А большие оркестры и хоры у нас наперечет, причем я говорю даже не о Москве, а вообще о России в целом. И там уже есть дирижеры. Если же вдруг открывается вакансия, то на нее уже точно будет кандидат, чей-то протеже, а других соискателей приглашают исключительно для вида. Все везде решают только связи.

Ты бесконечно рассылаешь резюме, но ответа обычно не дожидаешься. Спустя год-два после выпуска если с тобой вдруг связываются, то, скорее всего, просят прислать видеофрагмент твоего последнего концерта. Естественно, съемка твоей работы на госэкзамене не прокатит. Ее, вероятнее всего, откомментируют так: «Вы уже наверняка за это время утратили мастерство».

Можно, конечно, организовать свой оркестр. Такие коллективы появляются с завидной регулярностью и называют себя красивыми латинскими словосочетаниями, скоро уже слова закончатся для них. Но те, кто предлагает это сделать, не понимают, как это выглядит.

Я в какой-то момент тоже организовал оркестр. Нужно было собрать музыкантов, взять в аренду инструменты, найти зал для репетиций, найти место для выступления, собрать зрителей. У тебя нет менеджера, как в Мариинке, который бы всем этим занимался. Ты один за всех, и на творчество попросту не хватает ни сил, ни времени.

За полгода работы я получил за концерты неслыханную сумму — 4 тысячи рублей

Все остальное ушло на оплату музыкантам, аренду инструментов и так далее.

И даже если во все это ввязаться — конкуренция невероятная, а площадок для выступлений чертовски мало. В лучшем случае сможешь проводить один-два концерта в месяц. И как прожить в большом городе на 8 тысяч рублей? Ну да, если ты замужем, если тебе не надо платить за квартиру и еду или если у тебя есть спонсор, это возможно. В остальных случаях — нет.

И вот ты со своим красным дипломом Московской консерватории, которая возглавляет Национальный рейтинг творческих вузов и занимает четвертое место в рейтинге лучших музыкальных учебных заведений мира, мотаешься по ученикам, разучиваешь с ними плагальные обороты и понимаешь, что просто потратил впустую как минимум пять лет своей жизни.

А мог бы пойти учиться на врача или летчика, например. Ну или на мастера по маникюру, в конце концов.

Фото на обложке: Shutterstock / furtseff