«Бахнуть прямо перед работой»: молодая воспитательница — о разочаровании в профессии

Скромные зарплаты, конфликты с родителями, профессиональное выгорание… Воспитатели по всей стране каждый день сталкиваются с подобным. И не каждый может справиться со стрессом. Мы записали монолог 22-летней Вероники (имя изменено) — она честно рассказала, чем ее бесит работа в дошколке и почему она хотела бы сменить профессию.

Не то, чего я хотела

Я училась в университете на лингвиста-переводчика, а заодно повышала свою квалификацию до преподавательской. Писать два диплома одновременно было тяжело. К тому же при поступлении в вуз я планировала работать с детьми школьного возраста, но к концу обучения поняла, что мне не очень интересно то, чем я занимаюсь. А сил на поиски альтернативных вариантов не было.

Это сильно угнетало: я ведь потратила на учебу столько времени, и вдруг все, к чему я стремилась, оказалось совершенно не моим! Поняла, что работа с детьми меня сильно выматывает, я не справляюсь с ней эмоционально. Не знала, что делать, потому что я ничего другого не умела.

Весь первый сентябрь после выпуска я пролежала дома без сил, а когда пришла в себя, оказалось, что искать хорошее место поздно: вакансий уже нигде не было. Мне нужно было устроиться хоть куда-нибудь, потому что у меня совершенно не было опыта работы. В школу меня не взяли, и я отправилась в частный детский сад. Воспитателем без опыта работы туда не брали. Зато можно было стать помощником воспитателя — и я согласилась.

Убрать, принести, протереть, повторить

Я работала с детьми от 3 до 4 лет. В группе — 15 человек. Устраиваясь работать помощником воспитателя, я думала, что мне предстоит помогать ему во время занятий. На деле же оказалось, что задача помощника — создавать условия для работы воспитателя. Принести-унести, протереть… 80 процентов работы составляли уборка и мытье посуды.

Это было грустненько. Почти все мои коллеги имели высшее образование. Удивительно, да? Даже после 11 лет обучения в школе нельзя просто пойти мыть попы и чашки: для этого нужно еще окончить университет. Учиться 4 года в вузе, чтобы потом полоскать посуду, протирать игрушки, отмывать детей…

Помню момент, когда я почувствовала себя максимально бесполезной: 15 минут мыла детскую попу, потом усердно переодевала этого ребенка, чтобы через секунду после окончания этого действа услышать, что ему опять нужно покакать! Какой-то замкнутый круг.

Лучше сдохнуть, чем быть здесь

Я не могла взаимодействовать с детьми, и это крайне раздражало. Меня словно исключали из процесса. Если воспитатель отошел, моя функция — следить, чтобы никто никому не выколол глаз и не помер. Максимум можно сказать что-то вроде «отойди от него» или «поиграйте вместе». Никакой активности без воспитателя происходить не должно, он — ключевое звено. А я была просто дополнительной уборщицей.

В тот день я мыла что-то в раковине, надев резиновые перчатки, и чувствовала, что руки все равно намокли. В перчатки заливалась вода с раствором, который опасен для кожи. Началось раздражение, страшно чесались руки, на лице появилась сыпь от брызг. Посмотрела на себя в зеркало и поняла, что выгляжу ужасно.

Я стояла обветренная, с немытой головой, в грязной футболке и униформе, надетой поверх, да еще и по локоть в воде

Я давно уже не стриглась, не красила волосы, не наносила макияж, не использовала маски. Я не делала для себя буквально ничего! Меня не хватало даже на то, чтобы нанести бальзам на губы.

В тот момент я осознала, как мне отвратительно, как сильно я хочу спать, как я устала. Хотелось сдохнуть, лишь бы не находиться в саду.

В тот день я больше ничего не мыла, потому что поняла, что еще одна капля — и все. Так я и поняла, что пришла пора уволиться.

Попытка номер два

Через несколько месяцев после увольнения из частного сада я устроилась помощницей воспитателя в детский клуб. В клубе группы детей были меньше, обычно приходило не больше восьми человек. Здесь я практически не занималась уборкой. Все мои задачи на новом месте работы можно было описать фразой «принеси-подай». При этом воспитатель не смотрел на меня с позиции «сверху»: мы взаимодействовали как напарники.

Я готовила материалы для поделок, ассистировала на занятиях. Если у ребенка не получалось написать что-нибудь, нужно было помогать ему, показывать, как держать карандаш. Я наконец могла играть с детьми, помогала им знакомиться друг с другом и адаптироваться в группе. Иногда я выходила на замену и брала на себя обязанности воспитателя.

Дорога от работы до дома занимала полтора часа. Я возвращалась в десять вечера, в лучшем случае успевала поесть — и отключалась. Просыпалась в 6 утра, и все повторялось снова. И так пять дней подряд.

По выходным я просто спала, потому что сил не оставалось совершенно. Я ничего не могла делать. Ни с кем не виделась и не общалась.

Через несколько месяцев в таком режиме я стала засыпать на ходу. Могла отрубиться в туалете на работе

Я банально не вывозила. Знаю, что многие работают в таком графике и нормально себя чувствуют, но мой организм совсем не справлялся с таким ритмом жизни.

Самым сложным моментом в работе для меня всегда была необходимость нести ответственность. Особенно если ты один на один с детьми. Такое бывало, когда, например, все сотрудники болели.

Ты отвечаешь за 6–8 детей, если с кем-то из них что-то случится — рискуешь оказаться в тюрьме. Это очень стремно. Дети не сидят спокойно, они регулярно бесятся, сходят с ума. Есть дети, которые могут вести себя спокойно, но если какой-то ребенок начинает приставать к ним, они могут ответить агрессивно. И тогда жди беды.

Я не могла даже в туалет отойти, если работала одна. Дети не будут сидеть спокойно, а если кто-то кому-то навредит, отвечать будешь ты. Мне нравилось придумывать задания, поделки, играть и танцевать вместе, но невозможность разделить ответственность с коллегой и хотя бы немного расслабиться, на секунду отвернуться, попить, пописать очень напрягала.

Когда мне очень нужны были деньги, я специально просила дать мне смены, где я работаю одна, но это очень тяжелый опыт.

Рюмочку с утра

У многих воспитателей нет личной жизни, они это чувствуют и переживают из-за этого. У них просто не остается времени и сил на общение с другими взрослыми: вся энергия уходит на детей. Интересный симптом профдеформации: если сотрудники детского сада встречаются со взрослыми людьми, они начинают разговаривать с ними как с маленькими. «Ой, и как у нас дела? А что ты кушал сегодня?» Сложно при этом самому не чувствовать себя дураком, но сделать ничего не можешь, это уже инерция.

Когда сидишь дома и думаешь, как все паскудно, начинаешь пить. С этим сталкивались многие мои коллеги. Сначала они просто выпивали по выходным, потом начинали делать это и в будни. Кто-то мог бахнуть прямо перед работой. Да, они не доходили до неадекватного состояния, но выпивали рюмочку с утра, чтобы было веселее идти на работу.

Какашки на трусах Versace

Поступки некоторых родителей сложно понять. Одному ребенку стало плохо, его тошнило. Еще утром мы сообщили об этом матери. Она пообещала забрать его, но в итоге приехала за 20 минут до конца занятий в саду. Когда мы ей рассказали, что происходит с ее сыном, она, ничуть не смутившись, ответила: «Знаете, у него аллергия на молоко, но я все равно утром дала ему стакан, так что, наверное, все из-за этого». Мы были уверены, что они отправились домой.

Через полтора часа я вышла в раздевалку и увидела, что мама с ребенком все еще там! Оказалось, все это время ребенок в зимней одежде играл на скамейке в помещении, а мама говорила по телефону. Полтора часа!

Меня всегда удивляло, что к нам в сад приходили дети из довольно обеспеченных семей — отстирывать какашки приходилось с трусов Versace, — но их родители как будто не обращали внимания на по-настоящему важные вещи, например на здоровье ребенка, его психологическую стабильность.

На работе подобные ситуации вызывали во мне возмущение:

«Ну что за детский сад!» А потом я вспоминала: «А, ну да. Это же он и есть»

Родители часто опаздывают за детьми в сад. Здорово, если они хотя бы отвечают на звонки, извиняются и приезжают через 10–15 минут после нужного времени.

Одна мама как-то опаздывала на 45 минут и при этом не брала трубку. Ребенок все это время ждал ее в коридоре. Надо сказать, что это было не единственное и не худшее из того, что могло произойти. Эта женщина была творческой личностью, художницей. И постоянно была занята чем-то своим. Эта мама будто могла забыть, что ее дети в саду, однажды приехала за детьми на 3 часа позже оговоренного времени. Дети в таких ситуациях чаще всего просто засыпали, их накрывали чем придется и ждали, когда в коридоре прозвучит долгожданное «Ой, извините, девчонки, забыла!».

Если родители приходят позже чем через 15 минут после оговоренного времени, сад по правилам должен доплатить сотруднику за дополнительное время. На деле же, конечно, никаких денег сверх нормы никто никогда не получал.

Промолчишь — тебе не заплатят

Начальство в целом не нацелено доплачивать тебе вообще за что-либо. Даже если на дворе календарный праздник и ты выходишь в нерабочий день, чтобы провести мероприятие, денег за это не получишь.

Из-за таких моментов сотрудники несколько раз поднимали бунты, и тогда нам разово платили небольшие суммы — а вот если промолчать, стопроцентно не заплатят. Однако те, кто еще был готов идти на конфликт в первый год работы, ко второму решали, что жалкие 500 рублей не стоят потраченных нервов. Портить отношения с начальством и потом еще месяцами выслушивать придирки никому из-за таких крох не хотелось.

Когда я работала по 11 часов в качестве помощника в частном детском саду, мне платили около 40 тысяч в месяц. Воспитатели получали примерно 50 тысяч или меньше, но зарплаты выше не было ни у кого.

При этом сад был достаточно мажорский: месяц пребывания в нем стоит около 60 тысяч. Получалось, по факту мы не получали деньги даже за одного ребенка.

В детском клубе я как помощник воспитателя могла рассчитывать на 600-800 рублей за выход. То есть в лучшем случае в месяц могло получиться около 15-17 тысяч. Мне, если честно, никогда не удавалось столько заработать, максимум — тысяч 12.

Как-то я на протяжении месяца выходила за себя и еще за двоих коллег, и мне заплатили около 30 тысяч. Я работала 5 дней в неделю по 5 часов днем и по 2–3 часа вечером — проводила дополнительные занятия.

Хочу, чтобы все замерли, не шевелились, не бесили меня

В какой-то момент я поняла, что единственное, что я еще чувствую к детям, — это агрессия. Я устала. Я не могу дать этим детям ничего хорошего, потому что испытываю только злость. Я хочу, чтобы все замерли, не шевелились, не бесили меня. Но дети не способны на это, да и не должны себя так вести!

Я чувствовала себя мерзкой, но любое действие, любая детская активность меня вымораживали. Тогда я поняла, что нужно побыстрее свалить, пока я ничего не наворотила.

Я не хотела быть злодейкой, но и справляться с этой работой больше не могла

Меня сильно изменила работа в детском саду. Стало проще общаться с людьми: теперь я меньше стесняюсь, когда нужно заговорить с кем-то. А еще мне куда легче, чем раньше, хвалить окружающих. Ведь в саду детей нужно постоянно подбадривать, говорить им, какие они молодцы, даже если они не сделали ничего впечатляющего. Мне кажется, взрослым тоже нужна такая поддержка: это классно мотивирует.

А еще я стала гораздо менее брезгливой. Я ведь видела все: перемыла десятки детских поп, вытерла и высморкала десятки носов, я видела, как дети писают на ковер, и тут же садятся на него играть! В какой-то момент меня это просто перестало волновать. Многие родители брезгливы, а я вообще забыла, что это за чувство такое.

Хочу сменить профессию

В мае я официально уволилась, но продолжала иногда выходить летом в качестве воспитателя или его помощника, чтобы помочь коллеге. Работаю сейчас в том же детском клубе: преподаю английский язык малышам — и очень хочу сменить профессию. Но у меня пока просто нет других навыков, и поэтому я не понимаю, что могла бы делать, опираясь на свои возможности. Но осознаю, что не справляюсь и с такой работой, особенно когда у меня много часов.

Мне всегда нравилось играть с детьми в догонялки и прятки, жмурки и вышибалы, нравилось прятать игрушки. И еще мне приносили удовольствие прогулки. Когда всем весело, когда все вовлечены в процесс, время проходит быстро, даже если на улице холодно. Это было моей любимой составляющей работы. Остальное же не особо нравилось.

У меня есть коллега, которая работает очень много лет, и она в восторге просто потому, что очень любит детей и нашла тот возраст, с которым любит работать.

Для нее ее работа — это источник счастья и вдохновения, она радуется времени, проведенному с малышами. Если человек чувствует, что общение с детьми дает ему энергию, а не забирает, — это классно. Если этого нет, мне кажется, работа с детьми — не та сфера, в которую стоит идти, потому что она истощит все человеческие ресурсы достаточно быстро. Именно это и произошло со мной.

Фото: shutterstock / Krakenimages.com