«Надо обсуждать не какие у нас дети, а какие учителя». Молодая учительница — об изнанке школьной жизни

Недавно на «Меле» вышел монолог молодого учителя Никиты Исаева, который ведет подкаст о школе «От звонка до звонка». Никита говорил о своем предмете и размышлял о проблемах современного образования. Его коллега по подкасту и по учительской, преподаватель литературы и русского языка Катя Бирюкова, продолжает тему и рассуждает о смыслах, которыми можно наполнить современную школу.

«Методика, которую я изучала в вузе, слабая»

Я окончила филологический факультет МПГУ, а после магистратуры Вышки поняла, что методика, которую я изучала в бакалавриате, слабая. Безжизненная, мертвая какая-то. Уже на практике я поняла, что в личности учителя должны сойтись и его персональные качества, и профессионализм. Получится то, как преподаешь именно ты.

«Кать, ты в каком формате ведешь урок?» — спрашивает одна моя старшая коллега. Но у меня нет какого-то одного устоявшегося формата. Если я понимаю, что мы не успеваем пройти текст, я перепридумываю формат урока. Мы можем разыграть сценку, сделать карту движения героя, его развития. А когда меня спрашивают, почему я не использую смешанный или перевернутый урок, я развожу руками. Это все детали, тонкости для первого курса педагогического университета. Важнее, что я успею дать детям за 40 минут.

Если любой методист придет ко мне на урок просто так, возможно, он меня не поймет. Потому что один мой урок будет выстроен одним образом, другой — совершенно иным. У нас с каждым классом свои шутки, крючки, атмосфера — свой микроклимат. «Сели-встали» — не про меня точно.

Вмешательство в дела каждого конкретного учителя и его стиль преподавания напоминает мне неумелый микроменеджмент. Мы — профессионалы, и мы точно знаем, что и когда включать в урок: будь то «Король Лев» и его параллель с «Гамлетом» или «Шинель» Гоголя с «Бататовой кашей» Акутагавы. Когда вмешиваются в эту творческую составляющую — все рушится.

«Говорить не про то, какие у нас дети, а про то, какие учителя»

У нас в школе работает человек, у которого записаны «терабайты» фольклора. В этом году я познакомилась с ним лично, потому что мы вместе были на экзаменах. Этот человек удивительный, очень добрый и веселый. Играет с детьми на балалайках, они вместе поют и танцуют. Его зовут Михаил Михайлович Горшков. Если бы я с ним не познакомилась, я бы продолжала думать, что фольклор детям не нужен, непонятен и вообще занимает очень много места в школьной программе — просто потому, что я не могу его дать так, как может Михаил Михайлович.

Фольклор хорош тем, что его изучение можно перевести в формат проекта, задействовав других педагогов. Здорово, когда дети могут что-то потрогать на уроке, что-то сделать самостоятельно. Тут встал, тут сел, тут спел, тут сыграл. Если заниматься с ними с 5-го класса, то в старшей школе, когда они столкнутся с проектным форматом, у них не будет возникать вопроса «Ну и что я буду сейчас делать?».

У нас в школе много людей, которые могут и лепить, и рисовать, и, главное, горят этим. Наша преподавательница изо, Наташа Кошель, делает фарфоровых кукол невероятной красоты. Ее личный интерес можно использовать, например, при изучении российской культуры XVIII века, когда школьники узнают про костюмы и балы.

Люди могут делать очень многое. Но об этом не получится узнать, если с ними не говорить

Я всегда задаюсь вопросом «Как это можно перепридумать, как наполнить смыслом?». Например, я на своем уроке литературы могу сделать карту вместе с учителем географии или истории по мотивам нескольких тем. Ученики не понимают, что география, как и литература, не заканчивается за дверью кабинета. Где Урал находится, где Сибирь, где тайга? Где Тула, что это за блоха вообще, где, когда и почему это происходит?

Работая вместе с коллегами, можно сделать так, чтобы учеба для детей заиграла новыми красками. Но сначала придется поговорить в учительской — не про то, какие дети, а про то, какие учителя.

Я хочу прийти с этой идеей к коллегам. Мне интересно посмотреть на их реакцию. Ведь многие недовольны и говорят о том, что все плохо, но предложений, как изменить, нет. А то, что предлагают, воспринимается как личное оскорбление профессионализму.

«Я не хочу ни на кого идти с вилами»

Учителям нужно собираться вместе, чтобы знать, с кем они в школе работают, как один предмет связан с другим. Это поможет прийти и к понимаю того, что всех не устраивает в предметной программе, какие изменения помогут. Тем более это актуально, когда в школах появляются новые обязательные стандарты.

Я не хочу ни на кого идти с вилами: все выполняют свои задачи. Министерство пишет документы, мы эти документы читаем. Кто-то (не все!) просто принимает их как данность: «Я сижу на работе в московской школе с очень хорошей зарплатой. Мне сказали — я делаю и вообще не высовываюсь. Я буду вести так, как вел, по всем известному учебнику, которому 150 лет, 24-е издание».

Я не согласна и так не преподаю. Мне без разницы, какой у меня будет учебник — я буду давать информацию, интерпретируя ее для тех детей, которые передо мной сидят. Будет так делать другой учитель или не будет — это его точка в этом решении. А хотелось бы запятую, как разрешение самому себе что-то изменить. Значит ли это, что нам нужно воевать друг с другом, доказывать что-то, убеждать? Нет, будет как в меме с Человеком-пауком (где все тычут друг в друга пальцем) — и окажется, что не правы все, только хорошо от этого никому не станет.

До начала учебного года лучше встретиться и обсудить, как мы хотим преподавать. И тогда все как будто в выигрыше

Летом я подготовила полную концепцию мероприятий для учителей: где мы собираемся, что конкретно мы делаем, когда пишем программу, когда дискотеку устраиваем, и самое главное — когда узнаем друг друга. Я думала про опытных учителей, которые могут сказать: «Я не поеду». Они — моя целевая аудитория и те, о ком я сейчас думаю каждый день. Какими средствами привлечь к этим мероприятиям моих коллег, которым уже мало что интересно?

Они работают в моей школе, делают со мной проекты, учат моих учеников, в которых и я, и они вкладывают силы. Я не хочу, чтобы работа каждого из нас просто растворялась, пока дети идут с одного урока на другой. Я хочу сделать так, чтобы учителя узнали друг друга, поняли, что они ходят на работу не просто провести урок по учебнику — и домой. Если укрепить это понимание, то не придет тоталитарный режим управления: «Делай, сядь, пиши». Каждый будет ценить вклад друг друга. И тогда уже не важно, какую мы выберем программу, учебник или рабочую тетрадь.

«В столовке должно быть лампово»

Школе не хватает и понимания того, что нужно ребенку. Его никто не спрашивает. А я думаю, что детям, например, нужны ухоженные, комфортные туалеты.

Туалет — зона притяжения детей, это абсолютный факт. Там дети тусуются на переменах, веселятся. Там у них безопасное место: никто не задалбывает, не контролирует. И не надо оттуда их выгонять, кричать, что «они все рушат и балуются».

Может, в школе можно сделать отдельное пространство без камер, без присмотра? Детский коворкинг, где ребята могут валяться, ходить босиком, отдыхать на пуфиках, просто слушать музыку, лежать и не чувствовать, что за ними подсматривают. Пусть у детей будет место, где они сами несут за себя хоть какую-то ответственность.

Даже если делать отдельное пространство сложно и дорого, можно сделать лучше уже имеющийся в каждой школе туалет. Превратить его в приятное место, положить средства личной гигиены для девочек и мальчиков. Как школе не хватает влажных салфеток, которыми никто никого не убьет. Оставьте на столике ватные диски, кремы для рук — вот эта забота, которой в школе так мало.

Самый ад начинается в столовке. Хотя здесь должно быть красиво, приятно, лампово. Приходишь — и тебе вкусно, классно. А там — очереди, серость, кафель, не самые эстетичные лавки. Когда мы едим, мы хотим получать удовольствие. А в столовой ни видов, ни вкусов, и потом еще метлой гонят: «Доедай быстрее, тебе на урок пора!»

Но ведь потенциально это может быть еще одно комфортное место для детей. А пока они не очень-то стремятся там находиться и тем более есть, питаются мини-пиццами из буфета.

«Смиряться с тем, что кажется унылым и вязким, нельзя»

Кто говорит про потребности детей и школы высшему руководству? Наши завучи? Их всего трое на всю школу из нескольких корпусов. Как за всем уследить? Но ведь учителям никто не запрещает прийти и сказать самим: «Нам вот этого не хватает». А мы этого не делаем.

Разговаривать с чиновниками и чего-то от них добиваться тяжело. Но если нас будет много и мы будем не просто сотрясать воздух «все дураки, мы одни умные», а предлагать что-то конкретное, решать вопросы осмысленно, это может сработать.

Наверное, в начале это будет путем преодоления — мы этого еще никогда не делали

Но смиряться с тем, что кажется грустным, неприятным, унылым и вязким, нельзя. Для меня это вызов: надо понять, что тебе не нравится, и разобраться, на каком этапе отлаженный механизм проседает, чтобы пойти дальше с конкретными предложениями.

Должна ли я бояться своего права предлагать? Могут ли меня уволить за это? Нет. Я мыслю и действую в рамках закона и школьных локальных актов. Ведь я не прошу торт с лобстерами подавать в столовой. Прошу о другом: внимании к деталям, заботе друг о друге.

Если же мои просьбы пропустят и ничего не сделают, я приму решение больше не работать в этом конкретном месте. В моей школе со мной не было ситуаций, когда к моему мнению не прислушивались. Я учусь предлагать новое без революций и надрыва, а если это занимает больше времени, чем я думаю, — начинаю делать сама и показываю пример, что начать не так уж и страшно. Делать хорошее не сложно, и быть первым, со всеми ошибками на пути, не стыдно.

Фото на обложке: Владимир Смирнов / ТАСС. Фото в тексте: личный архив Кати Бирюковой