Где учились дети Пушкина, Миклухо-Маклай и Игорь Стравинский: старейшая гимназия в России
24.04.2019
Здесь учились друзья Пушкина — и его дети. Знаменитый адвокат Кони, прославленный путешественник Миклухо-Маклай, композитор Стравинский -— все они провели школьные годы во Второй Санкт-Петербургской гимназии, которая существует по сей день. Егор Сенников, который уже рассказывал о 25-й образцовой школе в Москве и школе имени Мигеля Эрнандеса, описывает её историю.
Когда в России появились гимназии
История появления регулярного и более-менее массового школьного образования в России уходит корнями довольно далеко. В течение XVIII века разрозненные школьные опыты становились всё более системными. Этому способствовали как преобразования Петра I и школьная реформа Екатерины II (она создала в стране систему народных училищ, которая к концу века охватывала около 70 тысяч учеников), так и постоянно растущая потребность страны в образованных кадрах — в индустрии, в науке, в государственном управлении. При этом до начала XIX века в стране по факту был только один, Московский, университет. Но и в него было довольно трудно попасть. Всё это, конечно, тормозило развитие России и лишь увеличивало её отставание от европейских конкурентов.
Новый этап развития школьной системы пришёлся на начало правления императора Александра I. Император, выносивший план серьёзных реформ для страны, сперва был большим энтузиастом всего передового. Конечно, в полной мере это относилось и к образованию.
В 1802 году Александр учредил новый государственный орган — Министерство народного просвещения. Во главе его он поставил видного государственного и военного деятеля графа Петра Завадовского. Именно при нём в России началось создание системы всесословных гимназий.
Дату её появления можно отсчитывать с 1804 года, когда император выпустил «Устав учебных заведений». В нём, в частности, говорилось:
«Учреждение Гимназий имеет двоякую цель: 1. приготовление к Университетским наукам юношества, которое по склонности к оным, или по званию своему, требующему дальнейших познаний, пожелает усовершенствовать себя в Университетах; 2. преподавание наук, хотя начальных, но полных в рассуждении предметов учения, тем, кои, не имея намерения продолжать оные в Университетах, пожелают приобресть сведения, необходимые для благовоспитанного человека».
Одной из первых российских гимназий, открывших свои двери уже в 1805 году, стала Губернская гимназия (сейчас известная как Вторая Санкт-Петербургская гимназия). Она была создана по прямому указу императора и во многом стала моделью для новой образовательной системы, которую предлагали Александр I и Пётр Завадовский.
Начало XIX века: будущие лицеисты, аттестат вместо диплома и слишком сложный учебный план
Благодаря личному участию Петра Завадовского и графа Николая Новосильцева (президента Академии наук, попечителя Петербургского учебного округа и члена Негласного комитета, объединявшего круг реформаторов, сложившийся вокруг Александра) только что созданная гимназия получила собственное здание. Оно располагалось на углу Демидова переулка (теперь — переулок Гривцова) и Большой Мещанской улицы (теперь — Казанская).
По проекту архитектора Михайлова на этом углу был построен комплекс зданий для уездных присутственных мест. Но они пробыли здесь недолго. В освободившиеся помещения и въехала только что созданная гимназия. Для неё, впрочем, здание несколько переделали, а в последующие столетия оно неоднократно перестраивалось. Вначале в гимназию зачислили 96 учеников. Первым попечителем стал Иван Ростовцев, директор петербургских народных училищ. Его сын Яков впоследствии сделал хорошую карьеру при дворе, управлял военно-учебными заведениями Российской империи и сыграл одну из ключевых ролей в отмене крепостного права при Александре II.
Вторая гимназия с самого начала была проектом, в котором большое участие принимали высшие государственные чиновники — не только Завадовский и Новосильцев, но и граф Сергей Уваров, попечитель Петербургского учебного округа после Новосильцева, будущий министр народного просвещения и автор знаменитой триады «Православие, самодержавие, народность».
План обучения был составлен с размахом. Со временем стало понятно, что реализовать его на практике будет непросто или даже невозможно
Как было сказано в записке, посвящённой 75-летию гимназии, «слишком смело и широко задуман был этот план. Многое внесено в него, что не соответствует ни возрасту учащихся, ни задачам общего образования и чему надлежащее место только в университете. Всеобщая грамматика, эстетика, мифология и древности, право естественное и народное, политическая экономия и статистика, технология и коммерческие науки — всё это без надобности вошло в гимназический курс, почему в скором времени устранено из него».
Благодаря усилиям графа Уварова гимназия стала первой в стране классической гимназией с семилетним сроком обучения (в 1811 году), а затем и с восьмилетним (в 1818 году). В 1822 году её статус несколько повысился — при поступлении на государственную службу её аттестат приравняли к университетскому диплому. Ученики, окончившие гимназию с отличием, производились в 14-й чин (самый нижний) по Табели о рангах. Сама гимназия поменяла название и стала Высшим училищем.
Уже среди самых первых учеников и выпускников было немало тех, кто в будущем добился многого. Начальное образование (до поступления в Императорский лицей) здесь получил Александр Горчаков — однокашник Пушкина, прославленный дипломат и канцлер Российской империи. Здесь же учился и поэт и критик Петр Вяземский — приятель Пушкина и один из основателей общества «Арзамас»; сын первого директора Императорского лицея Иван Малиновский; поэт, сын томского губернатора и затем лицеист Алексей Илличевский.
Будущий сенатор и руководитель Департамента железных дорог Российской империи Константин Фишер оставил увлекательные воспоминания, в которых не забыл рассказать и о годах, проведённых в гимназии:
»…Выходят передо мной, как тени, лики моих почтенных профессоров. Тилло, проэкзаменовав нас при вступлении в 5-й класс, говорил нам: «Господа! Даю вам два месяца, чтобы забыть всё то, чему вы до сих пор научились, потому что только тогда я могу начать преподавать вам французский язык». Гедике знал все школьные проделки, знал, что воспитанники держат тетради на коленях, чтобы с ними советоваться, или пишут на ладони то, чего не заучили, что вместо переводов перефразируют готовые напечатанные переводы латинских писателей, и, чтобы не быть жертвою обмана, принял странные обряды: садился на стол кафедры, свесив ноги, приказывал всем опустить руки под стол и прислониться грудью к столу. Грефе, профессор греческого языка, европейский авторитет, академик, друг министра, был вспыльчив до исступления. В его высшем классе было только три слушателя, потому что он говорил только по-немецки, а из нас только трое понимали этот язык.
Раз случилось, что в класс явился я один. Стали мы переводить «Одиссею»; я сказал артикль не того рода. «Что?!» — завопил он и и бросился ко мне с кафедры, как сорвавшаяся с цепи собака. Грефе замахнулся на меня, я вскочил на стол — он туда же; столов было пять рядов, я бегал по столам, 15-летний мальчишка; он, 60-летний, беззубый, с Владимиром на шее — за мной».
Во времена Александра гимназическая система только отстраивалась, в ней было немало хаоса и неупорядоченности. Недочёты раннего этапа отчасти были исправлены уже при Николае I (который, кстати, нередко посещал Петербургскую гимназию), были сформулированы более определённые правила и программы. В этом была немалая заслуга преподавателей Петербургской гимназии, которые были и первопроходцами, и экспериментаторами, создававшими основы гимназического образования в России.
XIX век: здесь учились дети Пушкина, Миклухо-Маклай и Стравинский
В 1830 году в петербургских учебных заведениях произошли некоторые изменения. Открытый в 1817 году Благородный пансион при Санкт-Петербургском университете был преобразован в Первую Санкт-Петербургскую гимназию, Высшее училище стало Второй гимназией, а гимназия, основанная на базе Учительского института и губернской гимназии, стала Третьей.
Разница в номерах обозначала не порядок, в котором открывались учебные заведения (в таком случае Вторая гимназия должна была быть Первой, так как открылась раньше всех остальных), а степень привилегированности. В Первую принимали только детей дворян, во Вторую — ещё и разночинцев и купцов, а в Третью — вне зависимости от сословия родителей.
В 1837 году директором гимназии был назначен знаменитый российский учёный-минералог, естествоиспытатель и путешественник Александр Постельс — он возглавлял её на протяжении следующих двадцати лет. В Русском биографическом словаре Половцова о периоде его работы в гимназии сообщалось, что «[п]риняв гимназию в запущенном виде, Постельс, с присущей ему энергией и трудолюбием, взялся за приведение её в должный порядок… и в два года довёл гимназию до желаемого совершенства; по словам одного из воспитанников гимназии того времени, „со вступлением Постельса начались в гимназии существенные преобразования, обращено внимание как на преподавание учителей, так и на занятия учеников, учреждено дежурство гувернёров, обращено внимание на изучение новых языков, поднялся нравственный уровень“». Повышался не только он, постоянно росло и качество преподавания во Второй гимназии.
Кадровый состав с самого начала был блистательным (среди педагогов было немало тех, кто впоследствии учил детей из императорской семьи)
В 1820–30-х Закон Божий в гимназии преподавал Василий Бажанов — участник перевода Священного Писания на русский язык и духовник императоров Николая I и Александра II; в те же годы Фёдор Эвальд учил гимназистов математике — в будущем он стал одним из самых успешных российских организаторов образования и методистов. 30 лет преподавал Закон Божий Дмитрий Тихомиров — профессор богословия и знаменитый проповедник. Преподавателем рисования в конце XIX века был Алексей Наумов, весьма известный жанровый живописец. Знаменитый русский зоолог Карл Карлович Сент-Илер преподавал и в гимназии, и на созданных при ней педагогических курсах.
Но любая школа славится не только своими педагогами, но и выпускниками. В этом отношении послужной список Второй гимназии настолько внушителен, что мало кто может с ним конкурировать.
Здесь учились сыновья Пушкина — Александр и Григорий; их мать, Наталья Ланская, недолго определялась с выбором. Оба они потом сделали блестящую карьеру: Александр принимал участие в Русско-турецкой войне 1877–1878 годов и в дальнейшем дослужился до звания генерал-лейтенанта, а Григорий преуспел в гражданской службе.
В одно и то же время (только в разных классах) учились во Второй гимназии Анатолий Кони (в дальнейшем ставший прославленным адвокатом, оратором и специалистом в области юриспруденции), Николай Миклухо-Маклай (путешественник, географ, антрополог и зоолог — интерес к путешествиям и природе он начал проявлять ещё в гимназии; неудивительно, что одним из его любимых учителей был Карл Сент-Илер) и архитектор Евгений Лансере. В 1860-х одним из самых способных и талантливых учеников гимназии был Владимир Коковцов — за успехи в учёбе он был переведён в Александровский лицей. Коковцов сделал блестящую политическую карьеру — и после убийства Столыпина был назначен премьер-министром Российской империи.
Перечислять именитых выпускников Второй гимназии можно долго. Это и Владимир Смирнов, автор «Курса высшей математики», который был настольной книгой для многих поколений советских и российских математиков. И композитор Николай Фомин, создавший известный до революции Великорусский оркестр. И врач Евгений Боткин, лейб-медик Николая II, оставшийся с царской семьёй до конца и убитый в подвале Ипатьевского дома.
Некоторое время во Второй гимназии провёл и композитор Игорь Стравинский — который, впрочем, не очень любил учёбу, его больше занимала музыка, а не науки:
«Я поступил в гимназию. Порядки её были мне противны и угнетали меня. Я ненавидел классные занятия и приготовление уроков и был одним из самых посредственных учеников. Я постоянно получал выговоры за недостаток прилежания, и это лишь усиливало мою неприязнь и к гимназии, и к урокам. Вместе с тем не было у меня и той дружбы с одноклассниками, которая одна могла бы всё это скрасить. За все годы, проведённые в гимназии, я не встретил ни одного товарища, к которому почувствовал бы более или менее серьёзную привязанность. В каждом из них мне чего-то не хватало. Был ли в этом виноват я сам, или мне действительно не везло? Трудно сказать. Но я чувствовал себя совсем одиноким».
В 1905 году, в честь столетия со дня открытия, Вторая гимназия получила имя Александра I, при котором она открылась и который немало способствовал её успехам. Спустя ещё несколько лет началась перестройка гимназии под руководством архитектора Льва Шишко. Он построил роскошное здание в неоклассицистическом стиле.
Парадная лестница занимала значительную часть главного корпуса гимназии, классы и коридоры хорошо освещались через огромные окна. Расширение и перестройка были закончены в 1913 году. В этом здании гимназия встретила и начало Первой мировой войны, и революцию.
XX век: первая образцовая школа Ленинграда и годы блокады
После революции гимназию ожидала целая череда переименований и реформ. Гимназии в Советской России были упразднены, на их место пришли Единые трудовые школы. Сначала Вторая гимназия стала 1-й Единой трудовой школой Казанского района Петрограда, затем — 17-й Советской единой трудовой школой, в 1923 году — 37-й Единой трудовой школой. Как описывают те годы историки самой школы?
«В 1923 году младшие классы помещались во внутреннем флигеле во дворе (раньше там размещался пансион). Флигель отапливался тогда дровами, хотя в главном здании уже было водяное отопление. Время было очень тяжёлое, и зимой каждый ученик должен был приносить по полену в день. Школа немного подкармливала учеников за счёт американской помощи. Столовые эти назывались «американками». Ученики даже получали кое-что из одежды. <…> Существовала в гимназии и самодеятельность. Были свои духовой оркестр, школьный хор, драмкружок.
Оценка знаний была трёхбалльная: «весьма удовлетворительно», «удовлетворительно», «неудовлетворительно». Школа в то время была девятилетка. Выпускались три девятых класса».
Успехи в организации образования были высоко оценены и советским партийным руководством. Когда в 1933 году в СССР начали создавать образцовые школы (вроде 25-й школы в Москве, в которой учились дети Сталина), именно бывшую Вторую гимназию выбрали для того, чтобы на её базе организовать 1-ю образцовую школу Октябрьского района Ленинграда. Незадолго до начала войны школу вновь переименовали — в 232-ю школу.
Среди учеников советского времени: Леонид Харитонов — известный советский актёр, начинавший свой путь к драматическому искусству в кружке, который находился под опекой другого знаменитого выпускника Второй гимназии, артиста Александра Брянцева; океанолог Алексей Жирмунский — сын великого лингвиста и литературоведа Виктора Жирмунского; Фёдор Бондаренко — ветеран Великой Отечественной войны, впоследствии сделавший карьеру в армии: с 1968 по 1973 год он командовал зенитными ракетными войсками войск ПВО.
Когда началась Великая Отечественная война, а вскоре за ней — блокада Ленинграда, многие учители и ученики были эвакуированы из города. В самой школе открыли военный госпиталь, а оставшихся преподавателей и учеников объединили с несколькими другими ленинградскими школами и перевели в здание школы № 239 на Исаакиевской площади. О том, как жили преподаватели школы в те годы, рассказала в книге «Они учились в Ленинграде. Дневник учительницы» одна из преподавательниц (в школе она вела уроки истории) Ксения Ползикова-Рубец. В годы войны она была завучем 239-й блокадной школы.
«17/1 42 г.
Ещё одна смерть в школе — умер А. М. Москалев. Он был давно очень слаб. Засыпал на дежурстве в коридоре. Я его часто освобождала от дежурств в коридоре и столовой. Старик очень бодрился, ему очень хотелось жить. Всё ждал улучшения продовольственного положения и говорил: «Я креплюсь, деньков на десять меня хватит». Его хватило на семнадцать. <…>
Умирают и дети. У нас умер ученик VIII кл. Николаев. Другой ученик, из Х кл., Чашин, пришёл ко мне на дежурство. Меня он совсем не знает. Его, видимо, пригнал ужас одиночества. <…> Входит мальчик, волоча ноги: «Я очень, очень озяб. Можно погреться?» При отблеске огня вижу ужасные синие тени на лице, тени, которых я так боюсь. Предлагаю ему стул, снять обувь и греть ноги. Он интересуется признаками смерти от истощения, мечтает о стационаре… Делаю все усилия, чтобы отвлечь его от мрачных мыслей».
27 января 1944 года закончилась блокада Ленинграда. Затем закончилась война. Уже в 1946 году школа вернулась в своё историческое здание. Хотя раны, нанесённые войной, были глубоки: немало выпускников школы сражалось на полях Великой Отечественной, многие из них погибли. Архитектор Лев Шишко, перестроивший здание гимназии в 1909–1913 годах, погиб в блокадном Ленинграде в 1943 году.
После войны школа стала исключительно мужской и оставалось такой до 1957 года. В 1962 году она стала школой с углублённым изучением английского языка. После 1990 года школа вернула себе историческое имя — Второй Санкт-Петербургской гимназии, а в следующем году отметит свой 215-й юбилей.
