«Я вела русский и литературу, а ещё… физкультуру и изобразительное искусство»
Я плохой учитель. Просто ужасный. Нет, я не унижаю детей, хорошо знаю свой предмет и дотошно требую выполнения каждого задания. Но каждый раз, когда очередная выходка ученика выводит из себя, мне хочется просто выйти в окно первого этажа, сбежать в лес и никогда больше не приближаться к школе.
«Ну и увольняйся, раз ненавидишь детей и свою работу. Никто не заставляет терпеть», — скажут многие. Ну признайтесь, подумали так? Тогда не читайте дальше эту исповедь разозлённого учителя, который хочет кричать, но у него нет рта. Я люблю детей, но… Вот об этих «но» и пойдёт речь.
«У меня нет рта, и я должен кричать» — рассказ американского фантаста Харлана Эллисона. Он пришёл на ум, когда на уроке восьмиклассница заявила, что не будет переводить текст с английского, потому что она живёт в России и хочет знать только русский. На мой резонный вопрос «Почему же у тебя и за русский „два“?» последовал ответ «Какая разница». Я должна кричать, но мне нельзя.
Виноват ученик? Нет, учитель. Это он не вызвал интерес к своему предмету и не завоевал авторитета. Виноват не ученик с его ленью и прогулами, не родители… Учитель, который может записать только замечание.
А если родители не следят за успеваемостью и воспитанием, то ученик, улыбаясь, протягивает дневник и открыто говорит: «Хоть что пишите. Мне за это дома ничего не бывает»
Дорогие! Я пишу не для того, чтобы злобно радоваться, когда вам по попе ремнём попадёт (хотя иногда хотелось бы)! Пишу для того, чтобы хоть раз мамы и папы ужаснулись поведению своего ненаглядного ребёнка.
Педагогический провинциального города Глазова я окончила три года назад. Мне повезло получить первоклассное образование — я училась у крутых профессоров и кандидатов наук. Признаюсь честно — ещё на этапе практики я поняла, что учительство не моё призвание, поэтому время после вуза ушло на получение второго высшего и другую работу. Параллельно переучилась на преподавателя английского языка, будучи изначально учителем русского и литературы.
Все помнят чудесное высказывание нашего премьер-министра о том, что учителям стоит идти в бизнес, чтобы заработать достойно. Страна открыто признаётся, что на хорошие зарплаты учителям денег в бюджете нет, не так ли? И, знаете, только люди, оооочень далёкие от педагогики, возмущаются: «Всё вам, училкам, мало». Да, так и говорят. Читала на одном форуме. Видимо, где-то живут богатенькие учителя. Покажите мне тот край, буду там работать.
Жизнь сложилась так, что лучшим местом работы для меня всё же стала школа, другие места не устраивали. Итак, первый свой год я проработала в небольшом посёлке Архангельской области. Прости меня, родная республика, но зарплаты педагогов тут вызывают только желание плакать и спрятаться под парту. Я сбежала за длинным рублём.
«Всё вам, училки, мало». Да, мало, потому что я хочу хлеб с икрой и маслом
Три пересадки от Глазова. Больше суток в пути, включая паромную переправу через приток Двины. Примерно сто домов. Клуб, три магазина, медпункт и почта. Деревянная двухэтажная школа. Мне обещали вакансию с предоставлением жилья — так и было. Я знала, куда еду, но приходилось сложно: неблагоустроенный дом, носить воду, топить печь, баня, все удобства не там, где хотелось бы. Почувствовала себя лесником в тайге! Лес плотной стеной стоит за окном, а чтобы дополнить картину, скажу, что в посёлок зимой часто заходили волки и лисы.
Я вела русский язык и литературу у пятого, шестого и десятого классов, журналистику (мы выпускали школьную газету и писали статьи в районку). Было классное руководство у пятого. Это были самые крутые ребята в моей жизни, до сих пор пишут во «ВКонтакте» и вспоминают наши дикие уроки, когда мы могли на ходу сочинить свою сказку, как даже троечники учили стихи наизусть и им нравилось!
Коллектив тоже порадовал — простые тётеньки и дяденьки, очень любящие своё дело. За весь год работы я не стала свидетелем ни одной ссоры, помогали, как могли. Навсегда запомню вкус морошки, которая растёт на северных болотах и наивные расспросы об Удмуртии. Поэтому, милые глазовчане, где-то в далёкой глуши архангельских лесов о вас вспоминают и даже знают, как выглядит наша площадь Свободы!
Конечно, были негативные моменты — это пьющие родители и дети, за чьим воспитанием совершенно не следят. Ну нельзя взваливать воспитание на школу! Она никогда не заменит родительского наставления и личного примера.
Так, мой пятиклассник пришёл второй раз подряд без дневника. Я отправила его домой, на что он просто выпрыгнул в сугроб из окна второго этажа! Я не знаю, как и почему меня не уволили, однако этот случай надолго врезался в память.
С детьми прикольнее на переменах. Они показывают фото своих питомцев на телефоне, пишут в соцсетях и спрашивают, когда я выйду замуж. Старшие классы спрашивают про любимые фильмы и музыку. Они замечают в тебе буквально всё, даже изменение цвета помады. И лайкают фото во «ВКонтакте» накануне контрольной — задабривают. Скажу сразу — не действует, но смешно.
Из архангельской школы я уволилась, так как жилищные условия были довольно трудными — до колодца с водой почти 20 минут! А зимой практически невозможно выехать из посёлка из-за снежных заносов. Весной же разливается река, так что даже паром не всегда справляется с перевозкой. Уволилась, а мой пятый класс, теперь уже шестой, всё ещё пишет, напоминая, как мы ездили в бассейн и как Санька сиганул из окна второго этажа. Забегая вперёд, скажу, что я двести раз пожалела о принятом решении.
Второй учебный год застал меня уже в Тверской области. Я так же намеренно пошла работать в сельскую школу, там мне уже предложили благоустроенное жильё и… Живи и радуйся? Нет, вот тут я и вспомнила все фильмы ужасов, которые только смотрела. Честно, сейчас пойдёт сумбурное перечисление всех минусов, ничего положительного на новом месте работы я не нашла. Даже благоустроенная квартира оказалась с подвохом — из крана постоянно бежала ржавая вода. Для убедительности добавлю, что электрочайник, до этого прослуживший мне больше двух лет, сломался от накипи за два месяца.
Я вела русский язык и литературу у пятого, шестого и девятого классов, а ещё… Физкультуру и изобразительное искусство! Это случилось по причине того, что в школе катастрофически не хватало учителей, при мне уволилось ещё два педагога. Прежде всего удивляло любое отсутствие системы в школе.
Фиксированное расписание? Нет. Я могла прийти в школу и с утра узнать, что первым уроком у меня спаренное занятие: русский в пятом и физкультура с шестым
Наладить питание школьников? Нет, об этом до хрипоты спорили на планёрках, которые собирались каждую большую перемену в кабинете директора. И ещё там я поняла, что такое плохой коллектив. На линейке директор в присутствии учеников повысил голос на педагога за отсутствие у его класса сменной обуви. Также директор имела привычку ко всем подчинённым обращаться исключительно на «ты».
Отдельно стоит сказать об учениках. Честно, ни к одному за два месяца работы в той школе я так и не прикипела душой. Ни на сколько. Иногда мне казалось, что я работаю в колонии для малолетних. Особенно ярко это выражалось на уроках физкультуры, конечно. Девятый класс, в котором примерно восемь парней. Что такое воспитание, они никогда не слышали. Докладные директору о матерной ругани на уроке и о курении в раздевалке ничего не давали. Спокойно, при учителях, эти цветы жизни обсуждали количество выпитого и планы на новые выходные. Выпитого не кофе, конечно.
Эта работа эмоционально и физически очень выматывает. Свои пять копеек добавляют родители.
Мне достался трудный пятый класс. Их было четыре человека, но какие! Я часто думаю о Марине после своего увольнения: это ребёнок с явными суицидальными наклонностями
Она часто проводила время, закрывшись в туалете, плакала и её любимой фразой была «Меня никто не любит». С ней приходилось быть предельно аккуратной: не повышать голос (даже если она не реагирует на замечание), не ругать за регулярные опоздания, не спорить с родителями… Апогей безумия наступил, когда мы с классом участвовали в общешкольном конкурсе осенних блюд. Марина с бабушкой приготовили торт, но, так как и других работ было много, торт девочки не съели до конца. Его она отнесла домой. И лучше бы мы его съели до последней крошки. После праздника примерно в десять часов вечера (дааа, мы не знаем, что такое нерабочее время!) позвонила мама Марины. Между нами состоялся примерно такой диалог.
— Марина плачет из-за того, что её торт никому не понравился.
— Почему не понравился? Мы пробовали, все довольны.
— Но его не доели и не дали никакой награды за конкурс.
— Не съели, так как жюри хотело попробовать и другие блюда, а награды присуждала не я, это вопрос к учителям из жюри.
— Но вы же как классный руководитель должны были проследить, чтоб было всё съедено! Марина очень расстроена и больше не будет участвовать нигде. Вы понимаете, что этот вечер убил мотивацию девочки?
— Да, извините, может быть, и стоило сделать какие-то поощрительные призы. Но в этом моей вины нет.
Примерно ещё через полчаса позвонила уже бабушка:
— Мы готовили торт весь вечер. Все старания пропали зря. Марина плачет. Поймите, она и так расстраивается из-за своей внешности, что она очень худая и волосы не такие длинные, как у Кати. Так почему вы в этой ситуации не встали на сторону Марины? Она должна была получить приз.
В эту секунду я возненавидела весь мир с его тортиками. И несчастную Марину, которая плюётся в своих одноклассников, я тоже ненавидела.
В конце октября директор сообщила, что по традиции вся школа (а это примерно сто человек) уезжает в загородный лагерь-санаторий. Конечно, учителя едут вместе с детьми, живут в одном корпусе с ними и следят за ребятами всё свободное время, то есть на учителей взваливаются и обязанности воспитателей. Эта сомнительная поездка продлится три недели, причём сами педагоги, уже бывалые люди, спокойно сообщили, что в корпусах не всегда хватает мест, поэтому я, как молодая девушка, поживу три недели в одном номере с девятиклассницами. «Спасибо, что к восьмому классу из парней не подселили!» — подумала я. Ещё выяснилось, что, несмотря на возросшую нагрузку, оплачиваться эти недели отдыха будут по сниженному тарифу. А как же, школа везёт меня в санаторий за счёт заведения! О том, желаю ли я так сомнительно «отдохнуть», не спрашивали — поездка обязательна для всего педагогического состава.
Я решила, что чего-то не понимаю. А как же занятия, уроки, выполнение рабочей программы? Дети и так возьмут в лагерь кучу вещей, так ещё и вдобавок баулы с учебниками, тетрадями и атласами тащить? «Ну да», — невозмутимо ответили мне. Тогда я забила на весь коллектив, раздражающий своими планёрками по вопросам питания, и обратилась уже к детям. Более честный и открытый источник сложно найти: «А как проходят уроки в санатории? Там есть классы?». Сейчас, как сказал бы Михаил Задорнов, держитесь: «А кабинет там один. Ребята, которые не влезли, учатся в холле. Сидят на диванчиках или на полу».
Как вы понимаете, ни о каком качественном процессе обучения речь не шла. Мне надоело растрачивать нервы и силы, в тот же вечер я пришла домой и купила на сайте билет до Карелии. На другой день на столе директора лежало заявление о моём увольнении. Это был самый страшный бардак в учебном заведении, какой я только видела.
В Карелии я довела учебный год до конца. Стоит отдельно сказать о природе этой республики — безумно красиво. Теперь я понимаю, почему петербуржцы так любят отдыхать здесь на выходных: густые сосновые леса, скалы и обрывы, Мраморный каньон, красавец-водопад Кивач, а сколько озёр! Каждый шаг в лесную чащу открывает новые и новые пейзажи. Тут очень развит экотуризм, а местное население (кстати, карелы этнически близки удмуртам) гордится природой родного края. Область, в которой я работаю, находится в тридцати километрах от границы с Финляндией.
Мне выделили небольшой деревянный дом, дали вести уроки английского языка со второго по одиннадцатый класс.
Это очень тяжело, каждый день по восемь уроков плюс дополнительные занятия
Единственная отдушина — немногие способные ученики, которым нравится иностранный язык. В каждом классе есть хоть один такой ребёнок. Но больше всего меня удивило количество брошенных детей. Брошенных при живых родителях. Только несколько зарисовок, но вы вдумайтесь в их пугающую правдивость.
Каждое утро на улицы посёлка выходит мужчина с санками или телегой. Он неспешно направляется к полуразрушенному дому, начинает отдирать от него ставни, доски и складывать в сани. Так почти каждое утро. Это папа одной девочки из шестого класса. Он и его жена — бывшие заключённые, девочку родили тоже на зоне. Нигде не работают. В доме нет электричества и денег, чтобы привезти дрова, вот и приходится разбирать брошенные дома. Девочка похожа на озлоблённого волчонка — постоянные драки, курение и ругань, ни о каком воспитании нет речи. Мне её очень жаль, но растёт она злой и замкнутой, ни к кому не привязана, не жалеет и не дружит. Школа «интеллигентно» закрывает глаза на ситуацию. Ходит на уроки? Питается льготно? Одета, обута? Ну и хорошо.
В этом же классе сидит мальчишка. Назовём его Кирилл. Он оставался на второй год два раза и, похоже, это не предел. Мама отказывается открывать двери органам опеки, а во время своих редких визитов в школу открыто признаётся, что повлиять ни парня не могут ни она, ни отчим, которому недавно исполнилось двадцать лет.
Во втором классе учится Дарина. Она не делает домашние задания и на все вопросы загадочно улыбается: «А мама говорит, что это всё в школе надо делать».
В восьмом классе — Лена. Слышали шутки про гопников из 90-х? Я смотрю на Леночку и думаю, что она их яркий представитель: спортивные штаны, семечки грызёт даже на уроке, ругань и любимое слово «А чё?».
В конце каждой четверти каждый педагог сдаёт огромную «портянку» — таблицу, в которой фиксируется работа с неуспевающими. Своего рода отчёт о проделанной работе, а на самом деле жалкое оправдание принципиального педагога, почему он не «рисует «три», а выводит неумолимое «два». Думаю, подобную бумажную работу неплохо было бы и проводить родителям. Три колонки — ФИО ученика, причины неуспеваемости, меры для её ликвидации. И вычитать из зарплаты, если «двойки» никак не исправляются. То-то весело было бы!
Вам ещё не захотелось плакать? Мне — хочется. От ненависти к работе, когда я так устаю задавать вопросы в пустоту. От равнодушия родителей, когда буквально вчера мама одного мальчика сказала мне: «Я ничего с ним не поделаю. Вот приедет папа с вахты, тогда побьёт». Вы слышите это? Приедет папа — побьёт! Так воспитывают, так учат, так прививают любовь к знаниям!
Вчера на субботнике убирали бычки за школой — сигаретами пахнет от всех, начиная с шестого класса. Неделю назад мыли парты — кто-то сравнил свою одноклассницу с героиней передачи «Пусть говорят».
И вся эта грязь в школах, там, где наши с вами дети. Это всё от нас, от взрослых. Это мы научили их качать права, но не соблюдать обязанности. Это наш интернет с плоскими шуточками и дурацкими видео. Это наша халатность, наше попустительство.
А хорошие стороны, конечно, есть. Меня обнимают младшие классы, когда захожу в кабинет. Английский в игровой форме им пока интересен. Со мной смеются старшие классы, если удалось ни разу не поругаться за урок. У меня спрашивают перевод фраз из любимых игр и сериалов. Приятно, когда ты нужен. Рассказывают про книги, что прочитали. А они читают! Не всегда по программе, ну и пусть! Они ездят на конкурсы чтецов, ходят в патриотический клуб… Они более продвинуты, чем мы с вами, быстро схватывают всё, что касается новых технологий. Именно четвёртый и шестой классы показали несколько хитростей в работе интерактивной доски, именно девятый класс рисует мемы, а с десятым мы ставили сценку на тему английского Рождества…
Иногда я кричу на учеников, когда не могу перекрыть гомон голосов в кабинете. Приходится быть злой, когда они возмущаются отметкам. Видимо, я плохой учитель. Просто ужасный. Однажды я выйду в окно первого этажа, сбегу в лес и никогда больше не приближусь к школе.
Все имена действующих лиц изменены
