«Из современной школы ушла важнейшая компетенция учителя»
Вопрос о воспитании в школе остаётся дискуссионным: одни родители против того, чтобы школа воспитывала, другие — за. Наш блогер, педагог с 30-летним стажем Галина Прядунец, рассуждает, почему воспитание неотделимо от образования и зачем оно современной школе. Как обычно, можно не соглашаться, мы ни на чём не настаиваем.
Почему я работаю в школе? Я не раз задаю себе этот вопрос и практически всегда готова ответить на него. Потому что меня волнуют тенденции, наметившиеся в современной школе:
- образование из миссии превратилось в образовательную услугу;
- школа многое теряет из того, что накоплено не годами, а веками;
- воспитание школьника перестало быть важным для школы;
- по разные стороны баррикад встали родители и педагоги;
- потеряны, с одной стороны, авторитет учителя, а с другой — педагогическая настойчивость и подлинная ответственность учителя.
Потому что надеюсь, что смогу помочь сохранить и возродить хоть кое-что из потерянных и разрушаемых традиций, опыта, практик.
В 1992 году, когда чиновники-реформаторы на законодательном уровне провозгласили образование услугой, масштаб новаторства не казался катастрофичным. Начиналась эпоха рыночной экономики, общество жаждало перемен. Невдомёк тогда было, как это опасно, когда в культурную среду вековых традиций учительства вторгается рынок.
Результат — нет больше учителя, перед которым снимали шляпу встречные прохожие.
Есть работник по найму, рассуждающий: «Если вы считаете это зарплатой, то считайте это работой»
Самое страшное, что замкнулся круг — общество не уважает учителя, а учитель в своём униженном положении всё меньше имеет право на это уважение.
Однажды, заменяя молодую коллегу, которая, кстати, очень внимательно относилась к моим замечаниям, в доверительном разговоре я спросила: «А почему ваши ученики не знают прошлой темы?» «Не знаю, я урок дала», — ответила она. «Но его же никто не взял, вы его дали, а его никто не взял. И если мы сейчас с вами пойдём в кабинет, то увидим, что он лежит на полу…»
Ушла из современной школы важнейшая компетенция учителя — педагогическая настойчивость. Когда учитель чувствовал себя ответственным за знания ученика и был свободен в выборе методов, разумеется, педагогических, для реализации этой ответственности.
У нас в классе основные теоремы по геометрии знали даже двоечники. В день, когда изучали новую теорему, сразу после уроков домой никто не уходил. Учитель математики принимала теорему с доказательством у пяти человек, а те, в свою очередь, у шести учеников каждый. Управлялись за полчаса. В результате у слабых учеников минимизировался пробел в знаниях, а сильные получали и знания, и организаторский навык. И никаких репетиторов.
Возможна сейчас такая картина? Нет, её изменил современный подход к организации учебного процесса. Ученик и его родители сами решают, как ему учиться. Да, это правильно. Кто хочет, тот будет учиться, кто не хочет, это его выбор. Но ведь это же ребёнок! И выбор этого ребёнка! Он о нём потом сто раз пожалеет, да будет поздно. А родители очень часто не представляют себе, к чему приводит практика полагаться на выбор ребёнка.
Да, обучение во многом строится на интересе: к предмету, к труду, к успеху, — но без принуждения не обойтись. Даже нам, взрослым, необходимо принуждение. Очень редкий человек, который ходит на работу только по желанию. Что уж говорить о ребёнке.
Вернувшись в школу после десятилетнего перерыва, свой первый устный выговор я получила, проявив именно педагогическую настойчивость. «Разве вы не знаете, что школа воспитанием не занимается, это полностью дело родителей», — убеждала меня администрация школы. «А как же работать с невоспитанным, не желающим учиться ребёнком?» — «Ставьте двойки, и всё». Не согласившись с этой концепцией, я получила устный выговор с предупреждением.
Год назад прочитала статью Надежды Храмовой в «Аргументах» и порадовалась тому, что так думаю не я одна. Не может быть образования без воспитания, и кто может сказать, где заканчивается воспитание и начинается образование и наоборот.
В самом начале моей педагогической деятельности (как мемуары звучит) был случай на эту тему. Меня, профессионального программиста, на условиях совместительства пригласили помочь с информатикой в школе. Попросили очень настойчиво, с привлечением административного ресурса предприятия, на котором я работала.
Школа, которой руководил ветеран войны, учитель с большой буквы, отличалась особенной требовательностью к учителям. Понятен мой трепет и ответственность. По ночам готовилась. В субботу шесть уроков подряд, домой приходила, аж зубы стучали. А тут ещё пари с коллегой-программистом, который заявил, что нельзя научить программированию с помощью мела и тряпки, компьютеров-то в 1987 году в школе не было. Сразу скажу, научила. Ребята на первых курсах институтов Бейсик сдавали автоматом. Как-то получилось, что в школе меня практически сразу приняли, доверяли и поддерживали, а вот в городском управлении образования не очень. Казалось, видимо, какая-то выскочка пришла, учит, и, судя по слухам, неплохо.
Однажды за пять минут до урока меня предупредили, что на уроке проверяющий специалист городского управления образования. Я, понятно, поднапряглась, но ничего, работать надо. Был 1988 год, два дня назад произошло страшное землетрясение в Спитаке. В школе объявлен траур и отменена дискотека. Старшеклассники возмущены, громко обсуждают и крайне не согласны. «Где мы — и где они, у нас были планы», — и так далее. По дороге в кабинет я слышала это возмущение. Начался урок, опрос, тема, все по плану. Проверяющая дама на последней парте. Всё нормально, а работать не могу. Дети остались в том возмущении. Понимаю, что урок эффективным не будет, и начинаю говорить, что всё познается в сравнении. Призываю ребят сравнить, какие планы нарушились у них и какие планы — у людей в Спитаке, большая часть из которых погибла.
Поверьте, я видела такие же глаза учеников, как в фильме «Доживём до понедельника», — они услышали. Умом-то я, конечно, понимала, что я получу по результатам проверки, но остановиться уже не могла. Урок закончился, даже домашнее задание задать успела. Ребята ушли, заполняю журнал, проверяющая дама подходит ко мне, стараюсь подольше писать, чтобы избежать объяснений. Она положила свою руку на мою, сказала спасибо и вышла.
Прошло уже тридцать лет, а до сих пор с теплотой вспоминаю всех участников этой истории, благодаря которым обучение в школе не было строго формальным и бездушным. Нужно ли это современной школе?
Что вы думаете по этому поводу? Возможно, я в чём-то неправа?
Жду откликов.
Вы находитесь в разделе «Блоги». Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.
Фото: Shutterstock (dpaint)
Воспитание относится к сильно политизированным понятиям, поэтому его определения сильно зависят от той научной (или псевдонаучной) школы, которая его определяет.
То, что в нашей школе называется «воспитанием» — помещение ребенка в некоторую систему ценностей, но ваша система ценностей может очень сильно отличаться от системы ценностей семьи, поэтому, уберите руки.
«Качества, которыми мы восхищаемся в человеке — доброта, щедрость, открытость, прямодушие, понимание, чувствительность, — все они обеспечивают неуспех в нашей системе. Те же черты, которые мы считаем гнусными — лукавство, алчность, жажда наживы, подлость, низость, эгоизм, своекорыстие, — все это, напротив, гарантирует успех. Людей восхищает первый джентльменский набор, но пользоваться они любят плодами второго».
Джон Стейнбек. «Консервный Ряд»
Мы живем сегодня в такой политической системе, где о морали и чести не говорят во всеуслышанье. Но молчать об этом нельзя, особенно педагогу. Иначе мы скоро превратимся в скотское стадо.