«Она не знала, что такое коленки и где они находятся»: история девочки Туси и её приёмной семьи

Приёмное родительство до сих пор остаётся темой, о которой говорят либо хорошо, либо ничего. Но процесс принятия ребёнка в семью — очень непростой для всех участников. Президент благотворительного фонда «В ответе за будущее» Анна Сошинская рассказывает о своих страхах, переживаниях и трудностях, с которыми она столкнулась, когда решила взять ребёнка под опеку.

С темой приёмного родительства я сталкивалась много раз: у моей мамы появлялась идея взять в семью ребёнка, когда я была маленькой, во время учебы в педагогическом институте я подрабатывала няней в сиротском учреждении, через несколько лет моя близкая подруга решила взять девочку из детского дома, мы вместе просматривали базы данных детей-сирот.

Позднее наш фонд «В ответе за будущее» начал заниматься проблемами приемных семей ― запустил программу «С любовью к детям», которая помогает приемным родителям справиться с трудностями и сохранить семью. Для меня это стало последним сигналом ― я поняла, что тема сиротства не просто так снова и снова возвращается в мою жизнь. Именно тогда я почувствовала, что действительно хочу взять ребенка под опеку.

Шаг 1. Разговор с семьёй

Мой муж ― очень ответственный папа: он бережно относится к своим детям, проводит с ними много времени. Я не знала, сможет ли он с таким же теплом принять чужого ребенка. Когда я рассказала о своих планах, он внимательно меня выслушал и постарался понять. Но было ясно, что он еще не готов к этому шагу. После долгих переговоров мы договорились вместе пойти в школу приемных родителей, чтобы здраво оценить свои силы.

Вообще, сомнений и страхов у меня тогда было полно. Было совершенно непонятно, как к нашему решению отнесутся родственники со стороны мужа. Моя мама, видя мою нагрузку на работе, не хотела, чтобы я дополнительно взвалила на себя груз ответственности по воспитанию приемного ребенка. А еще на меня очень давил тот факт, что я президент фонда, который занимается профилактикой вторичного сиротства.

Что, если у меня ничего не получится? Если ребенок будет сложный и я не выдержу той психологической нагрузки, которая свалится на меня?

Далее предстоял разговор с детьми. Их у нас четверо: старший сын, две девочки-погодки и младший сын. Прежде чем брать еще одного ребенка, нам нужно было посоветоваться с каждым из них, заручиться их поддержкой. Девочки были в восторге ― сказали, что это очень крутое и правильное решение. Старший сын держался строже, спросил: «А на кого ты рассчитываешь?» Раньше я очень часто обращалась к нему за помощью с другими детьми: тут помоги, там объясни, здесь поддержи, того проводи. Так что этот вопрос был совершенно резонным. В итоге все дети дали свое согласие, и мы начали готовиться к оформлению опеки.

Шаг 2. Подготовка

Сперва мне нужно было пройти медицинское обследование. Это тянулось ужасно долго. Я понимаю, что это правильно ― проявлять внимание к здоровью будущих приемных родителей: важно, чтобы ребенка забрала семья, у которой есть физические ресурсы на его воспитание. Вот только организована вся эта процедура была очень сложно и недружелюбно. Некоторых врачей было просто невозможно найти, а пройти диспансеризацию в платной клинике нельзя: медицинское заключение могла дать только государственная поликлиника со специальной лицензией. Вся эта эпопея заняла у нас целых два месяца.

Читайте также:

«Хоть ты нас не бросишь?». История приёмной мамы пятерых детей

В опеке все прошло очень оперативно: мы быстро провели инспекцию квартиры, проверили доходы. Я предполагала, что как только все будет готово и меня внесут в базу приемных родителей, я смогу разослать свой пакет документов по регионам. Оказалось, нельзя просто так взять и отправить заявку в разные города ― нужно в каждый регион ехать лично и вставать там на очередь у местного оператора базы детей, подлежащих семейному устройству.

Это был ужас: сколько регионов ты так можешь объехать? Я пользовалась моментом во время командировок и в каждом новом городе вставала на учет. В конце концов это меня совсем вымотало, и я решила остановиться на Тульской области: у нас там находится дача, откуда я могла каждые две недели спокойно ездить к оператору.

Шаг 3. Встреча с дочкой

Нашу приемную дочь Тусю я видела в базе всякий раз, когда приезжала, но мне говорили, что она не подлежит семейному устройству, потому что ее мама находится в местах лишения свободы, ждет освобождения через год и, как только выйдет, заберет ребенка. Еще мне рассказывали, что у девочки есть подозрение на умственную отсталость. Словом, меня по разным причинам уговаривали не брать ее.

Я виделась с другими детьми, но никак не могла представить их в своем доме. В школе приемных родителей нам говорили, что этого не нужно стесняться: если родители еще на этапе встреч с ребенком в детском доме понимают, что им тяжело общаться, они не знают, как с ним дальше быть, ― это нормально. Хотя и очень горько: я помню всех детей, которых смотрела, и за каждого из них у меня болит сердце.

В итоге я все-таки решилась познакомиться с Тусей. Она тогда была совсем крохотная ― 94 сантиметра в четыре с половиной года. Больше всего меня впечатлили ее глаза: огромные, глубочайшие. Как только я ее увидела, поняла, что именно она ― наш ребенок. Приехала домой, рассказала о ней мужу, объяснила ситуацию с ее кровной мамой. Предложила поехать со мной в детский дом, увидеться с девочкой и потом вместе принять решение. Когда Туся увидела моего мужа, сразу назвала его папой. Это его абсолютно покорило! Я подписала документы, и мы совсем скоро забрали ее домой.

Шаг 4. Адаптация

Туся родилась уже в тюрьме, в три года ее перевели в обычный детский дом. Никакого прогресса и социализации у нее там не произошло, и когда ей было четыре, она попала в специализированное учреждение для детей с ментальными и генетическими особенностями. Именно оттуда я ее и забрала.

Первое время она была очень покорной, позволяла проделывать с собой любые манипуляции. Это часто происходит с детьми, которые с самого рождения росли в детском доме ― они там все равно что вещь: тебя «упаковали», перевезли в одно место, в другое, поместили сначала в одну группу, потом перевели в новую. В итоге они совершенно не знают, как это ― делать собственный выбор, выражать свое мнение, говорить «нет».

Я очень хотела помочь Тусе справиться с этой покорностью, но понимала, что она должна сама постепенно к этому прийти, почувствовать себя личностью. Достичь этого можно через разговоры, заботу и любовь. Мы спрашивали девочку, что ей нравится и не нравится, предлагали ей самой выбирать, чем бы она хотела заниматься, на какие кружки ходить, а от каких отказаться.

В какой-то момент Туся начала бастовать и топать ногами ― и тут-то я поняла, что ребенок наконец оттаял

Она давала хорошую динамику на развивающих занятиях, была очень коммуникабельной. Тем не менее, ребенка, который пережил психологическую травму, нельзя сразу после детского дома полностью погружать в учебу и пичкать знаниями ― наоборот, очень важно дать ему время на адаптацию.

Когда мы ее забрали, она не знала элементарных слов. Если ребенок с самого рождения находится рядом с родителями, он учится говорить, просто слушая маму и папу. Какой ребенок не знает сказку про сороку-ворону, которая кашу варила и деток кормила? Когда я стала рассказывать ее Тусе, она совершенно не поняла, о чем я. Ребенок не знал, что такое сорока и ворона, ей никто никогда этого не объяснял. Тогда мы с ней стали смотреть картинки этих птиц в интернете, а потом искали их на улице.

Читайте также:

«Государство видит решение в том, чтобы детей усыновляли только „правильные“ люди»

Обычные фразы вроде «Где твои коленки?», которые говорят детям, Туся тоже не понимала: она не знала, что такое коленки и где они находятся. Как обычный ребенок узнает о том, где у него коленки? Он падает, мама подходит к нему, приговаривает: «Наша маленькая коленочка, ей больно, давай подуем». В детском доме никто так не делает. Упадет ребенок ― воспитатели его поднимут, помажут ушиб, и на этом все. Не потому что они плохие, а потому что у них таких детей ― целые группы, им просто некогда.

Еще Туся вначале очень боялась кошек и собак, потому что никогда их до этого не видела ― негде было. Мы же с детства понимаем, что опасно, а что нет. Она же впервые познакомилась с этими животными в четыре года ― и так визжала, прямо залезала на меня, когда замечала их. Похожая история была с пожилыми людьми: пока она жила в детском доме, ни разу их не встречала, поэтому первое время они для нее были «странными людьми».

Когда Туся видит, как я общаюсь с малышами, часто говорит: «Я так хочу у тебя родиться». Первое время она прямо залезала под мою кофту, как бы имитируя процесс своего рождения. Это очень свойственно приемным детям. Еще она меня часто спрашивает: «Мам, ведь у нас же с тобой одинаковая кровь?» Ищет любую общность, для нее это очень важно. Она всем говорит: «Я похожа на маму, у меня такие же темные глаза и черные волосы, как у нее». Очень хочет знать, что я ее люблю, требует много телесного контакта, эмоционального взаимодействия. Часто забирается по утрам ко мне под одеяло, чтобы обнять. Любит повторять: «Мам-мам-мам». Младший сын спрашивает: «Ну сколько можно мамкать?» — на что я ему отвечаю, что все четыре года жизни в детском доме ей некому это было сказать, поэтому теперь нужно дать ей возможность все это выговорить.

Шаг 5. Жизнь в семье

По развитию Туся уже совершенно точно догнала ровесниц. Сейчас она с удовольствием учится в гуманитарной школе и одновременно играет на гитаре, рисует, танцует, плавает. Невозможно уговорить ее остановиться. Видимо, долгие годы у нее была очень сильная жажда новых знаний, поэтому сейчас она с огромным удовольствием погружается в них.

Все страхи перед приемным родительством, которые у меня были, не оправдали себя совсем. Вся семья тепло приняла Тусю, по-настоящему прикипела к ней. Муж ее очень любит, проводит с ней много времени, занимается ее секциями, занятиями, поездками. Дети в ней просто души не чают. Однажды я попросила старшего сына побыть с ней, и когда вернулась домой ― обнаружила совершеннейшую идиллию: сын сидел рядом с Тусей и смотрел на нее с такой нежностью и обожанием! Спросил меня: «Мама, разве бывают такие милые дети?»

Все родственники относятся к ней очень хорошо ― даже моя мама, которая довольно осторожно относилась к моей идее взять приемного ребенка, очень любит Тусю, забирает ее из бассейна, делает с ней уроки. У нас все сложилось очень здорово и по-семейному.

Признаюсь, я готовилась к худшему: была знакома со страшными историями возвратов детей

Видела много опустошенных, измотанных людей, не получающих радости от приемного родительства. Поэтому, когда я забирала Тусю в семью, морально готовила себя к самым тяжелым последствиям. К счастью, мои ожидания не оправдались.

Нам очень повезло по многим пунктам: дочь сперва попала в отличный детский сад, где воспитатели знали ее историю и хорошо интегрировали ребенка в группу. Затем ее взяли в хорошую школу, где классный руководитель проследила, чтобы Тусе было комфортно.

Я без стеснения могу говорить, что я приемная мама, и вижу в ответ прекрасную реакцию окружающих, получаю много поддержки. Туся тоже не боится говорить, что она приемная. Как-то раз, когда мы отмечали праздник семьи, она совершенно спокойно рассказала своей подружке, что именно в этот день несколько лет назад мама и папа забрали ее из детского дома.

Приемное родительство полностью изменило мои отношения с мужем и с детьми. Вместо того чтобы стать приемной мамой, я стала принимающей: научилась определять мотивацию поступков, перестала переживать из-за пустяков, начала с пониманием относиться ко всем своим детям. Я осознала, в чем состоит моя главная задача: любить, принимать, защищать, помогать, когда просят или когда я вижу, что это действительно необходимо.