Пост в соцсети о том, что 52-летняя Екатерина Галяева родила третьего ребенка, потряс ее читателей. Для большинства Екатерина — известный нейропсихолог, опытная мама двоих сыновей, женщина, ровесницы которой уже становятся бабушками. И вдруг — новорожденный сын! А что чувствовала сама Екатерина? Мы записали ее историю — о беременности и родах в 23, 42 и 52 года.
«Вы подарили мне надежду на чудо»
Когда я написала пост о рождении Миши в соцсетях, не все поняли, что я говорю про себя. У многих было замешательство. До этого я не рассказывала, что была беременна. Мне не хотелось этим делиться, я вполне осознавала все риски, тем более что, естественно, у меня были сложности. Так что написала обо всем я уже по факту, когда ребенок родился.
Вскоре мне стали писать женщины, очень многие говорили: «Спасибо, что вы поделились». Этот мой коротенький пост стали выкладывать на своих страничках совершенно посторонние люди. И все в один голос твердили: «Спасибо». А еще я получала много личных сообщений, что-то из серии: «Мечтала еще об одном ребенке, но мне уже сильно за 40. А теперь я понимаю, что все реально», «Спасибо, что вернули мне надежду на чудо», «Спасибо за этот пример».
«Кто же за меня такую возьмется?»
Моему старшему ребенку 31 год. Он родился в 90-е, и потом на долгие годы идея о материнстве была отложена в долгий ящик. Было не до этого. Так что второго сына я родила только в 42. Мы его очень хотели и ждали. Причем у меня практически все подруги параллельно со мной рожали вторых, а потом и третьих детей именно вот с таким большим перерывом, в возрасте между 38 и 45 годами.
А вот третий ребенок… Муж и Арсений (средний сын. — Прим. ред.) очень хотели, просили. А я, честно признаться, была в растерянности. Не думала, что такое вообще возможно. Нет, я, конечно, знаю лично мужчину, которого мама родила в 53, но я никогда не примеряла подобные истории на себя. Шутила, что теперь уже только внуки, благо возраст старшего вполне для этого подходящий. И тут вдруг беременность. Я была в шоке.
Позвонила в растерянности своему врачу с вопросом: «Что мне теперь делать? Кто же за меня такую возьмется?» А врач, к моему удивлению, просто сказала: «Будем рожать. Поздравляю. Сомнения прочь! Теперь просто нужно обследоваться и заниматься собой».
После уже был поход к другому врачу, которая наблюдала меня со средним сыном, — это заведующая отделением невынашивания беременности в центре им. Кулакова. Она лишь спросила: «Напомни, сколько тебе лет?» Я ответила, что 51. А в ответ получила: «Молодец, выглядишь максимум на 42».
На самом деле за последние десять лет произошли какие-то невероятные подвижки в нашей системе здравоохранения, врачи стали очень бережными. В последнюю беременность я вообще не чувствовала, что меня как-то осуждают или относятся ко мне с сомнением. А вот когда я была беременна в 42 года — то есть 13 лет назад, — такое еще было.
Тогда меня называли «старородящей». Этот термин, если я правильно помню, распространялся на всех, кому было больше 27 лет. И тогда врач, которая вела мою беременность, была настроена весьма скептически. Она настаивала на инвазивном генетическом тесте, хотя результаты обычного скрининга были нормальными (такие тесты назначают, если скрининг по крови и УЗИ показывает риск пороков развития плода, мы уже рассказывали об этих обследованиях подробно. — Прим. ред.).
Но я очень переживала, что забор околоплодных вод — сама вся эта процедура — может нанести вред ребенку. И отказалась от нее. Мы с мужем изначально решили, что готовы ко всему. Ребенок — он вот, уже есть внутри меня. И, что бы там ни было, он родится.
В результате врач настояла, чтобы я сходила на УЗИ к одному профессору, светилу медицины, который наметанным глазом может отмести все патологии. «Принеси мне его заключение, и я буду спать спокойно», — сказала она. Я сходила, вердикт был: «Вы получили лучшее из возможного».
И все же во вторую беременность мне не разрешили рожать самостоятельно, отправили на кесарево сечение, и в 52 года я тоже рожала при помощи КС. Но и желания непременно рожать самостоятельно у меня не было. Я понимала, что в моем возрасте и со швом на матке это тяжелая нагрузка. Рисковать своей жизнью и жизнью ребенка мне не хотелось.
При этом все обследования во время беременности были абсолютно стандартными — что в 42, что в 51 год. Другое дело, что за 30 лет, которые прошли с моей первой беременности, медицина шагнула действительно далеко. И если в 1992 году мне был прописан постельный режим с положением «кверху ногами» и магнезия, то уже ко второй беременности у меня выявили наследственную тромбофилию и вместо магнезии я получала кроверазжижающие инъекции и все контролировалось анализами.
«В скорой подумали, что муж оговорился и я 1986 года рождения, а не 1968-го»
Все мои беременности протекали довольно легко. Когда я была беременна в первый раз, я танцевала в ансамбле, но половину беременности пролежала под магнезией. Но через три месяца после родов уже выступала в концертной программе. Вторая и третья беременности тоже прошли в целом без сложностей.
Во вторую мы с мужем на шестом месяце ездили в пойму Волги и плавали там на лодках. Муж увлекается подводной охотой. И я с огромным животом с лодки спускалась поплавать, потому что стояла невыносимая жара. А после снова забиралась обратно. Жили на базе в спартанских условиях. А когда Арсений родился, снова туда вернулись в его полгода.
Третья беременность давалась чуть тяжелее, но скорее потому, что она пришлась на пандемию и вынужденную изоляцию. Все было закрыто, у меня не было возможности двигаться столько, сколько мне бы хотелось, плюс тревоги о здоровье. Как не заболеть, а что будет, если все-таки заболею, как ковид отразится на ребенке и так далее. Да и переживаний о среднем сыне и близких, естественно, тоже никто не отменял.
Во время третьей беременности был единственный критический момент, когда у меня на 28-й неделе начались преждевременные роды. Но и тут не обошлось без смеха. Когда муж позвонил в скорую, ему не поверили. Предположили, что он оговорился и жена все-таки 1986 года рождения, а не 1968-го. И ему пришлось долго доказывать, что нет, все верно, она 1968 года, и у нее начались схватки.
Когда меня уже привезли в роддом, все было бережно, аккуратно. Врачам удалось купировать ситуацию, и дальше мы уже с Мишкой аккуратненько, на мягких лапках, доходили до его рождения. И неонатолог нам попался очень нежный и трепетный. У Мишки были проблемы с терморегуляцией, он два дня провел в кувезе — не набирал вес. Доктор прописала нам метод кенгуру (техника выхаживания, при которой младенец проводит часть времени в контакте кожа к коже с взрослым. — Прим. ред.). Уже через сутки Мишка пошел на поправку.
«Я сейчас не гонюсь за тонкостью и звонкостью»
Другое дело — послеродовое восстановление. В 23 все было легко и просто. Нужно было просто вернуться в строй — и это получилось без особенных усилий. Со вторым сыном, Арсением, я набрала 16 килограмм. Постепенно, не быстро, но все же смогла вернуться к своему оптимальному весу: примерно когда он пошел в детский сад и у меня появилось время на себя.
С Мишкой я набрала 20 килограмм. И не могу избавиться от них до сих пор. Но здесь важны два момента. С одной стороны, я понимаю, что у меня просто физически нет на это ресурса, потому что я все раздаю детям, мужу, а о себе забочусь по остаточному принципу. А с другой — я сейчас не гонюсь за тонкостью и звонкостью. Мне куда важнее получить здоровое функциональное тело, чтобы оставаться активной мамой еще долгие годы.
Профессия накладывает свой отпечаток: я точно знаю, что в движении и жизнь, и здоровье, и долголетие, причем не только физическое, но и ментальное. Выносить и родить — это меньшее, что от меня требовалось. Впереди еще воспитание, а это куда сложнее и требует намного больше энергии.
Сейчас я вполне обычная женщина. Да, лишний вес, да, швы, которые не могут нравиться. Но я понимаю, что, случись все эти изменения моего тела в 23, я бы воспринимала их совсем иначе. А сейчас во мне гораздо больше принятия. Ведь все это естественный ход жизни и то, что у меня есть дети, намного дороже швов, растяжек и условной «потери красоты».
Понятно, что с возрастом бессонные ночи даются труднее. С первым сыном я вставала ночью, кормила и снова ложилась спать. Со вторым вставала, кормила, не высыпалась, но хотя бы могла заснуть. А в третий раз что-то пошло не так. Не факт, что это связано именно с возрастом, но у меня случилась депривация сна. Я попросту не могла уснуть. Муж меня подменял, брал на себя заботу о Мишке, но наладить сон это все равно не особо помогло.
Сейчас я решаю вопрос со сном медикаментозным путем. Мишке уже три, но он до сих пор иногда может проснуться ночью, а я все так же сплю чутко, просыпаюсь и потом не могу уснуть. Корю себя за то, что раньше не обратилась за помощью. Но ведь как оно бывает? Всегда думаешь: «Ну вот, он уже спит дольше, сейчас еще чуть-чуть — и все будет хорошо». А ждать не надо, нужно сразу обращать внимание на такие тревожные звоночки, и не важно, сколько тебе лет.
«Расслабились и стали получать удовольствие от родительства»
Вообще, конечно, материнство в 23, 42 и 52 года — это три разных материнства. И самое приятное — последнее. В нем гораздо больше спокойствия. В первый раз я была молодая и неопытная, у меня не было ролевых моделей, я толком не знала, что делать с ребенком, а еще было много амбиций, хотелось сохранить фигуру в том числе. По сути, приоритеты были другие.
Сын был совсем маленький и постоянно оставался с нянями, а я ездила на репетиции ансамбля. Он маму видел гораздо реже, чем младшие дети. А вот родительство зрелое, в 42 и тем более сейчас, почти в 52, конечно, это более спокойное, теплое, уверенное родительство, в котором меньше тревог, сомнений. Я уже знаю, что делать с этим младенцем, и могу ему очень много дать.
Мое первое материнство, как у всех в то время, было бесконечной изматывающей стиркой и дефицитом всего, чего только можно. Мыло нужно было по карточкам покупать. И я помню эти стирки, когда нужно было натереть на терке это мыло, и машина у меня была, которая стирала, но не выполаскивала. И кипятить, и проглаживать c двух сторон. Тут уж не до осознанности.
Сейчас в этом плане, конечно, у родителей есть масса возможностей, чтобы сохранить свой ресурс. И подгузники, и автомобильные кресла, и функциональные коляски легчайшие, и всевозможные позиционеры для сна, и пеленки для свободного пеленания. А кокон для младенца меня и второй, и третий раз просто спасал: сыновья путешествовали со мной в нем по всей квартире. Так что в бытовом плане и второе, и третье материнство были куда свободнее. Но я понимаю, что бывает и по-другому.
Родительство — это недешево. Поэтому очень важна защищенность, социальная и финансовая. Чтобы при необходимости ты мог пойти и сдать неинвазивный генетический тест за 25 тысяч, если переживаешь о возможных врожденных патологиях. Или мог заключить контракт с роддомом, если нуждаешься в особом комфорте во время родов. Внутренний баланс и спокойствие, конечно, тоже важны, но без денег, увы, не всегда получается их достичь.
В целом же шутка про то, что если малыш ест корм кота, то это проблема кота, к третьему ребенку и правда работает. Для нас так точно. С младшим сыном Мишкой мы и правда расслабились. И просто начали получать удовольствие от родительства.
«Никакого осуждения не ощущаю»
Иногда я и правда замечаю, что ко мне не знают, как обратиться. И было несколько раз, когда я говорила, чтобы не было недоразумений, что я мама, а не бабушка. Что Мишка да, вот такой вот поздний ребенок. Чтобы не ставить в неловкое положение людей, превентивно об этом говорила.
Но никакого осуждения ни от кого не ощущаю. Наоборот, это всегда удивление, смешанное с восхищением. Будь то наш педиатр, будь то воспитатели в садике. Большинство воспринимает мое материнство как чудо. И с мамами из детского сада Мишки, которые чуть старше моего старшего сына, мы общаемся на равных. Ходим друг к другу на дни рождения детей, обсуждаем что-то, и это всегда очень весело и здорово.
Фото: личный архив Екатерины Галяевой
