«Орать, когда орёт он, а не успокаивать?» 5 мыслей о родительстве от психотерапевта

Что значит «быть матерью»? Существует ли безусловная любовь? Как возникает материнская агрессия? И как выглядит ребенок-тиран? Выбрали фрагменты из книги «Живу как хочу» — в ней психолог, когнитивно-поведенческий психотерапевт, сертифицированный схема-коуч международного уровня Ирина Гиберманн рассказывает о родительстве.

Прыжок в материнство

Становиться матерью — это процесс. Можно подготовиться к родам, но невозможно подготовиться к появлению ребенка. Очень часто первые полтора-два года материнство сопровождается чувством одиночества, выгоранием, когда у женщины нет сил участвовать в соревновании за титул лучшей матери. Это состояние известно как послеродовая депрессия.

Давайте подробно рассмотрим оба понятия: «послеродовая» и «депрессия».

1. Симбиоз трансформировался. Если раньше ребенок был внутри и у меня имелся полный контроль надо всем, что с ним происходит, то теперь он снаружи, и контроль потерян. Ребенок — отдельный организм, душа, личность, которая неспособна выжить в одиночку. Единственный взрослый рядом — мама. Она настраивает все антенны на мимику, движение, признаки жизни, дыхание, обменные процессы ребенка. То есть сирена внутри — в рабочем режиме. Круглосуточно. Всегда. Навсегда. Осознание, что это навсегда, приходит в первые часы после родов.

И дальше запускаются определенные процессы.

Я забочусь о выживании младенца, а кто позаботится обо мне? Если не я, то никто. Речь идет об ожиданиях социума, о конкуренции с собственными родителями, о страхах потерять ребенка, отношения, саму себя. Ощущение абсолютной беспомощности и собственной власти — конфликт интересов еще похлеще, чем «кого любишь больше: маму или папу».

2. Депрессия матери — запрещается проявление каких-либо негативных чувств по отношению к младенцу. Гнев, зависть, ревность, желание оттолкнуть, потребность в тишине. Агрессивные импульсы подавляются. Непрожитые эмоции — катализатор. Я направляю агрессию на себя, усиливаю гневом осознание, что мне это нельзя. Нельзя злиться на ребенка — злюсь на себя. Спираль закручивается так, что выйти из нее адекватно уже невозможно.

Роли «любящая мать» и «улыбчивый младенец» разыгрываются для внешнего мира. Внутри же происходят срывы, наблюдается желание заткнуть уши, уйти, оставить младенца, ударить себя, стену, ребенка. Орать, когда орет он, а не успокаивать. Оттолкнуть, когда он плачет, а не утешить. Выспаться. Отдышаться. Хоть на мгновение. Но тут же накрывает чувство вины: ты плохая мать, ты ничтожество, все могут, а ты нет. Вина запускает желание уничтожить себя, чтобы не навредить ребенку.

Выход?

Признать агрессивность и ее масштаб.

Материнская агрессия

Мне все казалось прозрачным и понятным. До появления собственного ребенка.

В тот момент мир перевернулся, я перепрыгнула через пропасть и стала мамой. Было у вас такое? Сначала меня волновали тривиальные вещи. Ребенок дышит? Спит? Ест? Растет? Набирает ли вес по норме? Хватает ли молока? Нет ли аллергии? Какает зеленым? Запор? Понос? Температура? Зубки? Я хотела быть компетентной и чувствовать себя уверенной. Но как? Мне не хватало сна, и я жила в абсолютном информационном вакууме. Через полгода пришли злость, раздражительность, усталость, эмоциональная заторможенность.

Разговоры об этом были табу. Мир вокруг считал, что я счастлива до невозможности. Роль идеальной жены: «первое-второе-третье» и компот, радоваться жизни и задумываться о втором ребенке. Об этом меня не спрашивал только немой. «Ну что? Когда за вторым? Пора уже, не с кем будет младшенькой играть».

Помню, как на детских площадках я прикрывалась журналом Times, отпугивая других мамочек и посылая всем сигнал «оставьте меня в покое, мне неинтересно, чем какает ваш малыш, совсем неинтересно».

Когда ребенку исполнилось два года, я сдалась и сказала, что больше не могу. Мои недовольство жизнью, нетерпимость и агрессивность достигли апогея. Я больше ничего не могла дать своему ребенку. Я выгорела. Полностью.

О женской агрессии мало кто говорит. Женщины — это вроде как слабый пол. Так вот, это вроде как бред: в самом этом высказывании фальшь, потому что эмоции мы проживаем одинаково — и мужчины, и женщины.

Я работаю в мужской клинике и знаю, сколько агрессии мужчины пережили со стороны своих женщин и матерей. Агрессия — это и защита, и нападение. Защищаются и нападают и мужчины, и женщины. И чувство вины мужчины и женщины после импульсивного проявления агрессии ощущают одинаково.

Агрессия — желание защитить внутреннего ребенка.

Своего.

В ущерб всем.

Разоблачение безусловной любви к детям

В юности я очень верила в концепт безусловной любви. Причем в научной литературе всегда очень четко говорилось про материнскую безусловную любовь, и это подтверждали авторитетные источники (в моем детстве это были родители). Но при этом ни слова не упоминалось про отцовскую. Вот ее-то как будто надо было еще заслужить.

Со временем, чем больше я погружалась в работу психотерапевта, личную терапию и материнство, годам к тридцати, у меня появилась твердая уверенность, что происходит подмена понятий.

Материнский инстинкт заменяют словами «безусловная любовь», как будто задача матери дать безопасность тождественна задаче любить. Сразу скажу: задача отца — дать защиту. И защищает отец хотя бы из принципа — «это мой ребенок».

Но ведь «мой» — это уже условие

По мере узнавания материнства и темы родительства в целом у меня оставалось все меньше ответов на вопрос, как научиться любить себя безусловно, если любовь родителей насквозь пропитана условностями? Почему никто не говорит о том, что собственные дети могут раздражать, бесить, выводить из себя, что от них хочется уйти, даже сбежать, — наконец, их хочется послать? Они ранят, бьют туда, где больно, и ведут холодную войну. «Какой была бы моя жизнь без детей?» — почему так табуирована в нашем обществе эта тема? Тут же дают о себе знать все суеверия, теория бумеранга, проклятия, сглаз и магическое мышление.

Почему никто не говорит, что не все родители любят не просто так. Что у многих в голове несколько страниц мелким шрифтом с условиями, каким ты обязан быть, чтобы стать достойным любви, не потерять ее и не оказаться изгнанным из клана?

Сложно любить, не зная человека. И еще сложнее — любить, зная человека. Я не верю в безусловную любовь. Любовь — всегда условия. Конфликт амбивалентности: я бы никогда в ясном сознании не выбрала жить именно с этим человеком под одной крышей. Но именно благодаря этому человеку я расту, меняюсь и веду ту жизнь, которая у меня есть. Узнаю через него себя.

Ребенок-тиран

Дети не любят нас, потому что они еще не знают разницы между привязанностью, зависимостью, нуждой и искренним чувством. Дети используют нас, и мы позволяем им это делать. Часто за презрением к детям стоит презрение к себе, потому что это мы позволяем так с собой обращаться. Это мы поступаемся своими принципами. Не потому, что дети зависят от нас, а потому, что в тот момент, когда ребенок приходит в этот мир, мы зависим от него, от того, кто сам еще не понимает ничего в жизни. Но вся наша жизнь, город, в котором мы живем, экология, наличие инфраструктуры и наш доход — это прямая корреляция с тем, что у нас есть ребенок.

Признать это — мастерство короля. Это всегда эмоционально сложно — признать, что вы жили бы иначе, не будь у вас ребенка.

Но есть дети-тираны, они всегда дают нам пищу для размышлений. Наши дети — наш вызов. Оттачивать свое мастерство в выстраивании близости и дистанции на том уровне, о котором я сейчас говорю, возможно только при наличии собственных детей. Никакая другая ситуация в жизни не столкнет вас так с вами самими.

Ребенок-тиран — это лишь метафора. Мы сами даем своим детям власть. Очень много власти над нами.

Зачем мы даем им эту власть? Для того, чтобы легализовать разрыв ментальной пуповины: как принять свое отделение от роли матери или отца, так и подарить свободу ребенку выйти из роли дочери/сына в роль женщины/мужчины.

Вы хотите, чтобы дети вас любили, — принимайте вызов. Вас будет хотя бы за что уважать. Любовь — уже следующая ступень, и до нее не все из нас дойдут.

Чему может научить собственный ребенок

Суть материнства — стать ребенку ролевой моделью. Ошибка многих идеальных матерей — в их жертвенности, претензиях и тюремном заключении ребенка в оковы чувства вины: «Я для тебя столько всего делаю, а ты…» Так начните делать для себя! Пусть у ребенка будет хоть малейшее представление о том, что такое не эгоцентризм, а здоровый, выверенный эгоизм.

Ego — это картинка человека о самом себе. Ядро его личности. Тут нет негативного окраса. Нет претензии на нарциссизм. Нарциссизм начинается тогда, когда ваш ребенок — это продолжение вас, когда он должен, обязан и вынужден быть идеальным.

Не знаете, как это — быть собой? Бинго! Учитесь у детей. Они пришли в этот мир со здоровой психикой. У них все в порядке. Они собой довольны. Ставят себя на первое место. Говорят о своих чувствах и потребностях. И это самые терпеливые учителя.

Отдыхать, когда устала. Заниматься собой из любви. Любить, потому что умею любить. Интересоваться жизнью вокруг. Знать свои потребности и уметь их обслуживать. Адекватно реагировать на эмоциональные ситуации. Адекватно ставить себя на первое место. И на второе. И на третье. А уже потом все остальное.

Я училась у своей дочери. Помню, как делала заметки в ее шесть месяцев, когда она поползла: «Ребенок научил меня порядку». Когда ей было шесть лет, я пошла на терапию с запросом: «Я не знаю, что такое здоровые отношения между дочкой и мамой». И училась любить сквозь годы. И не перестаю учиться.

По материалам книги «Живу как хочу». Фото на обложке: True Touch Lifestyle / Shutterstock / Fotodom