В октябре 2025 года школьников и их родителей из 600 учебных заведений по всей стране обязали пройти тесты «на определение школьного климата». Некоторые посчитали вопросы из анкет личными и не связанными с темой исследования. Разбираемся, что это за диагностика, зачем и как ее проводят и влияют ли ее результаты хоть на что-то — хотя бы на решение проблем с травлей в школах и перегрузкой педагогов.

Что произошло

В середине октября родители школьников сообщили «Мелу», что с 14-го по 25-е число их с детьми обязали пройти «диагностику школьного климата».

У детей в опросниках в основном были вопросы о культуре и использовании интернета, знании правил безопасности в Сети, а еще — об отношении к субкультурам: фурри, квадроберам, неонацистам и хоббихорсерам.

Ряд может кому-то показаться странным, но в аналогичных тестированиях 2020–2024 годов среди субкультур выделяли АУЕ (организация признана экстремистской в России), ультрас, зацеперов, паркурщиков, ролевиков, анимешников, скинхедов, винишко-тян и знатоков игры «Беги или умри». Всё это деструктивные движения, причиняющие вред либо физическому, либо психическому здоровью. Школьникам нужно было отметить, известно ли им о таких субкультурах и поддерживают ли они их.

У родителей анкеты были другие. Например, вопросы, подходящие для диагностики климата, касались их взаимоотношений с учителями и школьной администрацией:

• «Уважительно ли педагоги относятся к вам и вашим детям»;
• «Многое ли учителя/школьная администрация заставляет делать родителей против их желания»;
• «Справедливо ли педагоги оценивают работу ваших детей»;
• «Есть ли у вашего ребенка друзья в классе»;
• «Перевели бы вы при возможности ребенка в другую школу».

Варианты ответов: «нет», «скорее нет», «скорее да» и «да». Всё это исследователи узнают в рамках изучения качества школьного образования, и выглядят такие вопросы вполне закономерно. Но среди адекватных формулировок, по мнению родителей, встречались и личные, собирающие данные о статусе семьи, мнения родителей на разные, не связанные со школой темы. Вот несколько примеров из разряда «согласны ли вы с этим утверждением», встретившихся подряд в одной анкете:

• «Мне бы хотелось, чтобы мои дети в будущем жили за рубежом, в другой стране»;
• «Участие в волонтерской деятельности — бесполезная трата времени»;
• «Я испытываю чувство гордости, когда звучит гимн России»;
• «В нашей семье сортируют мусор».

Один из родителей, связавшийся с «Мелом», отметил, что все вопросы — обязательные, пропустить какой-либо из них нельзя. Но еще большее недоумение вызывает прописанная перед анкетами гарантия сохранения анонимности, потому что, кликнув на «пройти опрос», родителям нужно авторизоваться в личном кабинете, ввести свои логин и пароль. Соответственно, ни о какой анонимности речь не идет — сайт просто не даст перейти к вопросам без авторизации. И это, кстати, серьезный минус системы анкетирования — часть респондентов не будет отвечать честно и выберет социально приемлемый вариант.

Что это за диагностика и зачем она нужна

Это — часть системы оценивания качества общего образования в России. Среди других диагностик с той же целью в школах и колледжах проводят ВПР (Всероссийские проверочные работы).

Конкретно эта диагностика называется национальным сопоставительным исследованием качества общего образования (НСИ). Организацией всех этих работ занимаются Рособрнадзор и Федеральный институт оценки качества образования (ФГБУ «ФИОКО»).

В 2025/2026 учебном году в НСИ участвуют 600 школ в более чем 60 регионах РФ. Цель исследования в этом году — оценить уровень функциональной грамотности детей (способность решать учебные задачи и жизненные ситуации) и воспитательный потенциал (степень сформированности ценностных ориентиров у школьников). Отметим, что из года в год, начиная с 2020-го, цели исследования отличаются: например, иногда исследуют взаимоотношения между родителями и школьной администрацией или проблемы педагогов.

Проводят диагностику среди учеников 6, 8, 9 и 10-х классов, студентов СПО и их родителей. При этом у каждой группы объем работ разный:

• В 6-х и 9-х классах и в СПО в этом году оценивают и воспитательный потенциал с помощью анкетирования, и функциональную грамотность — с помощью диагностических работ на основе ФГОС (федеральных государственных образовательных стандартов). Последние состоят из четырех блоков: читательского, математического, естественно-научного и финансового. Работы длятся не дольше 90 минут, а их участники в 2025/2026 учебном году освобождаются от написания ВПР — по крайней мере, так написано в брошюре на сайте НСИ.
• В 8-х и 10-х классах проверяют только воспитательный потенциал посредством анкетирования. Как мы уже писали, у детей были вопросы про фурри и квадроберов, у родителей — про экологию и патриотичность.

Не совсем понятно, исходя из всех документов на сайте исследования, зачем проводят такие опросы и диагностики. В основном везде размыто ссылаются на необходимость контроля качества образования, на Стратегию развития общего образования до 2040 года, на создание единого образовательного пространства и поиск рисков и вызовов в современных школах. Учитывая, что ученики и так пишут ВПР, у учителей есть возможность обратиться с жалобой в Рособрнадзор, а дети ежегодно должны проходить психологический мониторинг, это кажется излишней мерой.

К тому же непонятно, как именно будут использовать полученные данные. Во-первых, в отчетах за разные годы указывают то актуальность НСИ для директоров школ — чтобы они могли лучше составить воспитательные и учебные программы, то необходимость анкетирования для совершенствования стратегии развития образования, то важность исследования для региональных властей — указать им на серьезные проблемы в школах. Во-вторых, из-за того, что цели исследования отличаются каждый год, динамику улучшений по выводам опросов отследить трудно. Да и ее как будто бы нет, несмотря на некоторые повторяющиеся проблемы.

Сейчас напрашивается вывод, что к подобным диагностикам относятся скорее как к эксперименту: в конце каждого отчета за 2020, 2021, 2023 и 2024 годы прописано, что можно было бы улучшить в опросах, какие инструменты добавить. То есть даже четкой методологии и единой схемы исследований пока нет. Есть только примерные индексы: 11 показателей ценностных ориентаций (индекс поддержки здорового образа жизни, поддержка семейных ценностей, поддержка ценностей труда и образование и так далее), индекс сложности работы классных руководителей, индекс вовлеченности родителей в образовательный процесс.

На практике пока не видно, как именно используются полученные выводы. Зато мы можем попробовать самостоятельно проследить, как интерпретировали ответы детей, родителей и учителей.

Школьники: не знают правил безопасности и подвержены деструктивным влияниям

В отчетах за разные годы мы выделили несколько интересных моментов и разделили их по категориям отвечающих. Начнем с детей.

2020 год, 6-е классы:

• успешно выполнили задания, которые касаются семейных и дружеских отношений, культурной среды, интереса к профессиям и будущему;
• заметные проблемы в освоении правил безопасности, особенно в интернете;
• «Только 30% шестиклассников знают, кого называют порядочным человеком»;
• в основном дети читают книги из школьной программы, чтением особо не заинтересованы. Так, 36% не смогли ответить, какое произведение они читали последним, а 41% не назвали любимую книгу;
• среди субкультур детям перечислили зацеперов, руферов, паркурщиков и игру «Беги или умри». У шестиклассников с девиациями всё спокойно — лишь 10% опрошенных не понимают опасности этих движений.

2020 год, 8-е классы:

• успешно выполнили задания, связанные с межличностными отношениями, культурной средой, внеурочной деятельностью;
• проблема у восьмиклассников та же, что и у шестиклассников, — незнание правил безопасности;
• с чтением ситуация тоже не сильно лучше: 31% не назвали последнюю прочитанную книгу, 38% затруднились с ответом на вопрос о любимом произведении;
• с субкультурами у детей постарше всё интереснее. Им перечислили не только руферов, зацеперов, паркурщиков и игру «Беги или умри», но и фанатские движения и диггеров. Здесь уже 56% не осознают «опасности моделей поведения» этих движений, из чего исследователи сделали вывод, что подростки могут одобрять данные субкультуры и они подвержены деструктивным влияниям;
• восьмиклассники хуже шестиклассников справились с заданием на знание культурных, природных и исторических памятников страны: не смогли определить название памятника, событие или персону, которым он посвящен, или место, где он расположен.

В выводах после тестирования детей в 2020 году исследователи обозначили две главные проблемы.

1. У детей не сформировано понятие патриотизма, нет знаний о памятниках России, достижениях культуры. Также у них «слабо сформировано ценностное отношение к боевым подвигам и трудовым достижениям народа».
2. 62% шестиклассников и 46% восьмиклассников отметили, что систематически подвергаются буллингу — не реже 1–2 раз в месяц. При этом авторы исследования сразу допускают погрешность в этой статистике: многие дети не признались бы, что стали жертвами травли, так как либо боятся, либо некоторые формы буллинга уже просто воспринимаются в их школах как норма.

2021 год, 8-е классы:

• В этом отчете много внимания уделено проблеме травли. Исследователи отметили, что восьмиклассники в 56% школ систематически подвергаются буллингу в разных формах. Связано это может быть с разными факторами: в школах, возможно, мало говорят о социальных проблемах и о буллинге в особенности — это касается классных часов и общих школьных мероприятий. В некоторых учебных заведениях, скорее всего, не проводят ежегодный мониторинг психологического климата. Где-то школы расположены в неблагополучных районах, и большая часть учеников там — из малообеспеченных семей и районов, где одобряют опасные субкультуры.

2024 год, 8-е классы:

• Выделили три основных проблемы. Первая — часть восьмиклассников не заинтересована в научных познаниях. Вторая — больше половины опрошенных детей продемонстрировали низкий уровень вовлеченности в культурную среду. Третья — в 40% школ зафиксирован низкий уровень качества школьного климата, в котором как раз процветает травля.

Учителя: загружены бюрократией и используют «деструктивные» методы работы с детьми

2020 год:

• Исследователи определили, какие учителя демонстрируют лучшие результаты и у кого дети лучше пишут диагностики. Это педагоги с большим стажем работы: например, хорошие познания в истории и обществознании у детей, которых учат педагоги со стажем больше 40 лет. Также высокие результаты показывают школьники, чьи учителя за последние три года подготовили как минимум одного призера олимпиад (международных, всероссийских). Но главное — хорошая успеваемость наблюдается у учителей с низкой нагрузкой (это назвали благоприятным для школы фактором) до 18 часов в неделю.

2021 год:

• А тут уже начались проблемы: согласно опросу детей, в 48% российских школ учителя прибегают к «деструктивным педагогическим практикам». То есть они оценивают учеников несправедливо, редко используют наглядные материалы, не позволяют детям высказывать собственное мнение, часто кричат, скучно и монотонно ведут уроки. Такой подход, считают авторы НСИ, плохо влияет на результаты ВПР и школьный климат.

2023 год:

• Выясняется, что педагоги чувствуют себя защищенными только среди коллег, но с детьми они используют деструктивные практики — либо из-за напряженных отношений с классом, либо из-за угроз от детей и невозможности обеспечить дисциплину во время урока.
• В общении с родителями у педагогов тоже есть проблемы, и главные — социально-экономические ограничения некоторых семей, из-за которых школе сложно организовать поездку в музей, театр или на экскурсию. К тому же родителей сложно привлечь к участию в школьных мероприятиях или помощи в их организации.

2024 год:

• Если начиналась статистика по педагогическим вопросам относительно позитивно, то теперь в результатах НСИ выделяют только риски и вызовы, стоящие перед учителями и системой российского образования вообще.
• 10% учителей ощущают незащищенность от оскорблений или угроз со стороны учеников. И, хоть эту проблему уже упоминали в отчете за предыдущий год, в школах не появилось методичек, помогающих организовать правильную воспитательную работу, наладить с классом хорошие отношения и обеспечить дисциплину на уроках.
• В 66% школ зафиксирован дефицит педагогов, что плохо влияет на образовательной процесс. Особенно остро вопрос с нехваткой учителей стоит в сельской местности.
• 52% учителей пожаловались на высокую нагрузку больше 27 часов в неделю. Причем в некоторых случаях она связана с дефицитом кадров: педагогам приходится брать несколько ставок — они преподают смежные предметы, берут на себя классное руководство.
• 65% учителей отметили, что часто сталкиваются со стрессом из-за бюрократической нагрузки.
• 54% педагогов считают, что их профессия не ценится.

Родители: не слишком вовлечены в школьные мероприятия

2021 год:

• В школах с активными родителями, участвующими в мероприятиях, меньше уровень травли и хуже распространяются деструктивные субкультуры. То есть участие родителей в жизни школы обеспечивает ее благополучие, а низкая вовлеченность семьи может характеризовать родителей как «рисковый контингент, незаинтересованный в обучении ребенка».

2023 год:

• Родители отмечают, что хотели бы чувствовать больше уважения со стороны педагогов и администрации школы, что неплохо было бы обращать внимание на их просьбы и предложения. В то же время вовлечены в учебный процесс и в школьные мероприятия 45–47% родителей.

Выводы — наши, неутешительные

В отчетах НСИ за четыре года выделяются две основные проблемы, связанные с психологическим климатом в школах. Первая — травля как среди детей, так и в отношении учителей со стороны учеников, администрации и родителей. Вторая — высокий уровень стресса педагогов, связанный с большой нагрузкой (в том числе бюрократической), и дефицит кадров в школах.

Проблему буллинга пытаются решить давно, но в российских школах всё еще нет единых программ по профилактике травли, ее всё еще трудно отследить, да и рассказывают о ней не все пострадавшие — из-за страха перед обидчиками, стыда или уверенности в том, что проблему никак не решат и не помогут. При этом, по-хорошему, в каждой российской школе должны быть социально-психологические службы, сотрудники которых (социальные педагоги и психологи) обязательно проводят психологические мониторинги среди учеников пятых, седьмых и старших классов. Но где-то лишь создают видимость таких служб, где-то работают неквалифицированные специалисты, где-то социальных педагогов и психологов вообще нет — мы разбирали всё это в тексте по ссылке.

Процент травли в школах при этом не сокращается — наоборот, в последние месяцы было несколько громких историй:

• «Мы молим о помощи. Здесь страшно»: что известно о нападении подростков на восьмиклассника в московской школе
• «Душили, хотели засунуть ершик в рот». Большое интервью с сестрой 8-летней девочки, над которой в приморской школе издевались старшеклассницы
• «Выбрасывали вещи в окно, ставили подножки»: в самарской области над семиклассником 3 года издевались в единственной сельской школе

И всё это не решается.

О нагрузке педагогов — бюрократической, учебной, домашними работами — тоже можно говорить долго. Меры для борьбы с бумажной перегрузкой хоть и предпринимали, например, в 2024 году, когда был принят закон о ее снижении, но учителя изменений не заметили.

В сентябре 2025-го ввели единое расписание в школах, среди целей которого — ограничить число домашних заданий и контрольных работ в классах и разгрузить тем самым как детей, так и педагогов, а еще — ограничить ставку учителей до 1,4, чтобы снизить риск их выгорания. Но проблему дефицита кадров это никак не решает: многие берут по 2 ставки, так как в школе не хватает специалистов или же оклад за одну ставку гораздо ниже прожиточного минимума в регионе и учителя не могут обеспечить себя и свои семьи. Многие из-за этого сразу после педагогического уходят в репетиторство или в частные учебные заведения. К тому же больше половины педагогов считают, что их профессия не ценится.

Так что пока результатов успешного применения результатов НСИ наблюдать не приходится. Но, может, будет лучше. Когда-нибудь.

Обложка: © Владимир Смирнов / ТАСС