Кто и как делает для вас «Мел»: очень личный текст к нашему десятилетию
Кто и как делает для вас «Мел»: очень личный текст к нашему десятилетию
Меня зовут Лена Акимова, уже 3 года я — главред «Мела», а самому «Мелу» прямо сегодня — целых 10. Про наши победы, про наши награды, про наши воплощенные мечты, великие цифры и прорывы вы можете почитать здесь, а я хочу познакомить вас с теми, без кого всё это не получилось бы. Итак, мои по-настоящему близкие люди, лучшие друзья и родственные души — команда «Мела». И истории о том, из чего делается главное образовательное медиа страны. P. S. А я, как и полагается главреду, под этими текстами просто подписываюсь.
«Не знаю, бывает ли такое в других редакциях, но мне не хочется проверять»
Помню, наш главный редактор Лена написала мне накануне моего дня рождения и пригласила работать в «Мел». Я уже долго там стажировалась: искала героев, экспертов, темы, любила общаться с людьми, которые РЕАЛЬНО, а не как я, работают в редакции. И каждый раз радовалась, если учителя и эксперты, у которых я шла брать интервью, писали, что очень любят и ценят наше издание. И каждый раз хотелось быть ближе к этому миру. Я даже не хотела устраиваться в другие СМИ и просто подхватывала фриланс-проекты — будто в ожидании, что звезды однажды сойдутся и я окажусь в редакции. В семье. Думаю, про это не одна я напишу, поэтому скажу, во что влюбилась и без чего, кажется, уже не смогу.
- В танцы на наших корпоративах под мои любимые «От винта» и Crazy Frog. Чаще всего на танцполе под конец вечеринки остаемся мы с Леной и раздаем стиль. И кринж. И показываем, как надо крутить руками и трясти волосами. Верю, что танцев будет много, а участвовать в этих флешмобах станет еще больше коллег.
- В то, что у нас в офисе неожиданно могут появиться доски с гвоздями. Цветы. Кабачки. Гамаки для ног… Вкуснейшие конфеты. Красные бананы (не советуем). Вкуснейшие кокосовые печенья. Огромные туфли для танцев. Лабубу. Новые постеры на стенах. Новые распечатанные мемы на стенах. Новые плюшевые маленькие игрушки на моем столе, который наш спецкор Лиза назвала источником дофамина. И мне всё это жутко нравится.
- В то, что так же неожиданно у нас вдруг кто-то может встать в планку, лечь на пол, прокатиться на скейте, очень громко засмеяться и поставить всем рабочий процесс на паузу, потому что нам всегда интересно, кто над чем хихикает.
- В то, что в нашей редакционной семье есть «взрослые» и «дети», и мы все иногда хулиганим.
- В наши обеды. Это ритуал, это традиция, это украшение нашего коллектива. Это булочки. И желе в шариках. Это время дня, когда кухня превращается в стендап-клуб, когда мы все выдыхаем и готовимся прорваться через вторую половину рабочего дня. Когда кто-то начинает обсуждать абсурдную тему — и все подключаются. Я люблю наши шумные обеды. Если на кухне много людей, они смеются и громко говорят, значит, всё хорошо. Такие у меня показатели стабильности.
- Наконец, в то, что здесь всегда утрут слезы, успокоят и подтвердят: всё пройдет, ты со всем справишься, а мы рядом. Я знаю, что у нас никто не осудит за слезы, если в жизни происходит что-то больное и плохое. Наоборот, тебя обнимут, согреют, предложат чашечку чая, отправят тех, кто тебя обидел, далеко и надолго, и спрячут на время от колючего мира. И шоколадки даже в офис принесут — в качестве утешения.
А еще здесь всегда подскажут, научат новому и поддержат, если у тебя творческий кризис и период, когда ничего не пишется и ты пожираешь себя внутри за неспособность выдать что-то большее, чем просто белый лист.
Не знаю, бывает ли такое на других работах и в других редакциях, но мне не хочется проверять. Мне здесь хорошо. Мне здесь влюбленно. И я влюблена не только в перечисленные моменты, но и в людей, с которыми работаю. Потому что они создают все эти чудеса и творят магию вне Хогвартса.
Любимый текст: «Им рот заклеивали скотчем»: как воспитатели издеваются над детьми в садах и что могут сделать родители
«Смех в „Меле“ неизбежен и заразителен»
Первое, что я начала за собой замечать после нескольких месяцев работы в «Меле», — то, насколько чаще я начала смеяться.
Смех в «Меле» неизбежен и заразителен. Вот ты работаешь над интервью с молодой специалисткой-реабилитологом, которая каждый день сталкивается со смертью, но на часах высвечивается 17:00, и в редакцию влетает кто-нибудь с очередным безумным разгоном, который просто нельзя проигнорировать. И ты уже сгибаешься под столом от смеха и не можешь остановиться, потому что тебе смешно даже не от этого разгона, а от того, как звонко смеется Настя Широкова.
До «Мела» я работала преподавателем литературы, и мне казалось, что я никак не могу сепарироваться от образовательной системы: школа, лицей, бакалавриат, магистратура — а потом по новой, только я уже не ученица, а учительница. И вот я пришла в «Мел» и… всё равно не сепарировалась. Я всё еще общаюсь с учителями и учениками, составляю какие-то тесты, редактирую тексты, мониторю ФГОСы, пью чай на кухне и периодически обсуждаю с кем-то писателей. Признаюсь, последнее — моя любимая часть.
За время работы в редакции я успела выйти замуж, завести собаку и решить, что детей мне рожать пока рано. Но если всё-таки рожу, буду знать, где о воспитании и образовании пишут лучше всего.
Любимый текст: «Общество России делилось на аристократию, крестьян и вампиров»: преподаватель — о том, как студенты-иностранцы учат нашу историю
«Каждое утро я устраиваю рассылку, чтобы спросить: а взрослые в офисе?»
«Забивной — это кто?» Я получаю это сообщение от шеф-редактора Андрея, который проверяет мой тест для «Мела», и ухахатываюсь. Смеюсь от того, какое «забивной» — забавное слово, от того, как посмотрели на меня ранее спящие соседи в электричке, и от того, что в нашей редакции работают настолько разные люди. Некоторые были «забивными», некоторые не знают, что это такое.
В «Меле» меня научили готовить (правда, пока только чисто теоретически), собирать грибы (еще есть проблемы, чтобы отличать среди них съедобные), разбираться в значении слова «свага» (значения нет), ну и, конечно, писать тексты (надеюсь). А еще справляться с творческими кризисами, не бояться попросить помощи и поддерживать друг друга — пусть даже за пять минут в курилке.
Я человек ленивый — известна своими опозданиями, просыпами и сдачей всего на свете в последний момент (если это вообще свершится). Но тут за мной закрепилось новое прозвище — друзья вдруг начали называть меня «трудоголиком». Я не трудоголик, никогда палец о палец не ударю, если мне чего-то не хочется. Но брать интересные интервью, приходить в офис, чтобы рассказать анекдот или послушать, прилетят ли все-таки инопланетяне, хочется всегда. Единственное, с чем пока есть проблемы, — с просыпами. Но, во-первых, каждое утро я устраиваю рассылку сразу всем коллегам, чтобы спросить: а взрослые в офисе? И узнать положняк по опозданиям. Во-вторых, с одной из коллег мы установили функцию «семья» на телефонах, и теперь она каждое утро будит меня сиреной. Короче говоря, чтобы писать о семье, надо быть семьей.
Любимый текст: «Пока ждали врачей, я вытирала салфетками кровь с ее лица»: как дети переживают смерть близких и чем им можно помочь
«Мы тут все из одного карасса»
У Курта Воннегута есть книжка, «Колыбель для кошки». А в ней есть пророк Боконон, основатель боконизма — религии, которую я уже лет, наверное, двадцать тихонько исповедую. Одна из основ боконизма — деление людей на карассы. Люди одного карасса могут быть разного возраста, разного происхождения, они могут говорить на разных языках — в общем, у них абсолютно всё может быть разное, кроме одного — они одинаково чувствуют жизнь, имеют одно на всех высшее предназначение (часто понятия не имея, в чем именно оно заключается) и умеют узнавать друг друга через пять минут после знакомства. Так вот, мы тут все из одного карасса. То есть отбор сотрудников в «Мел» начинается, конечно, как обычный отбор — с резюме, собеседования, испытательного срока, но на самом деле он происходит на совершенно другом уровне. На таком, про который не напишешь в резюме.
Мы все понимаем, что делаем что-то очень важное — что-то, что внешне похоже на обычную журналистику, но на самом деле оно гораздо больше любой журналистики. У нас у всех миссия, и даже если мы не говорим об этом вслух (хотя говорим, конечно, о чем мы только тут не говорим) — мы буквально каждый день ее выполняем, или следуем ей, или что там еще делают с миссиями. И это как-то, знаете, приподнимает.
Любимый текст. «Святой Дух — это что?» 10 детских вопросов священнику
«В „Меле“ у меня появились такие друзья — ну на всю жизнь»
Я работаю в «Меле» 8 лет, подхватывала всё на свете и дошла от менеджера до руководителя. И могу сказать, что «Мел» научил меня всему. Если говорить про работу, то самое важное, что я поняла, — инициатива тащит тебя вперед, хватайся за всё, а если что-то не умеешь — научишься в процессе. Если же отходить от хард-скиллов, то самое главное отличие «Мела» — эксклюзивный отбор людей. Уже взрослой найти близких ох как сложно, а в «Меле» у меня появились такие друзья — ну на всю жизнь! Некоторые уже не работают с нами, но они всё равно навсегда со мной.
Любимый текст: «Книга „Географ глобус пропил“ лучше многих учебников по педагогике». Правила воспитания педагога Ефима Рачевского
«Это всё было похоже на шутку, потому что я же медик, какая журналистика?»
В «Мел» я, студентка медицинского университета, попала крайне случайно. Просто поделилась с другом, что хочу писать тексты про науку, а он предложил пройти стажировку — подкопить навыки и публикации. Тестовым заданием стажировки было написать две заметки для «Грамотности». До сих пор с улыбкой вспоминаю, как пыталась два дня дозвониться до справочной службы русского языка, чтобы бабулечка на проводе рассказала мне про правописание слова «зумер». Потом получилось мое первое интервью, вообще первое в жизни, которое мама скинула, наверное, абсолютно всем родственникам.
Дальше я предлагала темы, сдавала тексты и в итоге получила приглашение прийти на «полчасика» в редакцию, где мне предложили стать внештатным автором. Честно, выходила из редакции в радостно-смешанных чувствах: это всё было похоже на шутку, потому что я же медик, какая журналистика? Но я решила, что это мое преимущество, поэтому часто в университете от меня можно было услышать: «Блин, какой крутой препод, хочу с ним интервью!» Так я и продолжила разговаривать под запись с людьми, от которых фанатела.
За этот год я стала получать настоящее удовольствие от историй людей. Еще я больше не оставляю от волнения телефон в другой комнате, когда отправляю текст шеф-редактору. И буквы с предложениями теперь не кажутся мне врагами, из-за которых я страдаю по ночам.
Грубо говоря, «Мел» научил меня всему, что я умею в журналистике. А самое главное — пробовать новое, даже если это, на первый взгляд, выглядит странным и не сходится с начертанным курсом.
Любимый текст: «Четыре человека сидят по углам и потеют»: зумеры — о жизни в коммуналках
«Айван, май дир-р фр-ренд!»
Выясняется, я так себе студент. Новый учебный год начинаю с тремя пересдачами. Прошлый закончил тем, что согласился на тройку автоматом за плевый экзамен, который идет в диплом. Года два назад мне трудно было такое представить.
Причина — в моей жизни появился «Мел». И дело не в том, что работу сложно совмещать с учебой. И не в том даже, что я устал тотально ото всего (хотя это, безусловно, правда).
Дело в том, что «Мел» меня избавил от синдрома отличника. Моя работа — разговаривать с интересными людьми и разбираться в интересных темах. И когда выбор встает между журналистикой и зубрежкой билетов или сдачей долгов по домашке, я всегда выбираю первое. Потому что диплом будет пылиться в шкафу, я про него забуду.
А вот разговор с преподавательницей, которая ушла из школы работать на кладбище, я не забуду. Интервью с учителем высшей категории, которая по жестокой иронии судьбы стала бездомной, — тоже. Изъяснения на хиндише с директором благотворительной школы в Индии, который за всё интервью не обратился ко мне иначе как «Айван, май дир-р фр-ренд!» — тем более. Все эти вещи дали поводы смеяться, плакать, тараторить, сверлить взглядом потолок перед сном.
Ни один экзамен, зачет, ни одна оценка мне бы этого не подарили, не дали бы мне ощущения жизни — такой, на самом деле, разной, парадоксальной и трагикомичной. «Мел» показал, что она, люди, контекст — важнее. Спасибо «Мелу»!
Любимый текст: «Упахиваюсь ради тренча и новой сумки на осень»: подростки — о необычных подработках
«Новеньким меня представляют не только как коллегу, но и как мать троих детей»
Работать в «Меле» я мечтала примерно с его открытия и трижды хотела откликнуться на вакансии, но сил бросить младшего ребенка в жернова детского сада не хватало. Когда мелкому исполнилось 4, я переборола себя, дошла до собеседования и превратилась в классическую воркингмаму — с 2021 года пишу сюда для таких же, как я, мам и пап, которые постоянно борются с чувством вины, пытаются совмещать родительство и работу, а еще очень хотят понять, что делать с этими странными детьми и подростками.
Я успела порулить «Дошколкой», пока мой младший был в садике, вспомнить все свои беременности вместе с проектом «9 месяцев», а с недавних пор в режиме 24/7 ищу ответы на все ваши вопросы в компании самых крутых спикеров и самых классных и вдумчивых коллег. Каждая тема — новый вызов и новое открытие. И если мой текст помогает хотя бы одному родителю, ребенку, подростку или учителю, я считаю, что хорошо потрудилась.
А еще «Мел» стал местом, где новеньким меня представляют не только как коллегу-редактора, но и как мать троих детей. Тот случай, когда это комплимент и, черт возьми, очень приятно!
Любимый текст: «Хорошая женщина, которая каждый вечер ставила мне еду на стол». Что такое синдром «мертвой матери» и не про вас ли это
«Я снова в школе, только вместо парты — стол в офисе»
В «Меле» я меньше трех месяцев. Казалось бы, всего ничего, но почему-то я еще с первой недели подумала: он будто бы был в моей жизни всегда. Хорошее начало.
Это моя первая работа — и она оказалась не просто работой: меня словно флешбэкнуло на несколько лет назад, и вот я снова в школе, только вместо парты — стол в офисе. «Мел» начал учить меня с первых минут — самым базовым штукам: как не бояться заговорить с коллегами (оказывается, это почти так же просто, как заводить друзей в началке), как писать герою с просьбой об интервью, не набирая перед этим текст в заметках подрагивающими руками. Иногда эти уроки простые, иногда — даются мне тяжко. Хочется, как главной отличнице класса, сразу всё делать идеально: чтобы ни одной правки, ни одного замечания, чтобы доказать, что я тут не зря. И вдруг не получается. Тогда «Мел» — в лице всех моих коллег — очень терпеливо учит. Без криков и двоек, просто мягко объясняет — и я не чувствую себя глупым ребенком, плачущим над матешей в час ночи. Это всё еще сложно — но за эти сложности я благодарна.
А еще «Мел» научил меня иногда вспоминать: мне всего двадцать один. Не нужно торопиться жить, завоевывать мир и становиться человеком года — порой достаточно стараться делать свое маленькое дело хорошо. Я смотрю на ребят в офисе — почти все старше меня — и вдруг понимаю: блин, мне столькому еще придется научиться! И страх сменяется предвкушением, азартом. В такие моменты чувствовать себя маленькой и не совсем умелой вдруг становится не стыдно. Потому что я знаю — у меня лучший учитель на свете. Яркий, смешной, серьезный и вдумчивый — и всё это «Мел». Я его уже очень полюбила, и, надеюсь, он так же любит меня.
Любимый текст: «Вот это идея! Я иду на работу, у меня колени дрожат». Как родители устроили «Алые паруса» для выпускников сельской школы
«Мел» — это вообще про всё, про жизнь!»
Так получилось, что я училась в двух университетах одновременно — на журфаке МГУ и в редакции «Мела». Я пришла сюда в начале второго курса зелененьким стажером, писала статьи, делала расшифровки и мечтала о работе в штате. И вот через полтора года меня взяли.
В перерывах между парами я ездила в редакцию и обратно в уник и трепетала от того, что теперь я — часть чего-то большого. Ведь я работаю журналистом в крутом издании, как звучит! Да еще и с такими профессионалами и просто с очень хорошими людьми. Потом случилась первая командировка в «Сириус», первый корпоратив, первый Новый год в редакции…
В этом году я окончила журфак и защитила диплом по «Мелу». Во время защиты передо мной на первой парте сидел мужчина с лукавым прищуром и постоянно записывал что-то в свой коричневый блокнот. Когда я закончила выступать, он с с ехидной улыбочкой спросил: «Это вы-то про родительство пишете?» — явно намекая на мой возраст и отсутствие материнского опыта. «Вообще-то, „Мел“ не только про родительство…» — ответила я, и понеслось. Это моя любимая тема. Потому что «Мел» и правда не только про родительство. «Мел» — это вообще про всё, про жизнь! И не только для читателей, но и для всех, кто тут работает.
Любимый текст: «Я устала провожать своих пациентов». Детский онколог — о работе в хосписе, страхе смерти и синдроме бога
«Друг, которому ты всегда поставишь лайк под постом и напишешь комментарий»
«Мел» для меня начался, когда мне было 16 и я училась в 10-м классе. Я любила читать истории про нераскрытые преступления, изменения в ЕГЭ и мегагениев-школьников, которые набирали по тысяче баллов за олимпиады и экзамены. В университетские времена я продолжила следить за «Мелом», но уже как за давним другом, с которым ты не общаешься, но тебе приятно знать, что у него всё хорошо. А потом Аня Бузанова — моя подруга и редактор «Мела» — предложила мне сделать тестовое. И вот теперь я не просто слежу за своим «другом» в соцсетях, а веду его аккаунты, чтобы «Мел» стал и для других хорошим другом, которому ты всегда поставишь лайк под постом и напишешь комментарий.
Любимый текст: «Я тревожная мама, но все-таки адекватная»: правила воспитания волейболистки Екатерины Гамовой
«Большое удивление и радость встречи»
Когда я попала в «Мел» (а «Мел» в меня), я испытала большое удивление и радость встречи — я в месте, где люди занимаются тем, что меня реально волнует, что мне кажется очень важным, что мне хочется обсуждать и делать видимым. А еще очень приятно рассказывать про «Мел», и часто кто-то вдруг говорит: «А я вас знаю».
Я очень люблю и благодарю команду и редакцию за темы, которые поднимаются в «Меле» для читателей. Про сложности родительства, про буллинг и агрессию, про конфликты, про писателей, врачей, учителей, про важные открытия и изменения, которые могут помочь родителям.
Любимый текст: «Еще живую заталкивают в гроб». Как в СССР отменяли Лидию Чуковскую — дочь поэта, писательницу и борца за правду
«Приключение, которое не заканчивается»
Я пришел на собеседование в феврале 2021 года, устраивался редактором спецпроектов — писать рекламные тексты, игры делать, баннеры придумывать. Опыта в медиа у меня не было, но Лена (тогда шефред) и Надя (главред) по какой-то неясной причине решили взять меня в команду. Тогда я еще и представить не мог, куда этот шаг меня приведет.
«Мел» научил меня брать ответственность и прыгать в неизвестность. За 5 лет работы я успел 5 раз сменить деятельность, уволиться и устроиться обратно с разницей в 1 день. Благодаря «Мелу» я жил на фьордах за полярным кругом, побывал во многих городах России, придумывал с командой подкасты, видео, игры. Участвовал в конференциях и дебатах. А еще очень много смеялся.
Моя работа здесь — настоящее приключение, которое не заканчивается. Каждый день я чему-то учусь и понимаю, что мне нужно еще многое узнать и наверстать.
Мир меняется, мы меняемся — всё становится сложнее и мрачнее, но идея и наша миссия остается неизменной. Я очень рад, что «Мел» существует уже 10 лет. Верю, что такое издание необходимо в нашей стране, и знаю, что его делают и будут делать лучшие люди.
Любимый текст: «Планирую писать биты лет до 50»: подростки-музыканты — о творчестве, которое поймут не все
«Дорогая редакция, я с ночи в роддоме»
В «Мел» я пришла в начале 2019 года, но знала про проект и раньше, хотя на тот момент и родительство, и вопросы воспитания были от меня страшно далеки. До «Мела» я долгое время работала в разных медиа и «Интерфаксе», так что новости как жанр меня не пугали. Однако на деле оказалось, что новости на детско-родительскую тему — это, конечно, отдельная вселенная, в которой взрослые, к сожалению, буквально каждый день умудряются пробивать уже неоднократно достигнутое дно. Звучит апокалиптично и дединсайдово, но что поделаешь.
Нервная система новостников «Мела» держится еще и на других вещах. Кажется, в прошлом году у нас был абсолютно абсурдистский хит про давку, которую люди устроили в Аптекарском огороде на раздаче бесплатной тыквы-гиганта. Новость, случившаяся из 20-секундного видео, принесла нам колоссальные дивиденды по трафику, и я до сих пор не понимаю, почему миллион человек решил ее прочитать. Боюсь, что за почти шесть лет работы я так и не поняла, почему хорошие новости заметно проигрывают трешу, но разгадывать эту комбинацию в ежедневном потоке и есть самое интересное.
Ни разу за всё время работы в «Меле» у меня не было такого утра, когда я бы вздохнула и сказала: «Ох, опять на завод». Наш главред Лена попросила писать без пафоса и сантиментов, но, видимо, в юбилей чувства переполняют не только слезливых бабусь. Так что я сдерживаться не буду и повторю уже сказанное — про то, что «Мел» — это семья. Каждый раз, когда я пишу в рабочий чат или в личку кому-то из команды, я знаю, что мне ответят, помогут, поддержат и не отмахнутся, несмотря на то что каждый при этом в своих рабочих задачах и личных запарах.
Да, команда за мое время здесь обновлялась и омолаживалась уже не раз. И поначалу я по-стариковски грустила из-за ухода коллег и ревниво относилась к новичкам, потом эта глупость прошла, потому что каждый раз, как мне кажется, после любых турбулентных моментов «Мелу» удается собрать новый состав дрим-тим. А со всеми, кто был с нами раньше, я без стеснения могу общаться и дальше. У меня есть одно невинное заблуждение, что, если я приезжаю в город, где живут люди «Мела», я всегда легко могу написать бывшему коллеге и предложить встретиться. И так уже было у нас в Тбилиси, и в Берлине, и будет много где еще.
Завершая свою простыню овершеринга, еще расскажу, что «Мел» для меня уже точно навсегда стал крайне личной историей, потому что через год после начала работы, в августе 2020 года, я написала в рабочий чат самое важное сообщение в своей жизни — у меня родилась дочь, о которой, устраиваясь сюда, я, в общем-то, и не мечтала. А теперь сама сверяю с «Мелом» разные вопросики относительно ее воспитания и образования.
Тогда я жила в Тбилиси, был разгар пандемии, а в Грузии в ковид был жесточайший локдаун, так что работать до последнего дня беременности было не решением героини-стахановки, а буквально спасением от скуки и единственной возможностью не сойти с ума от изоляции. Помню, что в четверг поставила последнюю вечернюю новость, а в пятницу утром написала ребятам в чат, что отъехала в роддом, и буквально на днях этой моей главной «новости» исполняется 5 лет.
Любимый текст: «На кладбище оказалось больше жизни, чем в школе»: уволенная за чтение Хармса учительница — об искусстве хоронить людей
«Люди с очень похожими базовыми настройками»
С 2017 года «Мел» в моем сердечке и по сей день в моем расписании на день. Мне посчастливилось поработать со всеми тремя главредами, я помню три наших офиса и всех-всех коллег. Есть ощущение, что сюда попадают люди с очень похожими базовыми настройками, так что «Мел» — это правда семья.
У нас в семье разработчик может объяснять шеф-редактору задачу по физике, мы можем всей редакцией пойти на спектакль, а на прощание подарить коллеге футболку с ее же цитатами.
Хотя «прощание» — громко сказано, потому что «Мел» — это навсегда.