Слава, бедность, арест и отчаяние. История потерь великого Казимира Малевича

Создатель «Чёрного квадрата» жертвовал своим здоровьем и благополучием близких ради искусства. Какой была цена его экспериментов и что он завещал потомкам? В честь 143-летия со дня рождения художника вспоминаем его драматическую историю.

Коники в разных видах

Казимир Малевич родился 11 февраля (23 февраля по новому стилю) 1879 года в Киеве. Он был первым из 11 детей 34-летнего Северина и 21-летней Людвиги Малевич. Мать вела хозяйство и продавала рукоделие, а отец работал управляющим на свеклосахарных заводах.

Говоря о детстве, Казимир неизменно вспоминал сахарный завод: центрифуги, запах патоки, «шум, свист, стон машин». Отец — строгий, но жизнерадостный человек — нередко брал его с собой на работу, чтобы сын учился и со временем стал подмастерьем. Но ребенку больше нравился свободный крестьянский быт: «Крестьяне всю ночь спят, а утром идут на поля и работают на воздухе, среди красивой природы, освещен­ной солнцем утра, полдня и золотистого вечера. Труд у них протекает в песнях, в осо­бенности звучит песня, когда большими партиями девушки и молодые парни возвра­щаются домой». Отца он не понимал: «Охота была вставать отцу ночью, когда все спят, и идти на работу, или ложиться спать, когда все живет, дышит на воздухе полей, лугов, лесов, садов…»

Маленький Казимир во всём подражал крестьянским детям и старался войти в их круг

Чтобы приобщиться к ним, он однажды даже выкрал из дома фунт сахара (54 куска) и заплатил лакомством крестьянским мальчишкам, чтобы те объявили войну «заводским». Он с восхищением смотрел за созданием крестьянских росписей, помогал вымазывать глиной полы хаты и делать узоры на печках. Правда, когда мальчик занимался росписью дома, ему говорили, что он всё только «пачкает». Тогда ребенок переключился на заборы и стены сараев, где выводил петухов, коников и цветы.

Картины на холстах Казимир впервые увидел на ярмарке в Киеве, где отец заключал сделки с сахарозаводчиками. «Отец уходил по делам, а я бегал от магазина к магазину и смотрел подолгу картины», — вспоминал Малевич. Он заметил, что «киевское искусство» натуралистичнее «деревенского». Особенно его поразила картина, на которой девушка чистила картошку. Увидев, как правдоподобно выписаны картошка и очистки, лежавшие ленточкой на лавке у горшка, он захотел стать художником.

К 12 годам Казик, как называли его дома, уже делал кисточки и акварельные краски, мог писать «коников в разных видах, с пейзажем и людьми, красил их, конечно, в произвольные цвета». Мать была благосклонна к творчеству сына, она же научила его вышивать, плести кружева и вязать крючком. Отец, хотя сам иногда рисовал (Северин, по воспоминаниям Малевича, бесподобно изображал дерущегося козла и умел писать лица в профиль, как на монетах), тягу к искусствам не одобрял — считал, что «жизнь художников плоха, и большая часть их сидит в тюрьмах». К сожалению, эта фраза в итоге оказалась правдива и роковым образом предсказала судьбу Казимира.

Палочки по арифметике и этюдник на окне

Предостережение не напугало ребёнка. Как раз тогда в Белополье, где в то время жили Малевичи, приехали петербургские художники, чтобы писать иконы в соборе. Вместе с другом Казимир несколько дней караулил мастеров и заглядывал в окна храма, пытаясь рассмотреть «картины на тряпочках». Восхитившись их живописи, дети даже загорелись идеей бежать вместе с художниками в Петербург, но предать отца Казимир не смел.

Следуя плану родителей, он поступил в агрономическое училище. Правда, с учёбой не заладилось: мальчик стал получать «палочки» по арифметике, так как всё свободное время писал пейзажи с аистами и коровами, копировал картинки из журнала «Нива». Казимир хотел заочно поступить в Московское училище живописи, ваяния и зодчества (МУЖВЗ), но отец не отправил его прошение, спрятав бумагу в ящике стола. Сыну он сказал, что в училище нет мест.

К счастью, мать Казимира с большей симпатией относилась к его увлечению. Когда мальчику было 15, Людвига Александровна купила принадлежности для рисования. Тогда же Казимир написал свою первую картину «Лунная ночь». Работу он сразу продемонстрировал друзьям — один из них втайне от автора выставил картину на продажу. Первая работа ушла за пять рублей.

Следующий пейзаж — рощу с аистами — тоже быстро купили. Это придало подростку уверенности

Казимир уже хотел было еще раз пойти учиться живописи, но отец снова решил переехать — на этот раз в Курск. Там Северин Малевич, вопреки ожиданиям, устроился не на сахарный завод, а на железную дорогу, начальником личного состава. Платить за образование подрастающих детей становилось всё тяжелее, поэтому старшие сыновья — Казимир и Мечислав (15 лет) — вышли на работу чертёжниками в то же управление железной дороги, где работал отец. Он думал, что служба пойдет Казимиру на пользу и тот откажется от глупой мечты о художественном училище, но даже в этом далеком от искусства месте тот смог организовать кружок любителей рисования.

Порой Казимир писал картины прямо посреди рабочего дня: ставил этюдник на окно конторы и рисовал вид

Начальник сперва делал ему замечания, но в итоге пошел навстречу и разрешил художникам собираться после работы в одной из комнат управления.

Со временем кружок ширился, участники стали устраивать ежегодные художественные выставки в Курске. Малевича постепенно начинали узнавать, но он продолжал работать чертежником, выполнял свой сыновний долг и не шел против воли отца. Первый раз он решил ослушаться в 22 года. Тогда Казимир женился на темпераментной девушке Казимире Зглейц, которая не нравилась родителям. Вскоре после свадьбы у пары родился сын Толя.

На следующий год отец умер от инфаркта, младшего брата Мечислава призвали воевать в Японию, и Казимир внезапно стал главным кормильцем сразу двух семей. Причем в самый неподходящий момент — в разгар мирового экономического кризиса. Казалось, что сейчас нужно отложить все свои мечты и работать ещё усерднее, но именно когда все рассчитывали на помощь Казимира, он вдруг перестал быть примерным сыном. После смерти отца Малевич впервые почувствовал себя свободным. Несколько месяцев он тайно откладывал деньги, а потом уволился и уехал в Москву, оставив в Курске семью. Пообещал только, что вернется летом, поработает и снова уедет учиться.

«Попал как кур во щи»

В Москве Малевич за символическую сумму снял комнату в коммуне художников — деревянном общежитии для студентов МУЖВЗ и Строгановского училища. «Коммуна была настоящей голодной богемой», — говорил он. Накопления его быстро закончились: «Вся моя база через два-три месяца треснула, и я попал как кур во щи, совершенно не приспособленный к жизни большого города. Но я не унывал и работал, изучал искусство, ходил в студию». Он перебивался редкими рекламными заказами, но этого не хватало, приходилось голодать. Однажды Малевич не ел так долго, что потерял сознание от истощения и провёл несколько дней в Яузской больнице.

В училище Малевич безуспешно пытался поступить четыре раза подряд

В итоге вместо МУЖВЗ он стал посещать школу-студию Ф. И. Рерберга и Третьяковку, где изучал шедевры и новые приобретения. Как только появлялись деньги, Малевич шел в художественный магазин, в театр или на очередную выставку.

Каждое лето он, как и обещал, проводил в Курске, нанимаясь разнорабочим. В 1905 году у него родилась дочь Галя. После рождения второго ребенка жена просила Малевича взять их с собой, но ему с трудом хватало денег даже на себя. Мать была недовольна его поведением. Понимая, что Казимир планирует и дальше жить вдали от семьи, Людвига решила найти работу в городе сама и устроилась по объявлению заведующей столовой. В 1906 году она перевезла своих дочерей, невестку и внуков на собственную съемную квартиру в Москве. Однако Казимир даже тогда не торопился воссоединяться с семьей.

Через два года после переезда столовую, где работала его мать, обокрали

Малевич не мог оказать финансовой поддержки. Жена не стерпела, ушла: сначала уехала с детьми в подмосковную деревню, где работала фельдшерицей в психиатрической больнице, а потом отправилась на заработки на Украину, где в тот момент бушевала черная оспа и были нужны медсестры. Маленьких детей она оставила на даче у заведующего больницы, Михаила Рафаиловича. Во время одного из визитов к детям Малевич познакомился с его дочерью Софьей — с 1911 года они уже жили вместе.

Хоть Малевич и был безответственным отцом, но детей любил — был ласков и внимателен, дочке расчёсывал косички, рисовал с ней вместе. Но заботилась в то время о детях его сестра Виктория: пока Казимир и Софья работали, она приглядывала за Толей и Галей. Этот период был одним из самых благополучных в жизни Малевича.

В 1914 году бывшая жена окончательно забрала детей с собой на Украину. Там сын Толя вскоре умер от брюшного тифа — Казимир об этом долгое время не знал, так как бывшая жена не писала ему и не отправляла письма Гали. С дочерью он снова увиделся только спустя много лет, после чего они продолжили общаться.

Футуристический парад

Со своей второй женой, Софьей, Казимир был счастлив: она оберегала его, не требуя внимания к себе, содержала их обоих и никогда ни в чем не упрекала. Сам он тем временем увлекся кубизмом и футуризмом. Чувствуя, что ему не хватает образования и культуры, он называл себя «бескнижником» и «дикарем» и старался внимательно слушать своих более просвещенных друзей.

Его познакомили с поэтами Кручёных и Хлебниковым, и вскоре он уже делал иллюстрации для их самописных книг, формируя свой уникальный алогизм и кубофутуризм. Знаменитый супрематизм Малевича родился во время работы над декорациями к опере Кручёных «Победа над Солнцем». Художник сам придумал это название, за основу взяв латинское слово supremus («наивысший») — оно означало превосходство цвета в живописи, а заодно и превосходство нового направления над прочими.

Авангардный стиль требовал эпатажа и борьбы с мещанскими предрассудками — Малевич быстро включился в игру

Малевич стал вести себя экстравагантно, во всеуслышание громил Репина, Шишкина и Серова, а однажды устроил «футуристический парад» –прошёлся по Кузнецкому Мосту с красной деревянной ложкой в петлице, после чего заявил, что отказался от разума.

В 1915 году Малевич создал на даче «Чёрный квадрат». Идея пришла к нему, когда среди своих набросков к «Победе над Солнцем» он нашел эскиз театральной завесы — полностью чёрный квадрат (поэтому полотно «Чёрный квадрат» Казимир датирует 1913 годом, а не фактическим 1915-м).

Так одним ходом он после долгих лет поисков своего стиля вдруг перешагнул формализм и попал в беспредметность. Известный черный квадрат на белом фоне стал центральной частью триптиха, справа и слева от него Малевич расположил чёрный круг и чёрный крест. Это два возможных состояния квадрата, если бы он имел объем: если квадратную коробку разложить, получится крест, а если её закрутить, выйдет круг.

Хотя «Чёрный квадрат» принес Малевичу славу, денег больше не становилось. Его обсуждали и знали, с ним спорили и даже боролись, но коллекционеры не спешили приобретать его полотна.

«Всюду наверху и внутри дома»

В 1919 году Малевич бедствовал: денег нет, дров нет, в Москве жить негде, а на даче холодно. Жена Софья в положении и не может работать. Тогда архитектор и книжный график Лазарь Лисицкий предложил Казимиру переехать в Витебск и устроиться преподавателем в Народное художественное училище, которое недавно открыл Марк Шагал.

В Витебске Малевич основал сообщество УНОВИС — «установители нового искусства», в честь которого даже назвал новорожденную дочь Уной. Лекции Малевича пользовались успехом, студенты стали массово переходить от Шагала к новому мастеру. Вскоре у Казимира было уже 600 учеников. Наметившееся противостояние прервал сначала отъезд Шагала во Францию, а потом закрытие училища.

Лишившись преподавательской должности, Малевич переехал в Петроград, где нашел новое увлечение — скульптуру

Он стал создавать «архитектоны» — модели из гипсовых брусков в форме кубов и параллелепипедов, которые сливались друг с другом под прямыми углами, а также «планиды» — чертежи жилых домов для выдуманных «землянитов», которые могли жить «всюду наверху и внутри дома». Его планировки спустя десятилетия вдохновляли архитекторов на смелые эксперименты с асимметрией.

В 1923 году в Петрограде открылся Государственный институт художественной культуры (ГИНХУК), а на его базе — исследовательский институт русского авангарда. Малевича назначили директором ГИНХУКа. Но на новом месте повторилась витебская история: у Казмира вновь произошел разлад с коллегами, которые «никак не могли поделить корону». В итоге его главный конкурент Татлин, как и Шагал, ушел первым, а в 1926 году институт и вовсе закрыли.

Лекции на допросах

В 1925 году любимая жена Софья умерла от скоротечного туберкулёза. Хотя Малевич тосковал, уже к концу 1925 года он съехался с 25-летней Натальей Манченко, с которой познакомился на даче. Она была далека от искусства, замкнута и тиха, простого крестьянского происхождения — друзья и мать не понимали выбора художника. Тем не менее в письмах к последней жене Малевич показал себя заботливым и любящим мужем, который «передал себя под её охрану». Пятилетнюю Уну тогда забрала к себе бабушка — мать покойной Софьи.

В 1927 году Малевич впервые выехал за границу: у него прошли выставки в Польше и Германии. Но когда он был в Берлине, из Ленинграда пришло письмо с приказом немедленно вернуться на родину. До этого момента Малевич считался вполне советским художником, но строй постепенно возвращался к классическому искусству, никто не знал, чего ожидать. На всякий случай он оставил знакомому в Берлине сверток, который попросил сохранить и вскрыть, только если он не выйдет на связь в течение следующих 25 лет.

Но всё же Казимир старался не паниковать — он отправил открытку семье с пристани, перед тем, как взойти на паром, со словами: «Погода прекрасная, жарко, с нетерпением рвусь в море и увижу вас в понедельник 13 июня ровно в 8 часов».

В назначенный час сотрудники спецслужб ждали его на вокзале

По легенде, на первый вопрос следователя Малевич отвечал 36 часов, а на второй — 32 часа, прочитав ему целую лекцию. Тогда художнику удалось избежать заключения, но в 1930 году он попал в «Кресты» уже на два месяца. Малевичу пытались вменить шпионаж по 58-й статье, но тот уверенно отрицал любые связи с буржуазным искусством, ругал Польшу и Германию, куда еще недавно хотел переехать, и убеждал НКВД в том, что его работы экономически выгодны. В конце концов его отпустили.

О времени, проведенном в тюрьме, Малевич никогда не рассказывал, но вышел на свободу он человеком без веры в будущее. С тех пор в его творчестве стали появляться мотивы заключения. Тогда же вернулись на картины крестьяне (но уже со странными пустыми лицами), а потом и интерес к реализму — после 50 лет Малевич начал ходить в Эрмитаж смотреть на Репина и Шишкина, которых когда-то ругал. В эти же годы он сблизился с Хармсом, который был рядом с ним до конца.

Смерть в супрематическом стиле

В сентябре 1933 года Малевич заболел. По ночам его мучала рвота, постоянные боли в мочевом пузыре. Болезнь прогрессировала быстро — в ноябре ему уже сделали «выкачивание мочи из кармана, который образовался из-за воспаления предстательной». У него диагностировали рак (самому художнику об этом не сказали и он думал, что врачи назначают ему неправильное лечение), всю зиму Малевич лечился то дома, то в больнице. С этого момента начались его скитания по лечебницам, которые продлились до самой смерти 15 мая 1935 года.

Похоронная процессия медленно прошла по Невскому проспекту к Московскому вокзалу. Гроб стоял на грузовой машине, которую расписали в супрематическом стиле в красный, чёрный и зелёный цвета. К бамперу спереди прикрепили картину «Чёрный квадрат». На вокзале гроб поместили в товарный вагон, чтобы везти в Москву (по воле Малевича). На вагоне был также нарисован чёрный квадрат.

Мать Малевича Людвига ослепла спустя два года после смерти Казимира. На 85-м году жизни, во время блокады, она умерла от голода и воспаления лёгких. Его жена Наталья передала картины мужа Русскому музею. Она умерла в 1990 году, успев увидеть выставку Малевича в России и его признание. В свертке, который Малевич оставил в Берлине, оказались полотна, которые художник не демонстрировал при жизни. После его смерти эти работы выставили в Городском музее Амстердама.