Дочь «врага народа» и академик РАН: как жила и работала математик Ольга Ладыженская

Ольга Александровна Ладыженская — математик с мировым именем, одна из тех, чье упорство и выдающийся ум смогли опровергнуть стереотип «математика — не женское дело». Ей удалось охватить колоссальный круг задач в области математической физики, добиться высокой оценки за рубежом и сохранять настойчивость в достижении своих целей на протяжении всей жизни.

Клеймо дочери «врага народа»

Родилась она 7 марта 1922 года в Кологриве, маленьком городке в Костромской губернии. Кологрив до сих пор остается городком вне времени: почти все здания — деревянные, малоэтажная застройка, со всех сторон густые заповедные леса. Железнодорожного сообщения с Кологривом как не было, так и нет. При всей своей отдаленности и провинциальности этот городок в начале прошлого века поражал обилием учебных заведений и высокообразованных людей. Отчасти это объяснялось тем, что Кологрив был местом ссылки политических заключенных.

Александр Иванович Ладыженский — отец Ольги, бывший офицер царской армии и архитектор по образованию — преподавал в кологривской школе математику. Ольга была младшей из трех дочерей в семье. Вообще-то, когда ее мать Анна Михайловна была беременна третьим ребенком, Александр Иванович ждал мальчика и отчаянно спорил со свекром, выбирая сильное мужское имя. Все эти споры оказались напрасны. Третья дочь Ольга своей силой и одаренностью превзошла многих мужчин.

Девочки в семье Ладыженских с детства занимались математикой. Когда отец проходил со старшими геометрию, восьмилетняя Ольга пристраивалась рядом — послушать «за компанию». Спустя какое-то время она уже стала первой предлагать решения задач, опережая сестер Марию и Татьяну. Сам отец тоже учился, был заочником в Кировском пединституте. Его самостоятельные занятия математическим анализом на дому чрезвычайно заинтересовали Ольгу. Она задавала отцу вопросы, а он никогда не игнорировал их и с интересом отвечал, при этом часто с улыбкой комментировал знакомым, что после проверки у «собственного домашнего профессора» никакие экзаменаторы ему уже не страшны.

Впоследствии все три дочери Александра Ивановича стали преподавателями математики. Сам он, к сожалению, так и не увидел их взрослыми. В 1937 году ему пришлось разделить трагическую судьбу многих незаурядных соотечественников. Александр Иванович Ладыженский был арестован органами НКВД как бывший царский офицер и расстрелян, его брат Николай Иванович — главный инженер завода «Ижсталь» — тоже был репрессирован по сфабрикованному абсурдному обвинению и погиб в лагере. Их трагическую судьбу описал Александр Солженицын в романе «Архипелаг ГУЛАГ», сама же Ольга Ладыженская была упомянута в списке «свидетелей Архипелага» среди 257 имён тех, «чьи рассказы, письма, мемуары и поправки использованы при создании этой книги».

Чтобы как-то сводить концы с концами и помогать семье после гибели отца, Ольга еще школьницей старших классов начала давать уроки математики. Однако над девочкой тоже висела угроза репрессий. Классного руководителя Ольги вызывали в НКВД и просили подписать донос о том, что вместо уроков математики Ладыженская настраивает учеников против советской власти. Под доносом уже стояли подписи директора школы и еще одного из педагогов, но классный руководитель отказалась добавлять туда свою. Дело на Ольгу Ладыженскую заводить не стали, но тем не менее клеймо дочери «врага народа» не позволило круглой отличнице стать студенткой Ленинградского университета (ЛГУ), а также Герценовского института. Принять талантливую девушку решился лишь Педагогический институт имени Покровского.

«У меня они мел отобрать не сумели»

До начала Великой Отечественной войны Ольга Ладыженская успела окончить два курса в Ленинграде, после чего снова оказалась в родном Кологриве. Перед началом блокады она подорвала здоровье на строительстве оборонных укреплений, ей требовалась операция. Девушку успели эвакуировать из Ленинграда до того, как кольцо блокады замкнулось. Добрые люди буквально втолкнули ее в последний вагон уходящего поезда. Не самое счастливое на первый взгляд стечение обстоятельств, скорее всего, спасло ее от смерти.

В Кологриве Ольга вернулась к преподаванию математики в школе. Той самой, где раньше преподавал ее расстрелянный отец. Дополнительно она безвозмездно занималась на дому с детьми, которые хотели изучать предмет глубже школьной программы. По некоторым сведениям, в благодарность за такие занятия мать одного из учеников добилась того, что талантливую девушку вызвали в Московский государственный университет. В 1943 году Ольга Ладыженская стала студенткой мехмата МГУ, где присоединилась к семинару легендарного математика Израиля Гельфанда.

Один из коллег Ладыженской, Павел Зорикович Мкртычян, говорил, что ей не раз приходилось постоять за себя в профессии. Рассказывая о суровых нравах, царивших на семинарах легендарного математика Израиля Гельфанда, Ольга Александровна вспоминала, что там в порядке вещей было выхватывать мел из рук докладчика и начинать доказывать, что всё изложенное им тривиально или вовсе неверно. «Но у меня они мел отобрать не сумели», — добавляла она.

Гораздо резче выразился знавший Ладыженскую азербайджанский математик Варга Калантаров: «Добрая, добрая, но как дело доходит до математики, сразу по морде дает».

МГУ Ольга Александровна окончила в 1947 году. Диплом открыл ей двери в Ленинградский университет, о котором она мечтала со школы. Ладыженская окончила аспирантуру в ЛГУ под руководством Сергея Соболева, защитила в 1949 году кандидатскую диссертацию и перешла на работу на физический факультет ЛГУ, где преподавала до конца жизни.

Служение науке как форма существования

Дальше карьера Ладыженской развивалась по нарастающей. В 1955 году ее назначили профессором кафедры высшей математики и математической физики физического факультета ЛГУ, где она читала спецкурс «Теория краевых задач», вела семинар «Нелинейные краевые задачи». Студенты отмечали необыкновенные лекторские способности и чрезвычайную требовательность Ольги Александровны как научного руководителя. Заслужить хотя бы тройку у Ладыженской дорогого стоило.

Параллельно с работой в университете с 1954 года Ольга Александровна Ладыженская работала в Ленинградском отделении Математического института им. В. А. Стеклова АН СССР (ЛОМИ). В 1962 году возглавила лабораторию математической физики.

Научные достижения Ладыженской были обусловлены не только талантом, но и феноменальной самоотдачей и работоспособностью. По воспоминаниям Мкртычяна, служение науке было для нее формой существования, занимавшей все двадцать четыре часа в сутки. В 1950–60-е годы, на которые пришелся пик продуктивной научной деятельности Ладыженской, она сознательно не приобретала телевизор, чтобы не тратить на него свое время. Как-то она обмолвилась, что над задачами ей хорошо думается на прогулках, но лучше всего — во сне.

При этом спала она до удивительного мало. Ученики и коллеги могли звонить ей в любое время и без всяких извинений за поздний звонок. Обсуждать математические проблемы она была готова где угодно — хоть в аудитории, хоть по дороге домой в троллейбусе. Ей не требовались записи; словно шахматный гроссмейстер, она держала в голове несколько партий одновременно.

Дружба с Ахматовой

Доверительные отношения сложились у Ладыженской с Анной Ахматовой — между ними была разница в возрасте почти в 30 лет, но это совершенно не мешало их дружбе. Поэт и мемуарист Анатолий Найман рассказывал, что Ольга Александровна занимала особое место среди «катавших» Ахматову ленинградцев: знаменитая поэтесса любила выбираться на загородные автомобильные прогулки.

Профессиональная привычка уделять внимание даже самым незначительным деталям сказывалась на том, как Ладыженская воспринимала окружающий мир. Из своих поездок она привозила фотографически точные и подробные воспоминания, не раз поражавшие очевидцев.

Однажды Ладыженская смогла удивить и даже вдохновить Ахматову рассказом о поездке в Выборг. Сама Ахматова посетила Выборг второпях, совершенно спонтанно, отметив для себя, что это был «средней силы населенный пункт». Когда через несколько дней у нее в гостях Ладыженская стала рассказывать, как прекрасен этот город и как ее поразил гранитный монолит, ступенями уходящий в воду, Ахматова с обидой призналась, что ничего подобного там даже не заметила. Через день появились строки с посвящением Ладыженской:

Огромная подводная ступень,

Ведущая в Нептуновы владенья, —

Там стынет Скандинавия, как тень,

Вся — в ослепительном одном виденье.

Своим гостям Ахматова представляла Ольгу Александровку как Софью Ковалевскую наших дней. Ахматова всецело доверяла Ладыженской — та двадцать лет хранила магнитофонную запись ахматовской поэмы «Реквием», которая была сделана после сожжения рукописи в годы репрессий. Возможно, именно из-за такой степени доверия Ольга Александровна потом наотрез отказывалась писать мемуары о своей подруге и считала, что их личные беседы не должны становиться достоянием посторонних.

Широкое признание

В 1981 году Ладыженская стала членом-корреспондентом Академии наук СССР по Отделению математики, а в конце 1990 года — академиком Академии наук СССР. С 1990 года по 1998 год она занимала пост президента Санкт-Петербургского математического общества, а также была почетным членом данного общества.

Среди работ Ладыженской особое значение имеют исследования уравнений Навье — Стокса по описанию движения жидкости с учетом вязкости, а также работы, связанные с решением двух из 23 кардинальных проблем математики, сформулированных на Международном конгрессе математиков в Париже в 1900 году Давидом Гильбертом. Благодаря Ольге Ладыженской 19-я и 20-я проблемы из этого списка, оказавшего серьезное влияние на науку в XX веке, теперь имеют решение.

К Ладыженской пришло международное признание, которому не смогли помешать ни пресловутый «железный занавес» в советские годы, ни хаос и утечка специалистов за рубеж в девяностые.

Профессор Ромэн Сакс вспоминал, как в поздние годы жизни Ольга Александровна попросила его помочь ей отобрать статьи перед научной командировкой в США. В преклонном возрасте она стала терять зрение, и читать самой ей было затруднительно. Работ оказалось очень много, и пришлось разбирать их несколько дней до самой поздней ночи. Сакс просматривал зарубежные статьи, на ходу переводил и тут же зачитывал их Ольге Александровне на русском, а она решала, интересна ей работа или нет. Казалось, она не уставала — приносила всё новые и новые кипы бумаг. В последний вечер перед отъездом (или даже утром — было около трех после полуночи) Сакс взмолился о пощаде. Ладыженская отчеканила ему: «Слабак!» — и, расстроенная, ушла к себе.

Выбор человека, посвятившего себя науке

В 90-е и в начале 2000-х Ольга Александровна часто грустила. Отечественная наука переживала не лучшие времена. Российская академия наук держалась на старой гвардии, большинству видных ученых было глубоко за семьдесят. Молодежь в общей массе отказывалась идти в науку либо уезжала за рубеж ради финансовой выгоды. Мизерные стипендии студентов, ветшающие библиотечные фонды, кадровые проблемы… Ольгу Александровну расстраивал разрыв между крупными российскими городами и провинцией, между условиями, в которых трудятся российские ученые и их западные коллеги.

Как могла, Ладыженская всю жизнь пыталась помогать другим: регулярно направляла материальную помощь своему школьному учителю в Кологриве; организовала сбор средств для лечения в Германии своего ученика Валерия Ривкинда; организовала ускоренную защиту кандидатской диссертации для другого ученика, Льва Капитанского, когда тот получил повестку о призыве в армию (кандидата наук не должны были отправлять на войну в Афганистан). Она всегда считала своим долгом помогать умным студентам с «плохой анкетой».

В последние годы жизни поселила у себя дома дочь знакомых из провинции. Умненькая студентка из семьи простых учителей не могла толком рассчитывать на помощь родителей или свою крошечную стипендию. Ладыженская предложила ей переехать к ней из общежития в качестве помощницы. Поддерживая девушку материально, она помнила, как когда-то помогли ей самой — дочери расстрелянного школьного учителя из маленького города Кологрива.

У Ольги Александровны не было своей семьи и детей. Это был осознанный выбор человека, посвятившего себя науке. При этом она обожала детей и внуков своих старших сестер, относилась к ученикам и коллегам как к своим близким людям.

12 января 2004 года Ольги Александровны Ладыженской не стало. Смерть была скоропостижной: перед перелётом в США она легла спать и не проснулась. Ее отпевали в храме Комарово и похоронили недалеко от могилы Анны Ахматовой.