За «феноменом Никитиных» несколько десятилетий наблюдала вся страна. Они воспитывали своих семерых детей довольно противоречивыми методами, без оглядки на общественное осуждение. Они стали примером для тысяч родителей и на двоих написали полтора десятка книг о детском здоровье и воспитании.
Последователь Макаренко и учительница русского
Борис Никитин и Лена Литвинова познакомились 10 декабря 1957 года на педагогической конференции в Москве. Борис, военный инженер-майор в отставке, преподавал в училище, Лена — учитель русского языка и литературы, меньше года назад вернулась с Алтая, куда поехала работать по собственной воле после окончания МПГУ.
Там, в деревенской школе, она пыталась внедрять собственные педагогические методики, недовольная существующей системой. Борис и еще 22 энтузиаста, поклонники и последователи Антона Макаренко, третий год пытались реализовать идею создания «трудовых школ». Никитину был 41 год, Литвиновой — 27. Оба они не хотели ехать на эту конференцию.
Умный и харизматичный, мысливший широко и независимо, Борис Никитин произвел на молодую учительницу из подмосковного Болшево огромное впечатление. Он познакомил ее со своими друзьями, поклонниками Макаренко, заразил новыми идеями воспитания. Под устройство первой «трудовой школы», где ученики, наравне с обычными предметами, должны были изучать и производственные профессии, власти уже собирались было выделить им помещение. Но в апреле 1958-го ветер сменился, и в газете «Правда» вышла статья «Прожектёры», после которой деятельность 23 энтузиастов, включая Бориса, стала фактически незаконной. Его, не в первый уже раз, уволили с работы за «несогласие с методиками воспитания молодежи».
«Пока он весь не станет прохладненький»
1 июня 1959 года у Бориса Павловича и Лены Алексеевны (именно Лены, не Елены: так назвал ее отец, убежденный коммунист, в честь восстания рабочих на золотых приисках на реке Лене в 1912 году) родился сын Алеша. Месяцем раньше они поженились. Для Бориса это был второй брак — от первого у него осталось трое детей, с которыми ему не разрешала видеться бывшая жена.
Молодые поселились в Болшево, в доме Лены, вместе с ее матерью Диной — тоже учительницей и депутатом местного райсовета. На втором месяце жизни на голове и лице у маленького Алеши начали появляться прозрачные прыщики непонятной природы, он их расчесывал, отчего кожа покрывалась сплошной коркой. Никакие меры, предписанные врачами, не работали — ни лекарства, ни мази, ни кварц, ни присыпки. В какой-то момент родители заметили, что прыщики проходят, если оставить Алешу в прохладном месте на полчаса или час, — зуд постепенно спадает.
Постепенно ребёнка приучили постоянно находиться в помещении с температурой не выше 15 градусов
Инженер по образованию и исследователь по природе, с первых дней после рождения сына Борис Никитин начал вести дневник наблюдений, куда записывал все, что связано со здоровьем и воспитанием Алеши. «Мы раздевали Алешу и голенького выносили в тамбур или даже на воздух зимой, — с отстраненностью ученого, проводящего научный эксперимент, писал Борис Никитин. — Сначала, конечно, побаивались и выносили на 10–15 секунд, а потом на минуту и больше, пока он весь не станет прохладненький. И так в любую погоду. К концу зимы мы уже так осмелели, что на двух-трехградусный мороз выходили, надев Алеше только распашонку и посадив его в мешок — мама нашила Алеше мешков с резинкой вместо пеленок, они очень удобны».
Семья-лаборатория
В 1960 году у Никитиных родился второй сын, Антон. В 1962-м — дочь Ольга. Все они с детства привыкали ходить в доме в одних трусах или вообще без одежды, спать их выносили на террасу, где была такая же температура, как и на улице. Питались дети просто (продолжая работать учителями, Борис и Лена зарабатывали немного) и ели только тогда, когда хотели.
Родители ничего им не запрещали, разрешали трогать и пробовать на вкус все, что те находили вокруг. Борис, который в юности всерьез занимался акробатикой и спортивной гимнастикой, построил для детей деревянный гимнастический комплекс: маленький турник, кольца, шведская стенка, по диагонали, от одного угла комнаты до другого, укрепил широкую доску, по которой можно было ходить, добираясь до самого потолка.
В 1963 году Борис Никитин написал книгу «Правы ли мы?», в которой подробно описал все принципы воспитания и сохранения здоровья своих детей. В ней он впервые озвучил идею «раннего развития», разработкой которой он будет заниматься всю жизнь. В 1965 году о семье, в которой «дети бегают босиком по снегу», написали несколько больших советских газет с миллионными тиражами. О Никитиных узнали и заговорили. Тогда же вышел короткий, на пятнадцать минут, фильм, названный, как и книга, «Правы ли мы?».
Примеры с одним неизвестным
Простой деревенский дом, два мальчика в самодельных, пошитых из старой занавески трусах, маленькая девочка в детском стульчике, по стенам развешаны географические карты, математические таблицы и грифельные доски, много книг, по полу разбросаны кубики, столярные инструменты, какие-то детали, в комнате кольца, турник, доска. Черно-белые съемки, закадровый женский голос говорит: «Нашему старшему сыну, Алеше до школы еще три года. В последнее время он больше увлекается алгеброй, чем арифметикой: ему интереснее решать примеры с одним неизвестным».
Четырехлетний Алеша стоит у доски и выводит на ней уравнение, старательно вырисовывая Х. Оля, которая едва научилась ходить, цепляется за маленький турничок, переворачивается вниз головой, висит и хохочет. Соскучившись у доски и географической карты, Алеша и его младший брат Антон идут в другую комнату, где на небольшой высоте установлен столярный верстак. Старший берет пилу, вонзает ее в кусок твердого пенопласта, пилит, схватившись за рукоятку двумя руками. «Мама, — кричит он на кухню, где сидит, погруженная в тетради и книги, Лена Алексеевна, — ножовка затупилась!»
Смена кадра. Папа (мы видим только его ноги в черных ботинках) выходит за дверь, идет, похрустывая снегом, к калитке. За ним, босые, в тех же самых трусах, выбегают дети: «Мы проводим!» Мама, завернув маленькую Олю в одеяло, выносит ее спать на террасу, потом садится к швейной машинке: «Скоро наша семья станет еще больше. К рождению маленького надо все приготовить», — говорит закадровый голос.
Мальчики вертятся на кольцах и лазят по шведской стенке, поставленной горизонтально, примерно в метре от земли. Каждую секунду любой из них может упасть. Но не падает. Мама даже не смотрит в их сторону. «Конечно, дети могут упасть, — спокойно говорит закадровый голос. — Но мы этого не боимся. Свобода действий вырабатывает, кроме силы и ловкости, осторожность. У наших детей ни разу не было серьезных ушибов».
После выхода фильма и еще нескольких статей семья Никитиных стала знаменитой на всю страну. Для многих они стали примером для подражания. Каждый день в Болшево приезжали журналисты.
Время больших открытий и полётов в космос требовало новых людей — таких, которые могут не замерзать зимой и решать уравнения с одним неизвестным в 4 года
К 1970 году у Никитиных родились еще трое детей: Юля, Иван и Люба. На каждого у Бориса был заведен дневник, все вместе они стали предметом для экспериментов и исследований — казалось, что в подмосковном Болшево решили вывести человека будущего.
«Сейчас нужен не только знающий человек, — писал Борис Никитин, — но и творчески осмысливающий свое дело, свое место в жизни, а для этого нужны высокоразвитые творческие способности и умение применять их на практике, в труде, на любом месте, в любой жизненной ситуации.
Мы старались идти навстречу любым намерениям детей что-то делать, проявить себя в каком бы то ни было творчестве. Для этого вешали на стену карту полушарий, таблицы сотен и тысяч, буквы печатные и прописные, измерительные приборы и, конечно, множество книг. Эти первые впечатления могут непроизвольно возбудить интерес к какой-то области знаний и даже развить определенные способности ребенка. Мы старались не делать за малыша то, что он сам может сделать, не думать и не решать за него, если он сам может додуматься и решить».
Принципы воспитания по Никитиным
- Главное — здоровье и физическое развитие: закаливание и гимнастика с младенчества, никакой стерильности, легкая одежда, простое питание без перекармливания, спортивные снаряды, которые становятся для ребенка средой обитания наравне с мебелью и другими домашними вещами.
- Эмоциональное развитие: грудное вскармливание с первых минут жизни, частый телесный контакт с мамой и папой, совместный сон, возможность познавать мир без лишних запретов, общие с родителями занятия. Родительское неравнодушие к тому, что и как получается у детей, участие в их играх и соревнованиях.
- Свобода творчества детей в занятиях. Никаких специальных тренировок, зарядок, уроков. Они занимаются сколько хотят, сочетая спортивные занятия со всеми другими видами деятельности.
- Интеллектуальное развитие: богатая развивающая среда, счет, буквы, чтение, географические карты, головоломки и, наконец, специальные игры, которые разработали родители.
Почти через тридцать лет в книге «Исповедь» Лена Алексеевна признает, что их система воспитания все-таки была неидеальной: «Когда нашему первенцу было года полтора, мы обучали его самостоятельности таким образом: если он попадал в трудное положение (упал или не мог что-то достать), мы не обращали на это внимания, не помогали ему, несмотря на все его слезы и вопли. Пусть сам учится выбираться из трудностей. И добивались успеха: малыш сам выбирался из затруднения. Но, сами того не подозревая, мы учили малыша… не считаться с остальными. И не только этому.
Когда подрос второй сын, мы с ним поступали так же. И вот однажды младший плачет от ушиба и испуга, а его трехлетний брат даже не смотрит в его сторону — точь-в-точь как мы, взрослые. Тут было просто равнодушие, безразличие к слезам брата. Это неприятно поразило меня. Тогда-то я и взглянула на себя, на нашу воспитательную меру со стороны и поняла, почему она подчас раздражает окружающих».
Тем не менее многие наработки и изобретения Никитиных стали очень популярны — например, домашние гимнастические комплексы и развивающие игры: «Сложи узор», «Уникуб», «Кубики для всех». Многие молодые мамы, которые читали книги Никитиных, избавлялись от излишней тревожности. В 70-х годах к Никитиным в дом приходили до 800 человек каждый день — спросить совета или своими глазами увидеть чудесных детей-вундеркиндов, обещавших стать настоящими сверхлюдьми.
«Мама работает»
Но никто из семерых детей Никитиных не стал сверхчеловеком. В школе они перескакивали через классы и все равно скучали на уроках. Из-за того, что им приходилось учиться с детьми старше себя, возникали проблемы с социализацией. Дети поскорее старались вернуться домой, где они оказывались среди равных и снова становились самыми умными, самыми сильными и самыми нужными. Родители разрешали им пропускать занятия, если в школу идти не хотелось.
«И все же, вздыхая, свидетельствую, — вспоминала повзрослевшая дочь Никитиных Анна. — Чрезмерная уважительность к детским мнениям, да еще помноженная на публичность, дала не самый лучший результат. Как мне представляется сейчас, „сотрудничество“ со взрослыми превысило меру, когда оно было нам по-настоящему полезно, и перегрело нашу амбициозность».
В 70-х и 80-х годах Борис и Лена Никитины сформировали новую педагогическую систему, у которой появились и критики, и последователи. Их приглашали читать лекции в разные города СССР, их выступления часто заканчивались овациями. Лена Никитина вела рубрику «Домашний педсовет» в газете «Комсомольская правда», тираж которой превышал десять миллионов экземпляров, и передачу «Для вас, родители» на центральном телевидении. В 1982 году Лена Алексеевна опубликовала свою первую книгу «Отчий дом».
«"Отчий дом» я не люблю, — говорила Анна Никитина в интервью для книги немецкой журналистки Марианны Бутеншён „Дети Никитиных выросли“. — Это памятник периоду, когда мамы у нас просто не было. Была известный педагог, „та самая Никитина“. Были непрекращающиеся заседания каких-то советов и ассоциаций, работа для „Комсомолки“ и на телевидении, череда выступлений и поездок по всему Союзу. А если она и оставалась дома, то часто мы слышали одно: „Мама работает“.
Хозяйство — на старших сестрах, а она сидит где-нибудь на втором этаже за прикрытой дверью, за стареньким столом, приспособленным под письменный
Потом мама читает всему семейству то, что у нее получилось. Семейство всерьез обсуждает, делает замечания и советует что-нибудь подправить. Нам — от 8 (младшей Любаше) до 20 (Алексею). Мне, «главному критику», — едва ли 14. Так сказать, «педагогика сотрудничества» в действии. Мама выслушивает, поправляет. По ходу обсуждает с нами разные воспитательные проблемы и включает потом наши суждения в книжки. Мы, дети, знаем, что вместе с мамой делаем нечто очень важное, причем для всего человечества. В какой-то момент в «семье-лаборатории» роль авторитетной и представительной главы почти целиком поглотила нашу маму».
В 1992 году Лена Алексеевна записала: «Как-то после очередного выступления в большой аудитории у меня спросили: „Столько было встреч; вы, наверное, устали?“ А мне стало смешно: от этого да устать? От эйфории взаимной симпатии и уважения, атмосферы значительности происходящего? Да это все только бодрит! А возвращаюсь домой — обступают совсем другие дела и люди, среди которых ты обыкновенный человек, и я быстро выдыхаюсь, сникаю, даже болею… Раньше мы жили и об этом рассказывали и писали, а теперь рассказываем и пишем, не успевая жить».
Папа — инопланетянин
Пятеро из семерых детей Никитиных ушли из школы после восьмого класса. Алексей в 14 лет поступил в педагогическое училище, потом на физфак МПГИ, несколько лет работал учителем физики в школе, но быстро соскучился и перешел на работу в Физический институт Академии наук.
Антон с красным дипломом окончил химический техникум, поступил на химфак МГУ, потом в аспирантуру. Ольга окончила юрфак МГУ, Иван — высшие операторские курсы, Анна стала журналисткой, младшая Любовь — библиотекарем и «профессиональной мамой». У всех появились семьи, ни в одной из них не было разводов. У Алексея, Антона, Ольги и Юли родились по двое детей, у Анны — четверо, у Ивана — пятеро, у младшей, Любы, — десять.
Да, никто из них не стал мировой знаменитостью. Впрочем, ожидали от них этого не родители, а люди, наблюдавшие за чудесным экспериментом в Болшево. Сам Борис Павлович говорил об этих ожиданиях так: «Я совершенно не могу понять людей, которые мечтают, что из одного ребенка выйдет Бетховен, из другого — Ньютон, из третьего — Менделеев. Люди, которые так думают, вообще ничего не понимают в воспитании. Мы не ставили себе целью научить детей всему как можно раньше, мы старались создать условия для развития их способностей по их возможностям и желаниям».
Борис Никитин умер в январе 1999 года в возрасте 83 лет от разрыва аорты. За две недели до этого он продолжал рубить дрова во дворе в одной рубашке и выжимал гирю.
Впервые за всю жизнь его отвезли в больницу; врач, проводивший операцию, сказал, что у него «организм сорокалетнего мужчины»
«Папа наш, Борис Павлович, был как инопланетянин, — вспоминала Анна Никитина после смерти отца. — На него земные законы, правила и соблазны как будто не распространялись. Для него не имели значения ни жестокие гонения, ни оглушительная слава. Его не волновали ни бедность, ни достаток, и даже необходимость спать и есть не должны были мешать куда более важным вещам.
То, что ему давалось органично, легко и оставляло после себя только свет и благодарность, Лена Алексеевна, абсолютно земная женщина, добывала как шахтер, как крестьянин, — через круглосуточную мучительную, противоречивую внутреннюю работу. Точно по ее любимому Чехову: «Беспрерывный дневной и ночной труд, вечное чтение, штудировка, воля». Если бы она продолжила свою творческую и общественную деятельность, то, вне всяких сомнений, написала бы еще много и добилась бы еще большего признания. Но к началу XXI века мама взбунтовалась против роли великого педагога. Она стала решительно отказываться от лекций, встреч и предложений написать еще пару-тройку новых книг.
Зимой 2008 года журналист Егор Болтаев взял у Лены Алексеевны несколько интервью, после чего вышла ее статья «Я учусь быть бабушкой» — это ее душа сплошным потоком. Счастье, что Лена Алексеевна прошла путь от «творческой личности», от звезды передовой педагогики, от успешного научного и общественного деятеля, от автора популярных брошюр и ведущего телепередач обратно к Маме и Бабушке».
Лена Алексеевна Никитина пережила мужа на пятнадцать лет и умерла дома, в окружении детей и внуков, в мае 2014 года. Ей было 84 года.
При подготовке материала использованы сайт семьи Никитиных и книги издательства «Самокат» «Мы, наши дети и внуки». Фото на обложке: РИА Новости / Дмитрий Чернов
