«Мальчики интереснее, а девочки умнее…»
На днях в школе слушала, как мамы решали, кто лучше: девочки или мальчики. Лучших, конечно, не нашли, но постановили: девки умнее, зато с парнями интереснее…
Дочка
Сначала она не желала слезать с рук. Ручная граната. Мамина. Готовить, убирать вещи по местам, даже мыть пол я научилась с ней на руках. Иногда она сидела на спине, иногда на бедре, иногда торчала под мышкой, причём ей было без разницы — головой или ногами вперёд, лишь бы на руках.
Ещё она ела. Почти всё время и преимущественно меня. Даже через полтора года, когда она уже наворачивала котлеты, борщ, каши и пюре, я приходила с работы, Александра валила меня на пол, рвала рубашку, как мужик в весеннем азарте, и ела, ела, ела. А потом вся мокрая падала мне на руки и спала. С ней я определённо стала сильнее.
Она была чертовски умная. Она любила читать. Ей не было года, когда она сидела над книжкой, громко её «читая», минут тридцать. Как-то утром у магазина, ожидая открытия, она дала первый концерт. Сбацав песню и танец из произвольной программы, мамзель сурово поглядела на совершенно чужих мужчин, курящих рядом, и укоризненно сказала: «Дядя, хлоп-хлоп?», после чего выразительно пару раз хлопнула в ладошки. Мужики спохватились и старательно зааплодировали. Годовалая артистка снисходительно поклонилась.
В два она, доведя няню до умопомрачения своим нежеланием лечь спать, на повышенный нянин тон подняла бровки и железным голосом сказала: «Не смейте на меня кричать. Никогда!», рухнула на подушку и уснула.
К трём она знала всё. Ложась вечером спать, она поправляла одеялко и говорила: «Штрауса, мам, а потом Моцарта и „Битлз“, плиз»
Она непринуждённо выговаривала адские для трёхлеток слова и с ухмылкой, между делом, могла, идя мимо какой-нибудь измученной логопедами мамаши, сказануть: «Карл, знаете ли, у Клары украл кораллы… А?». Мамаши, кажется, её ненавидели, а при мне едва скрывали зависть. Но был у неё ответ и на это. Однажды, когда в садике ей опять досталась главная роль, а это возмутило одну из мамочек («А почему длинные стихи дают только этой девочке?!»), Александра, прищурив глазки, немедленно решила уточнить: «Говоришь, дезоксирибонуклеиновая кислота, мам?».
Она запоминала стихи, три раза повторив их, знала, где и что лежит, кто положил и зачем, куда ушла воспитательница, где колготки Пети-Васи-Кати и телефон нянечки. В школе она уже через месяц была звезда… В этом среднеобразовательном аду она быстро разобралась, что важно, что ждёт неделю-вторую, а что можно не делать вообще. Определившись, что бог не дал ей таланта к рисованию, она навострилась срисовывать, приложив листок к монитору. А потом освоила бартер: «Я Катьке матику даю списать, а она мне вазы рисует, или что там задают по ИЗО, лохань…», и сделалась хорошисткой по рисованию.
Она попробовала что-то вроде спорта, танцев, но в итоге предпочла детективы и многочасовые прогулки с подружками. К пятому классу она научилась варить, ум отъешь какие супы, печь блины и оладьи, ваять в духовке сосиски в тесте и строгать любые салаты. Я разучилась готовить совсем.
Она щепетильна к предметам красоты, и наша ванная каждое утро в абсолютной оккупации: бусы, серёжки, заколки, помады, лаки, гели, шампуни, подвески, ленты, расчёски, тушь, духи — вся дребедень под контролем и в постоянном использовании, и упаси бог что-то положить не туда. Зато она с ненавистью смотрит на горы немытой посуды, может по три дня изо всех сил не замечать неметеных полов и тырит мои водолазки, когда её блузки заканчиваются.
Это далеко не всё, но это моя девочка.
Сын
Мальчик не желал сидеть на руках, он желал исключительно ползать. Ползать по жирной и смачной грязи на площадке, под качелями, по грядкам на даче, поперёк любой тропинки и как можно ближе к помойкам. Потом он научился ходить. Нет, сразу бегать. Чуть потолкав перед собой коляску, Владимир Александрович (как он себя представлял на детской площадке, сокращённо — ВА) как-то отодвинул её в сторону, и больше мы с собой это препятствие на колёсах не брали. Зато брали запасные штаны. Ибо бегать мальчик предпочитал по лужам, пыли, заботливо приготовленным дворниками горам листьев, по сугробам, на худой конец, по собачьим кучкам.
Однажды, в попытке прыгнуть на очередную кучку, мой парень увидел, как кто-то катит машинку, уперевшись в неё руками и задрав зад. На физиономии отпрыска тут же отпечатались горечь и боль. Проводив взглядом счастливца, он смотрел на меня и безмолвно вопрошал: на что уходят мои лучшие годы, мать?! Мать, конечно, тут же сдалась, и с тех пор мы шли по улицам только с транспортом, едущем на одной парнишечьей силе. Через некоторое время тему уловили родственники, и в личном автопарке у нас оказались газель, скорая, грузовик, грейдер, трактор, два мотоцикла и подъёмный кран. ВА упирался в тачку руками, задирал кверху зад и мощно ехал, озвучивая всё так, будто поезд, самолет, трактор, мотоцикл, полицейская сирена и трансформатор работают одновременно. Прохожие на улице разбегались в стороны. Воспитатели от ужаса прикрывали глаза. Младшее звено детсада было в восторге. И уже через неделю всё пацанье вокруг ВА вопило и гоняло, задрав тощие зады.
Потом были роботы, трансформеры, ниндзя, лего, Бэтмен, Человек-паук, призрачный гонщик, монстры, скелеты… Самокат, велосипед, ролики, скейт…
Он не заморачивался за садиковские концерты, игнорировал Маршака, Барто определил как «девчачьи стихи», Михалкова как «детское всё какое-то», зато уважал «Песняров», требовал раз пять повторить, если пел Кипелов, и каждый вечер требовал новых сказок. Волшебных и настоящих, в темноте и в обнимку. С ним я узнала о своей фантазии.
Он ни разу не смог сам найти свои собственные штаны.
Он с пятого раза запомнил, что няню и воспитательницу зовут по-разному, но путал их ещё полгода. Ему было не до них
Он шёл в садик к друзьям, к огромному конструктору, гигантскому грузовику, роскошным раскраскам, но уж никак не к взрослым… Себя он считал «призрачным гонщиком».
Рисовал он только сам. Никаких уловок с монитором. Монстры, телеги, машины времени, компьютер на кусочке бумажке… Причём всё нарисованное начинало немедленно работать: переносить во времени, открывать страницу в гугле, пугать окружающих… Нарисованное не могло оставаться статичным или ждать, пока высохнут краски. Оно должно было приносить радость, иначе «зачем тогда я это рисовал?!».
Он — мальчик-утка. Любое «просто умыться» может превратиться в «мам, я забыл, что тут для головы, а что для попы?», и ванная тут же превращается в жаркую баню, где мальчик желает перепробовать гели сестры, одеколоны папы и все шампуни, включая собачий. И к глубочайшему недовольству сестры, он, придя из школы, запросто может вымыть ноги шампунем.
Первое, что сказала о нём учительница «Очень бурная фантазия», второе: «Очень честный мальчик». Всё правда. Врать не умеет, хитрит не для хитрости, а с целью очаровать. Если же его спросить: «ВА, ты никогда не обманываешь?», он немного помучается, повздыхает, а потом ответит: «Вообще-то я делаю это по-особенному. Я молчу. Если не рассказать, то получается, что будто соврал». И тут же побеспокоится: «Ты расстроилась, мам?».
5 советов родителям мальчиков-подростков
Он не может жить без движений. Поэтому у нас пять раз в неделю набор из айкидо и брейк-данса. Чтобы учиться хорошо, ему нужно время. Иногда много времени. Ах, да что же может быть проще, чем сложить 9 и 5? Но мне нельзя раскрывать рот и следует прикрывать недовольные глаза, пока он молчит, молчит, молчит, потому что он в итоге, конечно, скажет: «Четырнадцать, мам», но боже, как долго надо этого ждать. «ВА, почему так долго считаешь?» — «Так я же думаю!». О чём? О чём можно думать на таком примитивном примере? Да о чём угодно. «Хотя бы надо понять, что ты складываешь. Не просто же 9 и 5, а например, 9 зомби и 5 нубиков». Так я узнала, кто такие нубики.
Стихи. Пока он придумывает их сам, у учительницы нет шансов послушать в исполнении ВА даже гимн. Но то, что он придумывает, в школе тоже не расскажешь. Я ещё надеюсь, что любовь к доморощенной рифме пропадет, но давеча он, засыпая, озадачил меня вопросом: «Думаешь, я стану великим поэтом?».
Это далеко не все, но это мой мальчик.
Их двое. Они разные. Она умная, но с ним я могу вести длинные и содержательные беседы. Он сильный, но она моя лучшая поддержка и опора.
— Что главное для мужчины, мама?
— Ум, сила и спокойствие.
— А для девочки что?
— Ум, терпение и доброта.
— Ум всех объединяет!
— Нет. Всех объединяет любовь.
