И тут чайник закипел. О чём реально говорят в учительских
Кому из нас в детстве не хотелось узнать, о чём же говорят учителя, когда собираются пить чай в учительской? Наш новый блогер Александр Прокудинский предоставляет нам такую возможность — понаблюдать за учителями московских школ. Как пишет Александр, этот рассказ-пьеса повторяется изо дня в день и посвящается тем, кто не сдается, но всё-таки уже давно сдался.
Пространство вокруг — большое окно с видом на ярко пигментированные панели многоэтажек, мебель из ДСП цвета перемолотого кунжута. В углу — кулер. На столах — черные компьютеры и принтеры, над которыми приклеена небрежно надпись «КОЛЛЕГИ, ПРОСЬБА КЛАСТЬ БУМАГУ В ПРИНТЕР АККУРАТНО».
На квадратном столе возле окна — микроволновка, чайник Polaris, упаковки от чая, остатки недоеденного торта с дня рождения одного из коллег.
Перемена первая
Мария Дмитриевна, учительница младших классов, около 40 лет. Выглядит весьма молодо, если не обращать внимания на уставшее лицо. Макияж вычурно сочетается с недавним загаром, отчего лицо выглядит слегка сероватым.
Кристина Сергеевна, её коллега по параллели, 22 года. Недавно выпустилась из педагогического колледжа.
Мария Дмитриевна (не смотря на Кристину, пролистывает телефон). Кристина Геннадьевна, и у тебя окошечко выдалось?
Кристина Сергеевна. Да, Маш, наконец-то. (Вздыхает и опускает взгляд).
Мария Дмитриевна. Как день-то проходит?
Кристина Сергеевна. Давай не о грустном. (Смотрит на остатки торта). Вот, кстати, тортик к месту. Хоть веселее будет. У кого день рождения, кстати?
Мария Дмитриевна. У Ниловой. Твоей любимой.
Кристина Сергеевна. Боже мой, как она меня раздражает. И сын её, Тимошенька. Тимошенька никогда ничего не делает, потом ещё и она прибегает: Кристина Сергеевна, почему опять тетради не проверены? Вот я всегда успеваю! Ну, конечно, вы молодая, у вас ещё дела, кроме работы! (Берёт пластиковую вилку и ест из общей тарелки)
Мария Дмитриевна. Нилова — сама дура. Она сама ничего не делает. (Смотрит на жующую Кристину Сергеевну). Ты поосторожнее-то, со сладким. Опять прыщи будут.
Кристина Сергеевна. Да отстань ты, Маш! Для кого тут наряжаться и хорошо выглядеть?
Мария Дмитриевна. Ну, вон, кстати, на тебя засматривается математик новый. Он молодой.
Кристина Сергеевна. Ой, он странный какой-то. Я с ним как-то сидела вместе на совещании. Он мне все уши прожужжал про то, как математику можно преподавать. Потом еще глупые вопросы писал. Зануда, и не в моем вкусе совершенно. И вообще, ты же помнишь, у нас с Гришей уже второй год.
Мария Дмитриевна. Куда в этот раз собираетесь в отпуск?
Кристина Сергеевна. Не знаю пока, зависит от того, когда Грише отпуск дадут. Он же помешан на работе, ты знаешь. Блин, как мы хорошо съездили на Доминикану в последний раз! Море, сёрфинг, закаты. А потом опять — Москва эта, слякоть, Внуково это проклятое. Школа. Считаю дни для отпуска. Даже календарик купила, дни вычеркиваю. Вот уже март. Скоро каникулы, плюс в мае выходные. Осталось работать всего 34 дня! 34 — и свобода. А там июнь, это уже не считается.
Мария Дмитриевна. Да, отдыхать — не работать! (Улыбается)
Кристина Сергеевна. Маш, молчала бы! (Смеётся) А кто брал больничный и ездил со своим Димой на Мальдивы в декабре?
Мария Дмитриевна. Не напоминай! Это, кажется, так давно было и неправда. Ох, я тоже очень, очень устала.
Кристина Сергеевна. Ничего, Маш, все наладится…уже скоро отпуск, совсем скоро! 34 дня…
Звонок на второй урок. Мария Дмитриевна и Кристина Сергеевна идут на свои уроки.
Перемена вторая
Иван Евгеньевич, учитель истории, в возрасте 35 лет.
Константин Валерьевич, учитель английского, в возрасте 30 лет.
В учительской один Иван Евгеньевич пытается распечатать материалы на следующий урок.
Иван Евгеньевич (рассуждает вслух). Вот понаставили техники, **я! Я вот не понимаю, зачем такой навороченный принтер покупать, поставьте самый простой, но чтоб печатал, блин! 110 тысяч стоит, и работает через раз! Тридцать минут повозись с ним, а пожрать когда я успею? Ничего по-человечески сделать не могут! Я поражаюсь! На**р он нужен за такие-то деньги? Мне бы заплатили! (Вставляет бумагу в лоток). Работаю за какие-то чёртовы семьдесят, прошу жалких тысяч пять добавить, а то уже домой стыдно приходить — а они мне чего отвечают? Возьмите классное руководство или кружок. Название ещё тупое — «Юные любители истории»! А в ж**у им не пойти? Я тут что, до восьми должен сидеть?
Принтер зажевывает бумагу. На экране загорается надпись: A printer error occurred
Вот блин, даже надписи не могут на русском сделать! И что с этой х****ю делать? Так детям и скажу — извините, принтер не работал, к ЕГЭ готовиться не будем. А ведь потом вызовут и спросят — а я так и скажу: «Вы сначала принтер нормальный сделайте, тогда подготовимся, обязательно».
В учительскую заходит Константин Валерьевич с кружкой, пожимает руку Ивану Евгеньевичу, наливает воду из-под кулера в чайник.
Константин Валерьевич. Иван Евгеньевич, брось ты уже с принтером возиться. Он не будет работать. Эта техника нежности требует, а тут учителей понабрали новых, они с мышкой не умеют обращаться, не то что с принтером. Я тут ржал так — прикинь, одна подумала, что доска новая электронная — для маркера — и как начала писать. Слава Богу, маркер стирающийся был, она же стоит за миллион. Не расплатишься.
Иван Евгеньевич. Кость, блин, ну по справедливости же хочется! Доски покупают за миллион, а нам ни х***а! И главное, что же (начинает говорить тише) — не меняется ничего, все через ж**у, абсолютно…
Константин Валерьевич. Да это и так понятно. А тебе кстати, за использование доски-то платят?
Иван Евгеньевич. Ага, сейчас! Я её включаю. У них там списки есть, кому платить, кому нет. Они же мою позицию там знают (показывает пальцем наверх), в администрации, поэтому меня не включили. Я на рожон лезть не буду, но и отмалчиваться не собираюсь.
Константин Валерьевич. А зря ты так, всё-таки. Обратись в техподдержку, в бухгалтерию, обязательно заплатят, не могут не заплатить. Я читал положение о выплатах.
Иван Евгеньевич. Да буду я жаловаться! Ещё скажут, что побираюсь. А ты вот всё-таки подумай, как они там пилят, если даже нам за это добавляют.
Константин Валерьевич. Знаешь, тысяча там, тысяча здесь, в итоге-то сумма кругленькая получается, если посчитать. А мы всё говорим, мелочи да мелочи, стыдно типа. Не стыдно. Сами воруете — делитесь хотя бы.
Чайник вскипел.
Иван Евгеньевич. Система — г… И дети тупеют. Вот мы учились же без досок электронных, планшетов и прочей этой х***и. И ничего, все выучились.
Константин Валерьевич (берёт чайный пакетик со стола, наливает кипяток в свою кружку). Ладно, Вань, пойду я. Мне ещё на четвертый этаж тащиться. На совещании встретимся.
Иван Евгеньевич. Е-мое… (разводит руками) сегодня ещё это дебильное совещание, совсем забыл. Чего мне там сидеть, опять слушать про технику безопасности на физкультуре? В этот раз точно не пойду.
Константин Валерьевич. Ну давай, давай. Я побежал, а то у меня дежурство ещё сегодня, хочется спокойно чая попить в кабинете. (Выходит).
Иван Евгеньевич пытается достать застрявшую бумагу из принтера, но, отчаявшись, ударяет пластиковый корпус принтера, забирает неиспользованную бумагу и уходит из учительской.
Перемена третья
Учительница № 1, учительница биологии, около 30 лет, тучная блондинка с выбеленной челкой.
Учительница № 2, учительница русского языка и литературы, в возрасте 45-50 лет, крупная женщина с мальчишеской стрижкой рыжеватого оттенка.
Учительница № 3, учительница начальных классов, в возрасте 20 лет, стройная девушка невысокого роста, волосы пострижены под аккуратное каре.
Учительница № 4, учительница начальных классов, в возрасте 35 лет, высокая, худощаво-болезненная женщина, светло-серые волосы собраны в неаккуратный пучок.
Максим Сергеевич, учитель математики, 24 года, молодой человек, прическа в подражание моде — виски выбриты около месяца назад, слегка лохматый, невысокий, обычного телосложения.
Снова греется чайник, на столе разложены пластиковые стаканчики, открыта пачка печенья «Яшкино», бутерброды с докторской колбасой.
В учительской за столом на офисных стульях сидят Учительница № 1, Учительница № 2, Учительница № 3, Учительница № 4.
Учительница № 1. Ох, девочки, как хорошо, когда у нас у всех есть окно, вот так отдохнуть, чаю спокойно попить.
Учительница № 2. Если бы ещё и тетради не проверять…
Учительница № 4. А мне здесь ещё до шести сидеть, я на продлёнке сегодня. Успею всё проверить.
Учительница № 1. Еще и совещание сегодня, как же без него.
Учительница № 2. А я на него с тетрадями и хожу. Так удобно.
Учительница № 3 (не отрываясь от телефона). Да, да. Господи, как здесь плохо работает интернет. Дыра, а не школа — зайдешь и пропадешь…
Учительница № 1. Интересно, про что будут говорить сегодня.
Учительница № 3. Вам правда про это интересно? Как обычно…
Учительница № 2. Про неделю открытых уроков.
Учительница № 4. Потом ещё эти жалобы, разборки. Родители со своими тупыми вопросами. А почему у вас парты треугольником стоят, а не как у нас раньше? Вы чего меня спрашиваете, я эти парты ставлю?
Учительница № 1. А некоторые особо умные родители ещё и обращения директору писали, на почту. Вот и докажи потом, что был прав.
Учительница № 2. Вот я сразу своим сказала — будут писать что-то, я от класса откажусь. И не пишут.
5 простых правил, как общаться с учителями в чатах
Учительница № 4. Ага, попробуй моим так сказать. Там эти мамашки молодые — делать нечего, дома сидят, и строчат да строчат. Приходят, вопросы спрашивают, в вотсапе этом донимают. Только попробуй не ответить.
Учительница № 2. А ты вот и не отвечай. С родителями надо жестко ставить себя, иначе никак, на шею сидят, и всё тут.
В учительскую заходит Максим Сергеевич с контейнером еды. Максим Сергеевич здоровается с учительницами и подходит к микроволновке, разогревает еду. Учительницы № 1,2,3,4 кивают, и продолжают сидеть за столом, не обращая на него внимания.
Учительница № 4. Вот ко мне мать Димы Жукова приходит. Успеваемость у него снизилась, спрашивает, почему так. А у Димы тетрадь вся мятая, еле пишет, на уроках ручками кидается, с этим, Артемьевым…
Учительница № 3. О да, этот тоже ненормальный. Я ему говорю сиди — а он мне рожи корчит. Наорала на него, ну он опять минут на 5 успокоится, а потом опять как сумасшедший…
Учительница № 1. У меня как раз его брат учится, в средней школе…такой шкаф вымахал, два метра ростом. А мозгов — ноль. И мамочка у него тоже чокнутая — приходит, говорит, что же вы моему Лёшке двойки-то ставите? Он растёт быстро, на спортивные секции свои ходит, учиться не успевает, а вы его двойками кошмарите. Совсем Лёшу запугали, говорит, в школу боится ходить.
Да Лёшу сам кто угодно боится, он без тормозов, и лицо такое, совсем тупое. Но мать его до печёнок потом доконает, не отобьешься
Писать будет, звонить, на все собрания придёт, говорит, до администрации дойду, найду управу на вас. Я ей говорю — но у Лёши же проблемы не только по моему предмету, спросите других предметников. А она мне — я же с вами сейчас говорю, с другими отдельно разберёмся.
Учительница № 2. Дааа… Яблочко от яблони, как говорится.
Учительница № 3. Ага, ага… Я пойду с компьютера зайду, совсем в этой школе интернет не ловит. (Уходит и садится за компьютер, открывает вкладку инкогнито в браузере).
В это время звучит звук таймера микроволновки. Максим Сергеевич достает контейнер и садится отдельно.
Учительница № 1. Приятного аппетита!
Учительница № 2, Учительница № 4 кивают. Вскипает чайник. Учительница № 1 разливает в пластиковые стаканы кипяток, Учительница № 2 и Учительница № 4 достают заварку. Учительница № 3 продолжает, не обращая внимания, смотреть в монитор.
Учительница № 1 обращается к Учительнице № 3. Ты чай-то будешь?
Учительница № 3. Нет, спасибо, попила уже!
Учительница № 4. Меня сегодня, кстати, Варвара вызывала.
Учительница № 1. Отчитывать?
Учительница № 4. Нагрузку менять собираются. Зарплату вам платить не из чего, говорит: меньше порога платить вам нельзя, только премии и приходится рисовать, хотя вы этих денег не заработали. Будто Варвара из своего кармана мне платит. Возьмите, дескать, парочку надомников-ОВЗшников.
Учительница № 2. Не самый плохой вариант, кстати. Берёшь одного — а платят как за целый класс.
Учительница № 1. Не скажи. Ты слышала, что наш любимый Цыпин натворил?
Учительница № 2. Ну? (Берет печенье со стола)
Учительница № 1. Штаны расстегнул прямо на уроке. И давай там себя трогать. Бедная девочка, которой его дали, чуть в обморок не упала. Мы его отвели к психологам, а они только пожмут плечами — весна наступает, созревание, что поделать.
Учительница № 2. Дебил блин. Надо было линейкой прямо по этому месту его и ударить, чтобы нечего показывать было.
Учительница № 4 (хмыкает). И сесть потом. Мы же школа инклюзивной направленности!
Учительница № 1. Не говори…
Учительница № 4. Вот и выбирай — либо один свой причиндал покажет, либо 30 придурков с их мамашами.
Учительница № 2. Первый хоть молчит. (Улыбается). В основном с ОВЗшниками легко — у Кристины из параллели в том году были два азербайджанца с синдромом Дауна, а они ни писать, ни читать, ничего не могут. Она им показывала «Фиксиков» каждый урок, а сама своими делами занималась. (Смеется). А что, очень удобно!
Учительница № 1. Лучше продлёнку взять. До шести посидел, тетради проверил, чаю попил — и домой. Накладки, конечно, тоже случаются, зато платят сразу на тридцать тысяч больше.
Учительница № 3 (отвлекается от монитора). Не знаю, как вы, а я и за сто тысяч бы не осталась в школе бы каждый день до шести сидеть. С ума сойти можно.
Учительница № 1. Ипотека будет — и не то сделаешь! (смеется, обнажив зубы)
Учительница № 3. Упаси Бог… (вздыхает)
Учительница № 1. Это ты сейчас говоришь!
Учительница № 3. Ну прекрати ты, думать об этом не хочу. Недавно мониторила ЦИАН — со своей зарплатой могу себе позволить студию в новостройке в Новых Ватутинках. 24 метра, вид на мусорные баки.
Учительница № 2. У нас прямо клуб: Ипотечницы настоящие и будущие!
Звонок на следующую перемену.
Учительница № 3. Ну Слава Богу, вовремя!
Учительницы расходятся. Максим Сергеевич остается в учительской.
Перемена четвертая
Максим Сергеевич продолжает медленно есть. В учительскую заходит Павел Петрович, учитель права.
Павел Петрович. Какие люди, Максим Сергеевич! Как кушается?
Максим Сергеевич. Как видите. С этими училками весь аппетит пропадет — целый час как затянут про детей — а Петя то сделал, то это, в носу поковырялся, а мама его то сказала, и ипотеку обсудили. Как мне жалко безумно этих людей, как страшно, что жизнь может состоять только из этого.
Павел Петрович. Какой ты сноб, Максим Сергеевич! Будешь шоколадку?
Максим Сергеевич. Давайте. При чем здесь сноб? Я просто так не хочу.
Павел Петрович (протягивает шоколадку). Ты себя ставишь выше других, ты же особенный.
Максим Сергеевич. Опять вы про одно и то же! Я просто не хочу обсуждать ипотеки, детей, в жизни ещё много интересных вещей.
Павел Петрович. Например?
Максим Сергеевич. Книги. Хорошие фильмы. Искусство!
Павел Петрович. Это всё может быть и здесь. Ты пробовал показывать детям хорошие фильмы или читать с ними интересные тебе книги, обсуждать?
Максим Сергеевич. Боже мой, Павел Петрович, с кем здесь что-то обсуждать?
Павел Петрович. А коллеги?
Максим Сергеевич. Про вас я не говорю, но здесь такой уровень развития у людей.
Павел Петрович. Говорю же — сноб.
Максим Сергеевич. Я не сноб, так и есть.
Павел Петрович. А я?
Максим Сергеевич. Вы — другое.
Павел Петрович. Какой ты всё-таки!
Максим Сергеевич. Вам хотя бы это искренне нравится.
Павел Петрович. У тебя болезненное отношение к рутине. Рутина — это нормально.
Вы находитесь в разделе «Блоги». Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.
Фото: Shutterstock / Everett Collection
