Как хобби Владимира Даля подарило России главный толковый словарь
Что такое словарь Даля, знают даже те, кто ни разу его не листал (хотя открывал, наверное, каждый). И это не только уникальный источник, в котором можно узнать о значении устаревших слов и выражений. Это ещё — энциклопедия старинных обычаев и быта. Как ни удивительно, этот словарь — продукт хобби. Его автор не был ни профессиональным филологом, ни этнографом.
Со знаменитого портрета кисти Перова на нас смотрит строгий белобородый старичок старообрядческой внешности. Кажется: вот человек, который всю жизнь посвятил русскому слову, учёный-словесник. Как бы не так.
Профессий у Даля было три, и ни одна из них ничего общего со словесностью не имела. Словесность была для него лишь увлечением. Причём одним из многих — он был на редкость разносторонним человеком. Но со временем Даль понял, что именно словарь — главное дело его жизни, и в одиночку проделал невероятную по объёму работу.
Флот, медицина, языки и другие интересы
Владимир Даль вырос в Николаеве, в то время — главном городе Черноморского флота. Его отец был датчанином и служил главным лекарем на Черноморском флоте, а до того, как стать врачом, заведовал придворной библиотекой у Екатерины II.
Его родители владели несколькими языками, в доме была хорошая библиотека. Дети получили блестящее домашнее образование. Не удивительно, что старший сын Владимир уже во взрослой жизни демонстрировал удивительно пытливый ум и широчайшую сферу интересов.
Подростками Владимира с братом отправили в морской кадетский корпус, потом они несколько лет служили на флоте. Тогда же юный Даль начал сочинять стихи и прозу, понемногу собирать редкие слова, народные прибаутки и присказки, случайно услышанные то от матроса, то от лавочника, то от ремесленника.
Первое удивившее его слово он записал себе на память в 18 лет, услышав от ямщика: «Замолаживает»
— Что-что? — переспросил Даль.
— Пасмурнеет, — объяснил ямщик.
Никакой практической пользы в коллекционировании редких народных слов Даль не искал — это было просто увлечение, его восхищала простонародная речь. Кстати, свободно владея (кроме русского) немецким, французским, английским и украинским языками, Даль выучил за свою жизнь ещё несколько языков (включая татарский и казахский). Родным языком Даль всю жизнь считал русский, думал на нём, любил его и глубоко его чувствовал. Данию Даль навестил лишь однажды, но «зова крови» там не ощутил. В 24 года Даль оставил флот и поступил в Дерптский университет на медицинский факультет. Врачевание казалось ему по-настоящему полезным делом.
После учёбы Даль в 1829 году отправился в действующую армию военным лекарем. Шла Русско-турецкая война. Только она закончилась — началась Польская военная кампания, и Даль снова оказался на фронте.
Именно во время военных походов страсть Даля к сбору редких народных слов, пословиц, поговорок и сказок проявилась в полную мощь. Солдаты были из разных уголков России, все — со своими особенностями языка, с региональными словечками, редкими оборотами речи, присказками и прибаутками.
Даль любил подсесть к ним вечером у костра, прислушаться к разговорам, расспросить. Чтобы ничего не забыть, делал записи. Так появились первые материалы для будущего словаря.
Поддержка от Пушкина и вера в свое дело
После военных походов Даль ненадолго осел в Петербурге, продолжая работать врачом в госпитале. В это время ему было уже тридцать.
Кем бы Даль в жизни своей ни работал, к делу он всегда подходил педантично серьёзно. Медицина же его ещё и искренне увлекала. Даля-врача высоко ценил сам Николай Пирогов.
Про свои увлечения Даль тоже не забывал. Росла его известность как писателя (публиковался он как под своим именем, так и под псевдонимом «казак Луганский»).
Даль часто бывал в столичных литературных салонах, познакомился с Жуковским и Пушкиным. С Александром Сергеевичем Даля сразу связало общее влечение к старинным русским сказкам, песням и вообще к настоящей, исконно русской народной речи.
Именно Пушкин помог Далю поверить в то, что сбор драгоценных крупиц живого языка не просто любопытен, а крайне важен как для изучения языка, так и для сохранения его самобытности среди засилья иностранных слов. Это ведь была та эпоха, когда дворяне родного языка почти и не знали, предпочитая общаться по-французски.
Провинциальный чиновник особых поручений
В 32 года Даль поменял работу и место жительства. На восемь лет он стал чиновником особых поручений при военном губернаторе в Оренбурге. Такой поворот в карьере может показаться странным, но сам Даль считал его удачей и даже хлопотал за это назначение.
Он всегда был практичным человеком и понимал, что увлечениями сыт не будешь, а содержать семью на что-то надо (перед переводом в Оренбург Даль женился). К тому моменту Владимир Иванович уже пришёл к идее собрать свои материалы в большой толковый словарь. Но он осознавал, что такому титаническому труду придётся отдаться полностью, а для этого надо создать себе и семье финансовую подушку. Оренбургская служба оказалась в этом смысле выгоднее петербургской: Даль быстрее продвинулся там в чинах, а значит, и в жаловании.
Да и для исследований народного языка и фольклора Оренбург давал больше простора, чем столица. В оренбургских краях сошлись европейская Россия и Сибирь, Урал и казахские степи. Казачьи станицы, башкирские поселения, деревни староверов, заводские посёлки уральских рабочих — какую только речь ни услышишь, на какие только бесценные этнографические находки ни наткнёшься.
Сама же работа Даля разочаровала. В письмах к другу он честно называл её «упырём, сидящим на шее», хотя трудился добросовестно.
Зато на досуге он отводил душу: много писал сам (рассказы, повести, сказки, даже песни) и переводил на русский язык чужие труды, много ездил по округе и пополнял бесчисленные заготовки для будущего словаря. А ещё и врачевал понемногу, изучал Оренбургский край как натуралист, естествоиспытатель и краевед, писал исследовательские статьи. Он даже занялся там обустройством местного краеведческого музея и написал учебники по зоологии и ботанике.
Использование служебного положения в личных целях
В 1841 году Даль вернулся в Петербург. Он пошёл на повышение и продолжил заниматься особыми поручениями в Министерстве внутренних дел. Даль заведовал там особой канцелярией, стал фактически правой рукой министра и дослужился до статского советника (практически генерал). Через его руки прошёл даже проект отмены крепостного права.
Даль славился кристальной честностью и за каждое дело болел душой. Но близким друзьям он писал о своей работе с горечью: «Я сыт и одет и житейски доволен; но всё это даётся мне именно с тем, чтобы я делал своё дело, а по сторонам не глядел и не в своё дело не мешался <…> Боже мой, что за толщи исписанной бумаги сваливаются ежегодно в архив и пишутся, по-видимому, только для архивов; куда это всё пойдёт и чем кончится это гибельное направление бесполезного тунеядного письмоводства, где все дела делаются только на бумаге, а на деле всё идёт наоборот».
Правда, Владимир Иванович позволил себе воспользоваться служебным положением. Он попросил подчинённых из разных концов необъятной России записывать и присылать ему все услышанные региональные словечки, пословицы, поговорки, скороговорки, потешки, загадки и так далее. Ему поступали бандероли. Канцелярские писцы в свободное от служебных бумаг время разбирали и переписывали по карточкам присланные на имя начальника сокровища. К чести Даля, он из личных средств платил им за эту работу.
Молва об увлечении Владимира Ивановича вышла далеко за пределы министерства, и ему часто совершенно безвозмездно присылали языковые находки ненакомые люди. Да и сам он не жадничал. Когда к нему робко обратился за консультацией молодой, никому ещё не известный собиратель народных сказок Александр Афанасьев, Даль осчастливил его целой кипой накопленных за многие годы сказок. Посчитал, что сам разобрать их всё равно не успеет.
Даль-дауншифтер
После девяти лет работы в министерстве Даль вдруг взмолился отпустить его в Нижний Новгород ради службы… управляющим ярмарочной конторы. Сейчас такое спокойно можно было бы назвать дауншифтингом. Интересно, какое слово придумал бы сам Даль, яростный противник иностранных заимствований.
Причина отъезда простая — в министерстве Владимир Иванович задыхался. Смысла в работе не видел, но при этом занят был буквально с утра до ночи. Гораздо более скромная должность в Новгороде виделась Далю отдыхом от опостылевшей службы. А почему провинция и ярмарка –понятно: где ещё соберёшь столько языковых сокровищ. Правда, на новом месте Даль тоже закрутился в бумажной волоките и убедился, что беззакония там ещё больше, чем в столице. Министерский опыт сослужил Далю плохую службу: хотя в его обязанности надзор в Новгороде не входил, он строчил жалобы в Петербург на произвол местной полиции и на бездействие губернатора. Сперва неугомонного Даля терпели из уважения к былым заслугам, но через десять лет ему пришлось уйти в отставку якобы по болезни. На этот раз — на покой. Владимиру Ивановичу в это время 58 лет.
Огромный массив накопленной за сорок лет информации надо было систематизировать: придумать, по какому принципу строить словарь (самый простой алфавитный порядок не вполне подходил), подобрать к каждому слову самые яркие примеры использования, лучше всего из пословиц, поговорок, загадок и народных песен.
Этим титаническим трудом — а в словаре около 200 тысяч слов — Даль занялся в одиночку. Словарь решено было издавать постепенно, отдельными выпусками — сначала то, что уже готово, и параллельно работать над остальными словами.
Словарь сначала никто не хотел издавать. Из-за внушительного объема книги затраты на печать предполагались большие, а в окупаемость никто не верил
Издателей можно понять: в самом деле, ну кому в то время мог быть интересен какой-то странный словарь, по-русски толкующий русские же слова? Кто его купит?
К счастью, проблемой озаботилось Общество любителей русской словесности, и благодаря его усилиям удалось найти мецената, который проспонсировал первый выпуск. Успех словаря оказался таким, что расходы на второй выпуск взял на себя сам император. Это означало признание труда на самом высочайшем уровне.
Даль никак не заботился о наградах для себя — его осчастливил уже сам факт выхода словаря в свет. Но награды посыпались: Академия наук присудила словарю Ломоносовскую премию, а его автора избрала своим почётным членом.
До последних своих дней (а прожил он без малого 71 год) Владимир Иванович продолжал работать над словарём. Точнее, его переизданием: писал бесконечные поправки и дополнения.
Новый материал ему присылали читатели первого издания. Быль это или красивая легенда, мы не знаем, но считается, что даже последние мысли Даля перед смертью были о его словаре — якобы он попросил дочь записать ещё одно слово. Зато достоверно известно, что когда Даля не стало, его словарь продолжил жить и пополняться благодаря усилиям редакторов. Третье издание вышло, когда автора не было в живых уже 30 лет, и слов в этом издании оказалось на 20 тысяч больше, чем в первом, Далевском прижизненном варианте.
Источник: В. Порудоминский, Даль. — М.: Молодая гвардия, 1971.
