Когда «Скрэббла» в России ещё не было, его аналог продавался под названием «Эрудит». Смысл понятен: знаете много слов? Помните, как все они пишутся? Способны быстро составить нужную комбинацию из ограниченного количества букв? Поздравляем, вы — эрудит!
В моём детстве эта похвала была стандартной, особенно для ребёнка, который предпочитал приключенческим романам энциклопедии «Аванта+» и справочник «Почемучка». Середина 90-х — это ещё и телевикторины: популярность и мемоёмкость Друзя и Вассермана родом именно оттуда. Человек, который мог сначала верно определить номер сонета Шекспира по двум строчкам, а потом перечислить все штаты Мексики, в каком-то смысле был символом эпохи. Накопление знаний ради накопления было инвестицией в будущее, информационной подушкой безопасности.
Я вырос человеком, который зависит от фактов, фактиков и фактоидов (пусть здесь будет слово «инфоголик»). Мне некомфортно без чтения «Википедии» каждый день. Я вспоминаю произвольные «интересные факты» в малоподходящие для этого моменты. Регулярно участвую в нескольких «интеллектуальных играх», которые расплодились по барам и ресторанам Москвы и других крупных городов (часто их ещё называют «квизами»). Я не знаю, можно ли это считать одержимостью, но понимаю, что этим уже никого не впечатлишь. Более того, я уверен, что ценность знаний ради знаний будет уменьшаться — в итоге барные викторины станут одним из немногих способов публично продемонстрировать ту самую эрудицию. В других местах, которые повышают наш социальный статус, — на рынке труда, на учёбе или даже на свидании — статус эрудита становится бесполезным. И это не только логично, но и прекрасно.
Передача и сохранение гигантских объёмов информации — одно из главных достижений человеческой цивилизации за всё время её существования. Можно смеяться над старомодностью метафоры интернета как гигантской библиотеки, но эта его функция до сих пор одна из самых главных. Зачем спортивному изданию держать в штате специального человека, который знает наизусть всю статистику по сезонам московского «Спартака» начиная с 1983 года, если эти таблицы найдутся за три клика? Как следствие, и у работодателя, и у друга, и у потенциального партнёра появляются другие запросы. Ты не должен знать больше всех — ты должен знать, где, когда и у кого искать то, что тебе понадобится. Безусловно, некоторые знания невозможно оцифровать, и интернету до них не дотянуться. Но классический эрудит и не должен владеть какими-то уникальными компетенциями и ноу-хау. Он не сейф, а каталожный ящик.
Один из побочных эффектов отмирания эрудиции — изменение представления о том, что стыдно не знать. В последние годы в соцсетях популярны ролики с уличными соцопросами, где участники не могут вспомнить, скажем, год отмены крепостного права. Сразу начинаются разговоры про отупляющий ЕГЭ, великую советскую школу, а вот в наше-то время и так далее. Такие опросы не только унизительны для участников — их методология вызывает много вопросов. Мне кажется, нужно совсем другое: если вы не помните такую-то дату (факт, топоним), знаете ли вы, где найти нужную вам информацию? Сможете ли вы отличить более достоверный источник от менее достоверного? Если ответы на эти вопросы разумные — вот что главное. А почему в школах до сих пор не рассказывают про критическое мышление и не учат отличать достоверные источники — это уже отдельный вопрос.
Как бы то ни было, сейчас мы видим, как эрудиция из статуса призвания или даже профессии переходит в статус нишевого хобби. Что-то вроде филателии или коллекционирования винила. Как один из потенциальных ископаемых, могу сказать, что мне подобная трансформация кажется даже романтичной.
