Школьная программа должна давать некий набор базовых знаний. При этом она неизбежно меняется, стараясь поспеть за тем, что происходит в мире. Получается, что из неё периодически выпадают одни предметы, а на их место приходят новые. Егор Сенников решил рассказать о тех дисциплинах, которые были привычными для предыдущих поколений школьников.
Впервые преподавание Закона Божьего вводилось указом от 1804 года. Правда, тогда его преподавание было обязательным только для церковно-приходских школ, а не для гимназий. Но спустя всего семь лет, в 1811 году, Закон Божий был введён в качестве обязательного предмета во всех средних учебных заведениях Российской империи. Во многом такой пересмотр политики императора Александра I был связан с влиянием, которое на него оказывали попечитель Санкт-Петербургского учебного округа граф Сергей Уваров, обер-прокурор Святейшего синода князь А. Н. Голицын и митрополит Московский Филарет (Дроздов).
Процесс ввода предмета в программу шёл постепенно: не во всех гимназиях торопились изучать Закон Божий. Полноценное учебное пособие появилось лишь десятилетие спустя: в 1823 году митрополит Филарет опубликовал составленный им самим «Православный Катехизис». В конце 1820-х был подготовлен новый школьный устав, согласно которому предписывалось «изучение Священной истории Ветхого и Нового Завета — в 1-м и 2-м классах гимназий, Пространного катехизиса — в 3-м и 4-м, Церковной истории и Священного Писания — в 5-м и 6-м. В 7-м, выпускном классе, изучались обязанности христианина». Позднее в устав вносились некоторые изменения и дополнения.
Несмотря на государственную поддержку и установку на главенство Закона Божьего в гимназической программе, его преподавание шло непросто. Во многом по причине кадрового голода и невысоких зарплат преподавателей: иногда это служило причиной, почему священнослужители отказывались работать в школах. Впрочем, некоторые делали это безвозмездно, не требуя вознаграждения.
Отношение школьников к преподавателям Закона Божьего было разным. В конце XIX века в журнальной печати встречались такие характеристики: «Но какой Федосеевич был учитель, когда он и сам куда-небойко разбирал церковные книжки. Если же Федосеевичу приходилось прочесть книги из гражданской печати, то тут он постоянно запинался и путался». Закон Божий редко был в числе любимых у гимназистов. При этом существует множество свидетельств, что гимназисты относились к преподавателям предмета с большим уважением и любовью. Даже спустя годы после окончания гимназии.
К началу XX века преподавание Закона Божьего зашло в тупик. Оно было слишком формальным и никак не учитывало изменение настроений самих школьников
Теперь среди них были популярны социалистические, нигилистические, атеистические и антицерковные настроения.
Так описывал урок Закона Божьего в «Кондуите и Швамбрании» советский писатель Лев Кассиль:
«В коридоре парами стоят классы. Жёсткие, с серебряными краями воротники мундиров врезаются в шею. Тишина. Ладан. Духота. Батюшка, тот самый, который на уроках Закона Божьего бьёт гимназистов корешком Евангелия по голове, приговаривая: «Стой столбом, балда», в нарядной ризе гнусавит очень торжественно. Поёт хор. Суетится маленький волосатый регент.
Два часа навытяжку. Классы стоят не шелохнувшись. Чешется нос. Нельзя почесать. Руки по швам. Тишина. Жара. Душно…
— Многая лета! Мно-огая ле-ета!..
— Николай Ильич… Боженов рвать хочет.
— Т-с-с… Тихо! Я ему вырву!..
— Многая ле-е-ета-а…
— Николай Ильич… он, ей-богу, не сдержит… Он уже тошнит…
— Т-с-с!
Тишина. Духота. Нос чешется. Дисциплина. Руки по швам. Второй час на исходе».
Советская власть первым дело отменила преподавание Закона Божьего. В декабре 1917 года предмет стал факультативным, а затем и вовсе был выведен из школьной программы. Только в 1990-е годы началась дискуссия о возврате религиозного преподавания. В 2010 году в российских школах был введён курс «Основы религиозных культур и светской этики», в рамках которого предусмотрен модуль «Основы православной культуры».
Логика как часть философии с самых древних времён считалась одной из важнейших научных и учебных дисциплин. В европейском Средневековье она была ключевым предметом в системе университетского образования — как наука, которая упорядочивает и структурирует мышление, даёт инструменты для познания мира.
В российских гимназиях логику стали преподавать с начала XIX века, но сперва никакой структуры не было. Методические пособия появились лишь в середине 1820-х годов: в 1826 году было опубликовано «Руководство к логике с предварительным изложением кратких психологических сведений» Николая Рождественского. Его работа переиздавалась пять раз.
В 1847 году логику исключили из гимназического курса: было решено, что она не приносит пользы учащимся. Впрочем, уже в середине 1850-х годов она вернулась обратно: сказались перестановки в руководстве министерства просвещения. Одним из самых популярных пособий по логике в начале прошлого века был учебник Челпанова — он переиздавался больше десяти раз. В введении автор так определял понятие логики:
«Чтобы была достигнута истина; каким правилам мышление должно подчиняться для того, чтобы была достигнута истина. При помощи мышления истина иногда достигается, а иногда не достигается. То мышление, при помощи которого достигается истина, должно быть названо правильным мышлением. Таким образом, логика может быть определена как наука о законах правильного мышления».
Благодаря курсу логики гимназисты узнавали о сути суждений и определений, об умозаключениях и силлогизмах, о методе дедуктивного и индуктивного суждения — и о том, как можно использовать все эти инструменты для познания мира и поиска истины. В целом преподавание логики стало хорошей основой для взлёта русской научной школы во второй половине XIX века.
После революции 1917 года этот курс пропал из школьной программы. Впрочем, проблемы начались и в университетах: логику называли порождением буржуазной культуры, несовместимой с пролетарским государством. Лидирующие позиции в советской философии занимали диалектики, которые, отталкиваясь от Гегеля, занимались тем, что громили логику.
Как ни странно, в 1941 году она вернулась в школы. Вот как пишет об этом Сергей Корсаков:
«29 мая 1941 года Сталин вызвал к себе директора Института философии П. Ф. Юдина и дал Институту задание подготовить учебник логики для старших классов средней школы.
В кабинете Сталина Юдин увидел, что на столе разложено несколько учебников логики, выходивших в России до революции. Здесь были и Минто, и Джевонс, и Г. Е. Струве, и Г. И. Челпанов. Сталин как хороший актёр любил время от времени блеснуть перед случайными посетителями начитанностью. И Сталин стал жаловаться Юдину на свою тяжкую долю главы государства: «Приходит руководящий работник, нарком — очень много времени приходится, чтоб понять, чего он хочет. На коллегиях наркоматов из-за этого тратится много времени».
«Логику не преподают — люди не умеют последовательно рассуждать, путают понятия. Не учили детей с детства правильно, последовательно логически мыслить», — говорил Сталин Юдину. «Не делится логика на буржуазную и пролетарскую», — и, как свидетельствовал Юдин, посмеялся над теми, кто этого не понимает. «Люди мыслят одинаково. Их нужно научить элементарно мыслить». «Возьмите за основу учебник Челпанова, осовременьте его», — сказал Сталин, и, показав на старые учебники, добавил: «Их надо использовать, и не бойтесь их использовать как следует»».
Закипела работа. В 1946 году появилось постановление ЦК ВКП (б), в котором он признал «совершенно ненормальным, что в средних школах не изучается логика и психология» и «счёл необходимым ввести в течение четырёх лет, начиная с 1947/48 учебного года, преподавание этих предметов во всех школах Советского Союза».
Но логика не задержалась в советских школах. После прихода к власти Никиты Хрущёва логики опять потерпели поражение в битве с диалектиками, и её исключили из школьной программы в 1959 году.
Астрономия как дисциплина преподавалась в российских школах и в дореволюционное время. В некоторых гимназиях существовали даже обсерватории; в начале века активно писались учебники и всё шло к тому, что со временем она займёт место в обязательной школьной программе.
Так и произошло — правда, уже после революции 1917 года. Учебник 1924 года (по дисциплине «космография»), написанный Константином Покровским, знаменитым российским астрономом, сразу предупреждал своих читателей:
«Космография — предмет трудный. Для лучшего усвоения его учеником весьма полезен может быть цикловой метод, но особенно важно, чтобы преподавание было возможно простое, наглядное, живое.
Не надо больших математических формул, строгих расчётов, сложных чертежей, не надо даже стенных таблиц и глобуса, ведите лучше учащихся прямо под открытое небо, покажите им непосредственно то, что есть в природе. Попробуйте подняться на верх высокого здания, с которого открывается широкий горизонт: учащимся сразу станет понятна идея определения размеров земного шара; в другой раз вечером выведите их на двор и заставьте каждого убедиться, что все звезды, повинуясь суточному движению небесного свода, изменяют своё положение относительно земных предметов; пусть они сами проведут линию от глаза к Полярной, а потом плоскость ей перпендикулярную».
Впрочем, каноническим в советское время был учебник астрономии Воронцова-Вельяминова.
В середине прошлого века, когда человечество в целом и СССР в частности активно осваивало ближайшее космическое пространство, астрономия была как никогда популярна. Ведь там, во Вселенной, в космосе летали Юрий Гагарин, советские спутники и луноходы. Казалось, что вот уже не за горами колонизация космоса и полёты к дальним планетам.
Со временем все эти планы отодвинулись в более-менее далёкое будущее, а популярность астрономии как отдельной дисциплины стала падать. Критики напирали на то, что фактически курс сильно пересекается со школьной программой по физике. В 2000-е годы астрономия стала предметом факультативного изучения. Она не выводилась из школьной программы, но преподавалась только по коллективной просьбе родителей. Впрочем, в некоторых школах астрономию преподают, несмотря на все перемены.
С 2019 года астрономия полноценно возвращается в российские школы. На изучение предмета отведено 35 часов, что должно уместиться в пределы одного полугодия.
«Дети пошли гулять — зарисуйте прогулку. Вот здание такое-то — зарисуй. Вот дерево, которое в первый раз встретили, — пришли назад домой и набросали рисунок по памяти. В виде „кроки“ зарисуй дом, где ты живёшь, нарисуй план, как построен, как кровать стоит, где окно. Вот эти наброски, эти иллюстрации чрезвычайно важны, потому что потом в жизни миллион раз встретится подобная надобность. Поручили детям организовать то-то и то- то — возьмите лист бумаги, начертите схему организации. Карандаш как орган черчения, как орган иллюстрации — совершенно необходимая вещь».
Так писал в статье «О классовой школе» первый советский нарком просвещения Луначарский, главный идеолог введения черчения и рисования в школьную программу. В 1918 году он заново открыл старейшее в России учебное заведение дополнительного художественного образования — бывшую Рисовальную школу (теперь — Санкт-Петербургское художественное училище имени Н. К. Рериха).
Со временем принципы преподавания черчения менялись. Луначарский видел черчение продолжением курсов по рисованию и изобразительному искусству. С ростом потребностей страны в качественно образованных и подкованных инженерах программа смещалась в сторону точных наук — геометрии, математики. Значение черчения стало более прикладным: фактически оно было очень лёгкой версией начертательной геометрии.
Как учебная дисциплина черчение пережило Советский Союз, но в начале нулевых было упразднено
В министерстве образования решили, что высококвалифицированных инженеров необходимо обучать на качественно ином уровне. Для этого хотели создать профильные направления подготовки, куда должны были войти уроки черчения. На практике вышло по-разному, но обязательной дисциплиной черчение в России перестало быть с 2004 года. Иногда в профессиональной среде поднимаются разговоры о его возвращении в школы, но никаких конкретных предложений по этому поводу нет.
Различные форматы военной подготовки существовали в школе с начала советских времён. Но в 1968 году появилась новая (и обязательная) дисциплина — начальная военная подготовка. Задачи, которые предполагалось решить её введением, формулировались по-военному кратко:
«Обеспечить высокий уровень начальной военной подготовки с тем, чтобы молодёжь в процессе обучения приобрела практические навыки в объёме одиночной подготовки солдата, необходимые знания и навыки по одной из военно-технических специальностей, освоила основы гражданской обороны и, будучи призванной в Вооруженные силы СССР, смогла в короткие сроки овладеть современным оружием и боевой техникой».
Среди навыков, которые должны были освоить каждый школьник и каждая школьница, были тактическая и огневая подготовка (а также строевая подготовка), военная топография, гражданская оборона, защита от оружия массового поражения, инженерная и медицинская подготовка. По окончании курса начальной военной подготовки юношей ожидали недельные военные сборы.
Чаще всего занятия по НВП вели отставные военные — и качество преподавания сильно зависело от личности преподавателя
Где-то этому придавалось большое значение, а где-то всё выполнялось спустя рукава. Сборка и разборка автоматов, метание гранат, изучение различных типов вооружения, основы медицинской помощи, строевая подготовка — в основном курсы по НВП вращались вокруг таких тем.
В 1990-е годы на смену НВП пришёл предмет ОБЖ (Основы безопасности жизнедеятельности). Хотя формально правительство никогда не выводило НВП за пределы школьной программы: он остаётся факультативным. Но о полномасштабном возрождении военной подготовки пока говорить не приходится.
В п. 9 декрета СНК РСФСР от 23 января 1918 года «Об отделении церкви от государства и школы от церкви» говорилось: «Школа отделяется от церкви. Преподавание религиозных вероучений во всех государственных и общественных, а также частных учебных заведениях, где преподаются общеобразовательные предметы, не допускается.
Граждане могут обучать и обучаться религии частным образом.».
Согласно статье 3 Федерального закона «Об образовании в Российской Федерации» (в редакции от 25.12.2018.) одним из принципов государственной политики в сфере образования является «…светский характер образования в государственных, муниципальных организациях, осуществляющих образовательную деятельность».
Кроме того, никто не отменял принцип научности в общем образовании, введенный М. Н. Скаткиным в 1950 году в виде восьми требований: 1) научная достоверность сообщающихся учащимся сведений; 2) вскрытие сущности описываемых явлений; … 5) ознакомление учащихся с важнейшими теориями, дающими правильное диалектико-материалистическое объяснение явлений; 6) создание у учащихся верных представлений о познаваемости мира и силе человеческого разума…».