«Репетиторство безнравственно. Это болезнь системы образования»

С сентября 2019 года 15 российских школ перешли на персонализированную модель образования. При ней за основные учебные процессы вроде проверки заданий отвечает цифровая «Платформа», а у педагога появляется время для общения с учениками. Зачем всё это нужно и как новые технологии меняют школу, рассказывает доктор педагогических наук, научный руководитель программы «Платформа персонализированного образования для школы» благотворительного фонда Сбербанка «Вклад в будущее» Елена Казакова.

У вас уже есть обратная связь от школ, перешедших на «Платформу»? Что говорят учителя?

Конечно. В корпоративном университете Сбербанка мы недавно провели трёхдневную сессию ­– собрали 250 учителей из тех самых 15 школ. Обратная связь очень разная: любая техника на стадии её внедрения вызывает не только интерес и вау-эффект, но и отторжение. Впрочем, дело тут не только в технике. Просто, переходя на «Платформу», мы полностью меняем свои приоритеты. Если в традиционном образовательном процессе центральной фигурой был учитель, который вещает, вызывает к доске, то теперь в центре внимания должен оказаться ученик. Именно он становится движущей силой — задаёт вопросы учителю, ставит себе задачи и решает, как будет их выполнять. Такая перестройка не очень проста, но без неё «Платформа» не сработает.

То есть учитель превращается в модератора?

Современный учитель — это и создатель контента, и вдохновитель, и партнёр, и, конечно, источник новых знаний. Мы не отдаём в этом смысле все полномочия интернету. Разумеется, если надо поставить эксперимент, лучше делать это вживую, а не показывать его на экране компьютера. Просто важно понимать, что образование сегодня — это совместная деятельность людей разного возраста. И ученики, и учитель, и даже родители — её полноправные участники. Да, преподаватель берёт на себя лидерскую функцию, но ни в коем случае не авторитарную.

Вся суть «Платформы» заключается в том, чтобы дать детям возможность учиться не из-под палки, мотивироваться не страхом, а с удовольствием заниматься — в том числе и самообразованием. Мы очень хотим, чтобы школьники привыкли ценить и распределять время, потому что, если этого не произойдёт, страна никогда не выйдет на новую производительность труда.

В своей массе мы традиционно очень медленно раскачиваемся, медленно и неэффективно работаем, любим переделывать, халтурим. Часто это следствие той самой одиннадцатилетней образовательной системы, где детей не учили верно распределять ресурсы, ставить задачи, в реальном времени исправлять ошибки. Задача «Платформы» — сломать этот шаблон, научить детей проводить время продуктивно и жить так называемыми умными целями: выполнять не чьи-то задачи, а свои собственные.

Поможет ли это сделать подготовку к ЕГЭ более эффективной и, например, обойтись без репетиторов?

Я крайне негативно отношусь к репетиторству, считаю, что это болезнь нашей системы образования и от неё нужно избавляться. Нет ничего более безнравственного, чем перекладывать на чужие плечи свои непосредственные обязанности. В случае с репетиторством безнравственно ведут себя обе стороны — учитель, который чему-то недоучил и считает, что это нормально, и ученик, который на уроке ничего не делал, а потом за родительские деньги повторяет то же самое с репетитором.

Если 45 минут на уроке нормально работать, то совершенно спокойно можно подготовиться и к ЕГЭ, и ко многому другому

Но часто уроки в школе проходят так, что плодотворной работы оказывается крайне мало: даже 10–15 минут бурной деятельности — это уже, можно сказать, хороший урок. «Платформа» поможет и ученику, и учителю более грамотно распоряжаться рабочим временем, и тогда не понадобятся не только репетиторы, но и домашние задания.

Правда? У школьников есть реальный шанс забыть про домашку?

Да, это вполне реально. Мы хотим выстроить учебный процесс так, чтобы у детей было время для творчества, для помощи родным и общения с ними, для других самых разных практик.

Правда, когда я впервые в каком-то интервью сказала об отмене домашней работы, интернет меня буквально заклеймил: отучаю, мол, детей трудиться и так далее. Но в нашей практике уже есть реальные примеры, когда школы переходили на модель обучения без домашних заданий и получали лучшие результаты по успеваемости. Причем дети в итоге работали дома не меньше, а больше, просто занимались другими делами — творческими, исследовательскими, какими-то большими интересными проектами, а не ежедневной обязательной (но порой бессмысленной) рутиной. Думаю, года или двух было бы достаточно, чтобы в наших школах такой подход стал нормой.

Вообще, и сегодняшние нормативы позволяют давать задания не более чем на 15–20 минут домашней работы, другое дело, что почти никто эти стандарты не соблюдает и рабочее время не высчитывает. К тому же многим родителям удобен ребёнок, который часами сидит за уроками. Тогда ведь не надо думать, чем он занят, как его увлечь, что делать вместе с ним. Плюс ко всему существует стереотип, что учитель, который много задает, — это хороший учитель.

Как сломать этот шаблон?

Мы ещё в докомпьютерную эру пытались это сделать, просто предлагали родителям прийти с детьми в школу и отработать с ними шесть уроков по 45 минут. Причём даже не в полную силу, хотя бы в режиме троечника. По итогам таких экспериментов родители всегда соглашались, что это очень тяжёлая работа, после которой хочется погулять, проветриться, послушать музыку, а не делать такой же объём, но уже дома. Наша идея заключается в том, что, хорошо поработав на уроке, ученик не нуждается в повторении материала дома, нет никакой необходимости давать ему некую ритуальную домашнюю работу.

Однажды я была на открытом уроке, там были дивные совершенно ребятишки, очень старательные, все они замечательно работали в классе, но тем не менее в конце учительница дала задание — к понедельнику нарисовать рисунок по русской народной сказке. Я подошла к ней после занятия и спросила, зачем он нужен. А учительница ответила: «Но ведь им надо было что-то задать». Хотя при этом согласилась: если ребёнок не выполнит такое задание, глобально ничего не изменится. ­

Беда в том, что и дети это прекрасно понимают. Они видят, что многие домашние задания носят чисто ритуальный характер, и в какой-то момент начинают относиться так вообще к любому виду домашней работы — это не обязательно, можно не делать, ничего от этого не изменится.

На «Платформе» мы учим давать только те задания и ставить те задачи, которые необходимы для достижения конкретной цели. Хочешь больше? Можешь брать больше. Что-то не получается? Придётся поработать самому, вот конкретная пошаговая инструкция.

Для достижения максимального результата подход должен быть персонализированным, а вопрос с заданиями на дом — решаться индивидуально

В целом же домашняя работа — это не естественный норматив жизни современного ребёнка.

Какие ещё образовательные принципы сегодня больше не актуальны?

Первый принцип, который, безусловно, нужно забыть, — это принцип выборочного контроля знаний. Знаете, вот это вот анекдотичное: «К доске сегодня пойдёт…» Это было придумано, когда у учителей не было возможности опросить всех ребят в классе, проконтролировать каждого из них.

Например, когда я начинала карьеру, у меня в классе было 43 человека. Каждого спросить, каждого проверить я не успевала просто физически. То есть выборочный контроль знаний был вынужденной необходимостью, которая и сформировала необязательность выполнения домашних заданий.

Принцип, который мы провозглашаем сейчас: если ученик выполнил некую самостоятельную работу, он сразу получает по ней обратную связь, если есть какие-либо недочёты — тут же исправляет. И всё это в максимально спокойной остановке, без стресса и публичности. А принцип выборочного контроля, основанный в том числе на страхе («Вдруг меня спросят?»), точно должен быть забыт. Как и кощунственное убеждение, что корень учения горек, но плоды его сладки. Учиться, вообще-то, здорово — это огромное удовольствие.

А как же экзамены? Может быть, их тоже пора упразднить?

На самом деле экзамены — это ещё один бич образовательной системы. Мало кто из нас улучшает свои результаты на них, далеко не каждый любит соревноваться, поэтому и великими спортсменами становятся единицы. Но при этом все мы нуждаемся в том, чтобы понимать, кто мы на фоне других.

Так или иначе мы всё равно сравниваем себя с остальными людьми, и иметь какие-то объективные измерители в этом смысле очень важно. Поэтому, наверное, в отличие от домашки, экзамены не исчезнут никогда. Другое дело, что со временем они всё же должны стать инструментом независимого оценивания, а не поощрения или наказания. «Если не будешь учиться, не сдашь экзамен» — самая глупая мотивация, которую только можно придумать.

А какие образовательные принципы выживут, несмотря на диджитализацию?

Есть золотое правило дидактики, провозглашённое Яном Амосом Коменским: «Всё должно быть представлено внешним чувствам, насколько это возможно, именно: видимое — зрению, слышимое — слуху, обоняемое — обонянию, вкушаемое — вкусу, осязаемое — осязанию, если же что-нибудь может быть одновременно воспринято несколькими чувствами, то и представлять этот предмет одновременно нескольким чувствам». Это так называемый принцип наглядности, и сегодняшняя компьютерная техника помогает воплотить эту мечту в жизнь. Можно ведь не просто рассказывать про Древнюю Грецию, а при помощи очков дополненной реальности оказаться на её улицах, побродить по ним. А потом совершить мгновенный скачок и переместиться, например, в Музей современного искусства в Нью-Йорке. Сегодня очень много таких возможностей, и, конечно, преподаватели должны ими пользоваться.

Есть ещё один очень старый принцип — его когда-то провозгласил Жан-Жак Руссо: «Никогда не отвечай на вопрос Эмиля до того, как он его задал»

Если рассматривать это в контексте современной школы, то учителю важно вести урок так, чтобы ученики задавали тебе вопросы, а не ты им. Сегодня мы учим педагогов создавать ситуации, в которых у ребят возникало бы больше вопросов, чтобы они с азартом охотились за новой информацией.

Возникший в начале XX века принцип образования через деятельность тоже важен: это когда ребёнок хочет сделать что-то, а в процессе учится всему, что нужно узнать для достижения этого результата. Например, дети задумали поставить спектакль, а в процессе изучили все произведения Островского, театральную критику, историю костюма, научились делать декорации и так далее. Это тоже созвучно нашему подходу — не обязательно идти от знания к деятельности. Можно, наоборот, сначала задумать какой-то проект, а потом буквально подтаскивать под него знания, которые для этого нужны.

Необходимо также сохранить и личностно-ориентированное образование, когда в центре системы человек с его увлечениями, особенностями. Мы учим педагогов запускать этот механизм: не лениться отвечать на любые, пусть даже несерьёзные вопросы учеников, приводить примеры, которые затрагивают личные интересы детей, откликаться на их запросы. При этом мы хотим, чтобы групповой работы на уроках тоже было много. И это опять-таки задача учителя — создать среду, в которой ребятам будет интересно и важно работать в команде.

В общем, существует много педагогических традиций, от которых мы не собираемся отказываться. По сути дела, мы спорим только с одной из них — доминантой фронтального метода, когда я у доски, все меня слушают, а потом по вызову отвечают. Сегодня уже абсолютно очевидно: ходить строем может быть хорошо на парадах, но не в реальной жизни, к которой школа и готовит детей.