«Болезненная неуверенность в своих силах». Социолог и психолог — о взрослых детях, которые живут с родителями

Есть мнение, что сегодня дети не торопятся начинать самостоятельную взрослую жизнь и продолжают «сидеть на шее» у родителей. Так ли это на самом деле и что мешает сепарации? Обсудили эти вопросы с социологом, профессором СЗИУ РАНХиГС Альбиной Бесчасной и психологом Екатериной Огарёвой.

Взгляд социолога: «Для многих родителей ребенок — дело всей жизни»

— Есть статистика: в Европе растет число молодых людей, живущих с родителями. В России такая же тенденция?

Альбина Бесчасная: Да, действительно, по мнению ряда обозревателей, в Европе усиливается тенденция пролонгированного проживания молодых людей с родителями, своего рода возврат в родительское гнездо. В качестве объяснения этому явлению выдвигаются в основном экономические факторы: дороговизна жизни на фоне необходимости погашать образовательный кредит, дороговизна арендного жилья или ипотеки. И это хорошо, если молодой человек, получивший образование, сумел трудоустроиться и подобные затраты покрывает самостоятельно.

В России подобная тенденция (или, правильнее сказать, такое положение дел) считается почти нормой. Ряд российских ресурсов указывают такие данные: от 30 до 60% молодых людей проживают совместно с родителями. Причем большая часть таких «неоперившихся птенцов» живет в малых населенных пунктах, где низкие показатели экономического благополучия населения, низкие темпы строительства, следовательно, ограниченные возможности отселить ребенка в отдельное ипотечное жилье и сильные традиционные устои городских сообществ. Но, кстати, именно молодые выходцы из малых, периферийных городов, которые покинули их с целью приобретения бóльших перспектив и свобод, представляют собой пример для столичной рафинированной молодежи по строительству самостоятельной жизни вдали от родителей.

— Как ко всему этому относятся европейцы?

— В Европе в некоторых странах уже встречается введение экономических мер по стимулированию сепарации молодежи от родителей. Например, в Испании молодым людям ежемесячно выделяется фиксированная денежная помощь, которую можно использовать для оплаты аренды жилья.

Почему европейцы обеспокоены тем, что их повзрослевшие дети не покидают родителей в привычное для них время — 18–20 лет? Во-первых, в европейской культуре оберегается не только право на частную собственность, но и право на частную жизнь. Это право есть у человека в молодости, и также оно есть у человека в зрелом и преклонном возрасте. Совместное проживание на одной территории взрослых людей, которые являются дееспособными и совершеннолетними, так или иначе актуализирует личные границы друг друга, нарушение которых очень болезненно переживается как молодыми, так и пожилыми. Для индивидуализма западной культуры неприемлемо «поставить крест на себе» в ущерб собственной зоне комфорта.

Заинтересованность же государства в автономии взрослых детей заключается в том, что подобные условия способствуют социальному и экономическому взрослению как в бытовых, так и в глобальных вопросах: как заработать, как потратить, где и каким образом «подложить соломки» в случае болезни или старости? Как те или иные программы, меры, принимаемые политиками, затронут меня и моих родных? Насущная необходимость задуматься над подобными вопросами — верное лекарство от беззаботной и инфантильной жизни, от привычки перекладывать груз ответственности на родительские плечи, а в их лице — на плечи государства.

— А почему похожая ситуация с сепарацией складывается в России?

— У нас в России всегда была сильна ориентация на традиционный уклад жизни, и сегодня она получает еще большее подкрепление на государственно-политическом уровне. Для многих российских родителей ребенок — «дело всей моей жизни». В это «дело» вливается множество ресурсов: материальных, временных, эмоциональных, жертвуются личные интересы и отношения. Следовательно, родители ждут обратной отдачи от этих инвестиций. Поэтому зачастую родители сами заинтересованы в бдительном контроле за событиями, происходящими в жизни маленького или большого ребенка, участии в них и рассчитывают на взаимность со стороны повзрослевших детей.

Как все это можно обеспечить с максимальной эффективностью? Конечно, совместно проживая. А в условиях рисков и неопределенностей, которыми богата современная жизнь, совместное проживание взрослых детей и еще более взрослых родителей многим представляется как островок стабильности и безопасности, по которым ностальгируют старшие поколения.

— Такое положение дел — это плохо или хорошо?

— Если вы имеете в виду ситуацию с длительным совместным проживанием родителей и взрослых (совершеннолетних) детей, то однозначных оценок дать нельзя, так как они зависят от текущего момента конкретной ситуации. Может показаться, что плюсов в отсутствии сепарации взрослых детей от родителей мало, но они есть.

Так, например, совместная жизнь с родителями помогает максимально обеспечить преемственность поколений, оперативно оказать друг другу помощь, помощь родителей незаменима в заботе о внуках (особенно в случае их болезни) и так далее. Ведь страшен не сам факт совместной жизни старшего и молодого, но возмужалого поколения. Неприятность заключается в том, что представители этих поколений должны суметь сохранить и уважить автономность каждого, обоюдно соблюдая права и обязанности, возникающие на одной территории. Для обеих сторон это возможность пересмотра своего социального статуса и социальной роли, то есть своеобразная перепрошивка, подстраивание под изменившиеся условия жизни.

Если рассматривать проблему в масштабах российского общества, то в России молодежь, которая по воле случая или по своей воле сепарировалась от родителей, по своим качественным характеристикам компенсирует свою малочисленность. Положительный опыт достижения самостоятельности и построения планов в расчете на себя экстраполируется на формирование активной и ответственной позиции в целом.

— Может ли тот факт, что дети позже съезжают от родителей, негативно сказаться на институте семьи, повлечь за собой какие-то проблемы?

 — Не думаю. Семья как социальная конструкция более стойкая и востребованная в обществе. Она выстоит и укрепится. Чем турбулентнее состояние общества, тем большая потребность в семье как в «крепости» у людей. И совсем не обязательно, чтобы крепость была из кирпичей. Семья — это отношения между супругами, между родителями и детьми, между сиблингами. Семья может включать в себя либо все три плоскости отношений, либо только одну. Семью сохраняет выполнение ею, то есть ее членами, тех функций, которые на нее они же и возлагают. Это экономическое обеспечение или помощь, социализация и преемственность культуры, эмоциональная и психологическая поддержка, совместные планы и досуг, это взаимная забота и отсутствие безразличия. Если у членов семьи — как совместно, так и раздельно проживающих — есть желание и потребность все это обеспечивать, то никакие расстояния ощущение принадлежности к семье не разрушат.

— Есть ли связь между тем, что люди стали позже съезжать от родителей, с тем, что и родителями они не спешат становиться? Условно если в 1990-е рожали в 20 лет, то сейчас это происходит ближе к 30.

— Безусловно, связь есть. Как минимум это нежелание иметь детей. Как максимум это страх нести ответственность за себя и тем более за вторую половину и ребенка. Ведь семья — это сплошные обязанности, это ежедневная работа. Кроме того, есть еще такой деликатный момент в семье, как супружеские отношения, которые в стесненных условиях жизни многопоколенной семьи будет тяжело поддерживать в радость друг другу. Поэтому мы часто слышим мнение молодых, что «сначала надо встать на ноги, приобрести все необходимое (образование, жилье, карьеру), а потом уж настанет очередь создания семьи». Следовательно, происходит отложенное создание семьи и рождение детей. А возможно, укореняется и привычка одинокого образа жизни.

— Социологи следят за этой ситуацией?

— Так как приобретение самостоятельности ребенком — это так или иначе кризис детско-родительских отношений, переход их на новый уровень, то зачастую вопросы сепарации взрослых детей от родителей рассматриваются в контексте конфликта поколений, а уже эта проблема — одна из центральных в социологии молодежи.

Среди социологов, изучающих в настоящее время молодежную проблематику, можно порекомендовать Юлию Зубок, которая рассматривает взросление молодежи в условиях неопределенности, Вадима Радаева, который на стыке экономики и социологии проводит анализ социального и экономического поведения современного молодого поколения, и, конечно же, надо назвать исследования Института социологии РАН, который с помощью своих коллег в регионах изучает проблемы молодежи. Также подобные исследования проводят НИУ ВШЭ, ВЦИОМ, агентства «НАФИ», «Дом.рф».

Взгляд психолога: «Один лишь факт переезда — это еще не сепарация»

— Существует ли какой-то конкретный возраст, когда ребенку пора уезжать от родителей? И как понять, что он готов к этому?

Екатерина Огарёва: Если суммировать все характеристики «сепарированного» человека, даваемые разными учеными, то получится следующий психологический портрет:

• он осознает себя как уникальную неповторимую личность и доверяет самому себе, своим желаниям и чувствам, ему не требуется постоянное одобрение окружающих;
• он умеет брать на себя ответственность, совершать самостоятельные, личностно значимые «авторские поступки»;
• в отношениях он чувствует себя безопасно, осмысляя их, может увеличивать и уменьшать дистанцию с разными людьми, имеет возможность выбирать между глубокой близостью и полной независимостью и при этом не переживать зашкаливающую тревогу;
• он способен делиться и сотрудничать, без зависти реагировать на авторитет других, здоровым образом выражать свои чувства, говорить «нет» и адекватно реагировать на ситуации, где его потребность не может быть удовлетворена.

Большинство исследователей называют возраст от 17 до 22 лет как нормативный возраст ухода из родительского дома. В этот период юноша (девушка) стремится доказать себе и другим, что он уже достаточно взрослый, чтобы жить самостоятельно и выбирать собственный путь развития. Многие могут уезжать в это время в другой город учиться или работать, естественным образом покидая родительский дом.

Но главным образом «уход из дома» совершается в сознании взрослеющего человека. Переезд предполагает прежде всего психологическую сепарацию от родителей. Здесь важно подчеркнуть: резкий и интенсивный эмоциональный разрыв, без опоры на предыдущие, благополучно пройденные стадии сепарации чреват глубокими и травматичными переживаниями, нервными срывами, различного рода дезадаптациями. Одним фактом переезда благополучная сепарация не свершится.

— Как сепарация влияет на отношения ребенка и родителей?

— Важно понимать: отношения между родителями и детьми при сепарации не прекращаются, а трансформируются в качественно другие — доверительные, уважительные, допускающие возможность расхождения во взглядах, интересах, ценностях. Они становятся более «равными», когда общение преимущественно строится из позиций «взрослый — взрослый», а не «родитель — дитя», как раньше.

При этом сепарация не происходит одномоментно. Она совершается постепенно, проходя разные возрастные этапы и предполагая чередование периодов высокой и низкой сепарационной активности. Так, все мы знаем про кризис одного года, трех лет, подростковый кризис, кризис перехода к ранней взрослости. В эти периоды становящаяся личность находится в состоянии конфликта, разрешая для себя сепарационное противоречие (сближение — отдаление, движение «к родителю» или «от него»).

На каждом этапе задача может быть решена с разной долей успеха, что во многом зависит и от родителей. Так, если в возрасте 2–3 лет родители не поддерживали активность и самостоятельность ребенка, демонстрировали гиперопеку, в ответ на его инициативу внушали чувство страха и формировали образ угрожающего мира («Куда ты лезешь? Упадешь — лоб расшибешь!», «Не надо играть с этими детьми!», «Зачем ты взял стакан? Разобьешь — порежешься!»), это почти наверняка сформирует в ребенке чувство болезненной неуверенности в своих силах и возможностях, заставит в дальнейшем сомневаться в своих поступках и постоянно искать одобрения и поддержки других.

Существует и так называемый дисфункционально-независимый тип сепарации — когда превалирует обособленность и возможен вариант полного разрыва.

— При этом есть и дисфункционально-зависимый тип сепарации?

— Да. При дисфункционально-зависимом типе сепарации формируются сверхблизкие, эмоционально-зависимые отношения с родителями, которые проявляются в страхе перед «отдельным» будущим и нежеланием жить самостоятельно, отсутствием веры в себя и свои силы, при этом оценкам и мнениям родителей придается исключительное значение. Случается и так, что родители сами отнюдь не торопятся «расставаться» с детьми и удерживают их в симбиотических, выгодных для себя отношениях. Например, это может быть в семьях, где ребенок становится «смыслом» существования всей системы, своеобразной вершиной «семейного треугольника» (забота, контроль, общение по поводу и через ребенка — это все, что объединяет супругов). Уход ребенка сделает отношения родителей бессмысленными и в конечном счете невозможными. Любые попытки «отделиться» будут восприниматься как угроза и вызывать у родителей недоумение, обиду, обвинения в неблагодарности и прочее.

Главный минус таких «заботливых» отношений будет в отсутствии реальных возможностей для взрослеющей личности получить опыт самостоятельной жизни и прохождения «практики» взросления, а без нее не укрепляется и вера в собственные возможности.

В атмосфере комфорта и гиперзаботы сепарационный импульс просто не сформируется

В некоторых случаях отсутствие жизненной компетентности и реального желания «отделяться» оправдывают необходимостью продолжения обучения (когда сохраняется вынужденная экономическая зависимость от родителей). После школы молодой человек поступает в вуз, потом в магистратуру, аспирантуру или осваивает новые специальности. Вечный студент остается при этом с родителями, не имея стабильных источников дохода, не заводит свою семью и, в принципе, не сепарируется.

Американский психоаналитик Питер Блос подчеркивал, что без «отделения» и «отказа» от родителей как главных объектов любви, без развенчания идеала и более трезвого взгляда на родительские фигуры невозможны полноценные поиск и обретение новых «объектов любви», партнеров уже вне родительской семьи.

Встречается и еще более жесткий вариант — потребительски-доминантная позиция родителей, когда их комментарии однозначно унизительны и негативны, когда они транслируют неверие в успешность любых начинаний и попыток самостоятельной жизни взрослеющего человека. В результате этот человек теряет веру в себя — или, напротив, делает резкий рывок в сторону полного разрыва и полного прекращения разрушающих отношений.

— Что вы можете сказать про особенности сепарации в России?

— Есть мнение, что сложности сепарации в нашей стране связаны с этнокультурными особенностями, исторически сложившимся общинным образом жизни русского народа, пронизанным коллективными формами взаимодействия (несмотря на «агрессивное нашествие западных ценностей», в подсознании старшего поколения крепок дух коллективизма с присущей ориентацией на «авторитет», «уважение старших», «дисциплину» и «долг»).

Многие иностранные авторы, исследующие русскую ментальность, отмечают и такие черты национального характера, как «терпеливость», «смиренность», «жертвенность», которые вкупе с «общинной ментальностью» порождают тенденцию удерживаться в «недосепарированном» состоянии в коллективном «нашем» пространстве, где, «я» заменено «мы». А «отделение» не поощряется, рассматривается как небезопасное или даже осуждается. В свою очередь и у взрослых детей часто заметна установка на получение родительской помощи в воспитании собственных детей, решении экономических и бытовых вопросов.

— Как родителям и взрослому ребенку подготовиться к раздельной жизни? И сделать это наименее травматично?

— Не стоит ожидать немедленных рациональных и твердых шагов по «правильному», взрослому пути. Трудность этого переходного периода заключается в неопределенности и противоречивости: с одной стороны, юноша (девушка) формально становится отдельно живущим, самостоятельным человеком, с другой — все еще нуждается в подстраховке, эмоциональной поддержке и помощи родителей и порой продолжает находиться от них в экономической и/или психологической зависимости.

Переезд может и не случиться сразу. Но опыт первой неудачи — это тоже значимый опыт взросления. Важен не сам факт отчисления из института / потери работы / вынужденного возвращения в родительский дом (что само по себе воспринимается болезненно), а то, как человек с этим испытанием справляется: какие делает выводы, как меняет или укрепляет свои ценности и цели, как опирается на ресурс поддержки близких. И как в итоге движется дальше к своей осознанной, взрослой жизни.

Иллюстрация: Helga Khorimarko / shutterstock / fotodom