6 доказательств того, что зубрёжка полезна

Учить наизусть стихи, отрывки из прозы на родном тебе или незнакомом языке — занятие полезное и нужное. Ксения Букша рассказывает, что именно дает зубрежка младшим и старшим школьникам: среди этих навыков, кроме понятного развития памяти, есть такие полезные детям, как умение слушать, способность помнить моменты из прошлого, воспитание чувств и другие.

Какое-то время своей школьной жизни я проучилась в школе имени А. С. Пушкина. Под солнцем русской словесности нас держали до африканского загара. Помню, у учительницы имелся огромный листок, склеенный из нескольких листов A4. На нем была начерчена табличка: сверху вниз наши фамилии (три класса параллели), а слева направо — «темы» и отдельные стихотворения: «Поэт и поэзия. Гражданская лирика. Любовная лирика. Пророк. Анчар» и так далее. После уроков к дверям кабинета русского языка и литературы стояла очередь из всех нас. Каждый заходил в кабинет, быстро начинал тарабанить все темы подряд, а учительница прерывала, как только убеждалась, что стихотворение вызубрено. Получалось довольно бойко. Начала двадцати стихотворений можно проговорить минуты за две-три. В параллели было около восьмидесяти учеников. Последний уходил домой уже затемно, но с большим облегчением: «Пушкина сдал!» Сбросил, как выражался Писарев, с корабля современности.

Если отвлечься от этих школьных ужасов, то, вообще говоря, учить наизусть — занятие самое что ни на есть приятное и нужное. Сейчас мы попытаемся обобщить наш опыт по этой части.

Умение слышать себя и других

В детском саду, где процветал мой старший сын, нам ужасно повезло с одной из воспитательниц: она обожала театрализованные представления и умела каждому ребенку найти роль по способностям. На сцену выходили все. Развитые шестилетки блистали в главных ролях, неговорящие изображали шмелей и стражников. Однажды мы поставили даже Шекспира! Разумеется, адаптированного. Сводный брат моего сына научился читать стихи именно на этой пьесе. Он играл Автора. Его роль состояла в том, чтобы выйти и сказать: «Нет повести печальнее на свете, чем повесть о Ромео и Джульетте!»

Ребенок был мал, и стихи давались ему с трудом. Наконец, он их выучил. И стал повторять. Сто раз на дню. Шагая в сад, из сада, поедая кашу, на горшке, где угодно: «Нет — повести — печальнее — на свете — чем…» Он мог слушать себя бесконечно, ведь он был Автором!

Маленький секрет состоит в том, что в пьесах поневоле выучиваешь не только свой текст, но и текст, который говорят твои однокашники. Но при этом ты не должен весь этот текст воспроизводить. У многих детей поначалу трудности именно с этим, они вроде и помнят слова, но не в состоянии выдать их в нужный момент в нужном порядке, тем более с нужной громкостью, в нужном темпе и так далее. Так вот, при чтении вместе от чужого текста ты свободен, но между тем ты его помнишь. Пусть это будут две строчки, но по соседству со множеством других.

Если таких коллективных практик ребенок лишен, можно организовать их самостоятельно. Пусть для начала все стихотворение рассказываете вы, а ребенок вставляет в нужном месте только одно слово. Это просто, безопасно и весело.

Стихи — это карта памяти

Человек, который умеет запоминать стихи, лучше ориентируется внутри своей головы. У него более фамильярные отношения с пространством и временем. Заученные стихи — это, собственно, пространство и время, перенесенные внутрь. Ага, сначала у нас «на севере диком», а уж потом «и дремлет, качаясь», а пальма — она в самом конце. И еще есть два таких кирпичика — это четверостишия, одно повыше, другое пониже. Все это буквально осязается, входит в плоть и кровь.

На этом пути у детей случаются неожиданные затруднения. Например, есть удивительные дети, которые запоминают не рисунок и не звук, а смысл. Они принимаются рассказывать вам так: «Буря кроет мглою небо, крутя снежные вихри. То она завоет, как волк, то заплачет, как ребенок». Чаще — наоборот: «Буря мглою небо кроет, тара-тара, тара-рам… То она как зверь завоет, сердцу будет веселей…» Но понемногу все это: звук, смысл, рисунок — консолидируется, и этот процесс сам по себе крайне развивающий и полезный.

Библиотека настроений

Мир стихов ничем не хуже, чем мир шахмат, мир музыки и другие миры. Любители поэзии, к которым отношусь и я, приводят такой аргумент: видение мира сквозь призму разной поэзии сильно обогащает внутреннюю «библиотеку настроений». Это как стеклышки разных цветов, сквозь которые можно смотреть вокруг. Выученные строчки всплывают в памяти, и вот уже это не просто метель, а самая разная — и «Снег идет, и все в смятеньи», и «Вот ветер, тучи нагоняя…», и «…проволока проводов таится в белоснежных трубках». Мы становимся богаче, потому что видим не один мир, а много разных. Из этого следует необходимость правильного выбора текстов.

Правильного — значит, во-первых, посильного, а во-вторых, — качественного. Нельзя под видом поэзии учить нескладные вирши. К сожалению, выбор стихотворений в современных учебниках для начальной школы нередко ужасен. Своими глазами видела такой, например, шедевр: «Как у нашей у коровы щи зеленые готовы. Села кошечка за стол, а сметанка прыг на пОл». Господи, прости. Это вперемешку с обкорнанным Тютчевым, отрывками из Пушкина и чем-то нравоучительным. Можно посмотреть чуть шире и найти массу по-настоящему хорошей и понятной детям поэзии.

Вот навскидку немного хорошей поэзии для начала: «Ворона и мальчик» Сосноры, «Мурка, не ходи, там сыч…» Цветаевой, детские стихи Хармса, Введенского, Олега Григорьева, «Человек надел трусы…» Вознесенского. У каждого поэта может найтись что-то подходящее, понятное и при этом настоящее. Не стоит бояться отдельных «непонятных» или «слишком взрослых» строчек и слов. Вообще, это бич нашего времени: «детям только детское». Некоторые вещи можно и объяснить, а некоторые вообще не требуют объяснения, их можно пока оставить непонятыми. И в этом еще один плюс выучивания наизусть: через несколько лет тебя вдруг озаряет понимание: ах, вот, оказывается, что поэт имел в виду!

— Мама, а знаешь, я понял, почему там нет рифмы… «Плачет старушка, мало прожила, а шарик вернулся, а он голубой…» До меня дошло…

— Тихо-тихо. Понял, и молчи.

Стихи — это Big Data культуры

Если память ребенка уже созрела настолько, что он может выучить, например, «Песнь о вещем Олеге» (неважно, сколько ему лет, пять или тринадцать), то происходит вот что. При запоминании длинных хорошо написанных текстов на родном языке мы запоминаем как бы некие образцы. Это образцы ритма, построения фразы, «качественных» сочетаний слов и звуков, парад незнакомых имен или исторических фактов. Когда в памяти накапливается много таких образцов, в какой-то момент в нас начинает работать нечто вроде анализа «больших данных». Появляется тот самый культурный фон, гуманитарная интуиция, чувство контекста, при котором нам необязательно точно знать какую-то конкретную вещь — у нас много «соседних» точек, по которым мы можем догадаться о целостной логике построения языка или культуры. Это как умение прикинуть в уме, сколько будет треть от пятисот, не считая точно, — такие вещи в жизни гораздо нужнее, чем навыки точного устного счета или доскональная эрудиция.

Такая нахватанность по верхам не заменяет строгого гуманитарного знания, но хорошо его дополняет. Более того, кажется, что в наше время иной порядок постижения культуры уже невозможен — слишком много всего есть. А когда уже чувствуешь все в целом, легче найти для себя и что-то по-настоящему любимое, свой уголок в мире поэзии. Например, мне не были близки Есенин, Ахматова, Цветаева, Блок, Лермонтов, Пастернак и другие. Но в какой-то момент я открыла для себя XVIII век, особенно Кантемира, обэриутов, Введенского.

Воспитание чувств

Учить симпатичные тебе стихи и записывать их в альбом — это занятие сродни вышиванию или коллекционированию. Для этого из процесса должны быть полностью исключены любые нервные и соревновательные моменты. Мы не пытаемся ловить ребенка на ошибках. Не заставляем его выучить быстро и много. Позволяем самому выбрать, что учить и что записывать. Но постепенно возвращаем его к альбомчику и с удовольствием отмечаем вместе с ним, что стихов там стало больше.

Вот эти стихи мы учили осенью, те зимой. Воспоминание о процессе заучивания смешивается с воспоминаниями о конкретных событиях того времени жизни ребенка. Собственная жизнь начинает выстраиваться в голове так же, как и порядок стихотворения от начала к концу.

Мы не спрашиваем ребенка о том, «какие чувства вызывает в тебе эта строчка», если он сам не хочет ими поделиться. Это очень тонкие вещи, которые далеко не каждый из нас и далеко не всегда может назвать и проанализировать, да не всегда это и нужно. Гораздо приятнее не спеша вместе выучить стихи, рассказать их, правильно расставив все интонации, в другой день записать в альбом и пролистать тетрадку от конца к началу: вот, это мое, мои любимые стихи, они у меня есть. Моя культурная собственность, мой освоенный живой уголок эмоций.

Проза — русская и иностранная

Сразу скажу: это занятие на любителя. Или на жертву обстоятельств. Какой была и я в старших классах школы. Наша прекрасная и любимая учительница английского в Аничковом лицее, Галина Яковлева, принимала у нас выученные, пересказанные максимально близко к тексту книжки — английскую литературу.

Доказано, что зазубривание иностранных текстов наизусть реально помогает учить язык. Причина примерно та же, что я указала выше. Мы запоминаем большие кластеры текста, целые фразы, слова в контексте, примеры словоупотребления. Мы учим не слова, а целые куски, пласты языка сразу, причем на лучших образцах. Опыт выдавания заученного текста «на-гора» снижает языковой барьер, потому что дает много шаблонов, образцов инокультурной логики. Думаю, что с русской прозой дела обстоят примерно так же.

Я в тот год постепенно выучила и пересказала отрывок из «Орландо» Вирджинии Вульф — вещь забавную, пышную, барочную и стремительную. На каждом шагу поражалась: оказывается, можно еще и вот так писать — и тебе ничего за это не будет!