«Бродский тоже не сдал бы ЕГЭ». Мама двоечника — о том, почему отметки не так уж важны

Дети любят находить истории о знаменитых и успешных людях, которые плохо учились в школе или вообще ее бросили. Но, оказывается, такие истории важны не только для учеников, но и для родителей — тех, которые переживают из-за очередной двойки или бегут с работы, чтобы помочь ребенку с домашкой. Наш блогер Юлия Рих написала пост, который поможет всем успокоиться: и детям, и мамам, и даже учителям.

«Мальчик упрямый, настойчивый, ленивый»

В декабре 2023 года в аккаунте музея Бродского в одной из запрещенных соцсетей читатели поинтересовались, в какую школу поэт ходил в Ленинграде. В ответ они получили рассказ не только про школу (точнее, школы), но и про успеваемость. Оказалось, свет русской поэзии учился так себе — ЕГЭ, наверное, не сдал бы: «За восемь с четвертью школьных лет Бродский сменил пять школ. Первые три года он учился в школе № 203, в здании дореволюционной женской гимназии Анненшуле, с четвертого по шестой класс — в школе № 196 на Моховой.

В характеристике, выданной Иосифу при переводе в пятый класс, классный руководитель писал: «По своему характеру мальчик упрямый, настойчивый, ленивый. Домашнее задание выполняет письменно очень плохо, а то и совсем не выполняет, грубый, на уроках шалит, мешает проведению уроков. Тетради имеет неряшливые, грязные, с надписями и рисунками. Способный, может быть отличником, но не старается»».

Каждое слово здесь пропитано методическим приговором. Судьба определена — неряшливый, безответственный, лентяй. Классный руководитель уже в 6-м классе писал: «По сравнению с прошлым годом изменился в лучшую сторону. Исполнительный. Правдивый. Развитой, но вспыльчив. Хорошо рисует, много читает. Общественные поручения выполняет добросовестно. Принимал участие в оформлении отрядной стенгазеты. Дисциплина отличная». Но, несмотря на некоторое изменение ситуации, заставить Иосифа быть идеальным учеником так и не получилось: «Седьмой класс Бродский провел в школе № 181, где получил четыре двойки в годовой ведомости — по физике, химии, математике и английскому — и был оставлен на второй год. Этот второй год в седьмом классе он отучился в школе № 286 на Обводном канале, а в восьмой класс пошел в школу № 289 на Нарвском проспекте».

Историк и друг Бродского Владимир Герасимов рассказывал: «Иосиф не любил советскую школу. Ему было скучно. Он часто менял места учебы. В седьмом классе остался на второй год, а в восьмом, отзанимавшись всего одну четверть, вообще бросил учебу, заявив, что „в школу больше не вернется“».

Бродский же отмечал, что «фасады ленинградских домов рассказывали о египтянах, греках и римлянах больше, чем любые учебники». А в автобиографическом эссе «Полторы комнаты» писал подробнее: «И он же (отец), наткнувшись на меня на улице среди бела дня, когда я прогуливал школу, потребовал объяснения и, услышав, что я страдаю от жуткой зубной боли, поволок меня прямо в стоматологическую поликлинику, так что я заплатил за свою ложь двумя часами непрерывного ужаса. И опять-таки он взял мою сторону на педсовете, когда мне грозило исключение из школы за плохую дисциплину — „Как вы смеете! Вы, носящий форму нашей армии!“ — „Флота, мадам, — сказал отец.— И я его защищаю потому, что я его отец. В этом нет ничего удивительного. Даже звери защищают своих детенышей. Об этом сказано у Брема“. — „Брем? Брем? Я… сообщу об этом в парторганизацию вашей части“. Что она, разумеется, и сделала».

Вечный двоечник. Наш светлый гений. Человек, творчество которого, вероятно, изучают на каждом литературном курсе русской словесности, нобелевский лауреат, педагог, поэт, писатель, переводчик, согласно школьному табелю, был бестолочью и второгодником, бросившим школу сразу, как только появилась возможность.

Сменить за восемь лет пять школ, не переезжая и не являясь сыном военного, — это надо было постараться

Я бы спросила Марию Моисеевну, маму Бродского, что она чувствовала в течение этих восьми лет? Чем себя успокаивала? Что отвечала учителям? И что ответила бы на бесконечные аудиосообщения о каждой провинности ребенка и нарушении дисциплины? Что говорила сыну? А что мужу? Что видела там — в будущем своего ребенка, которого любила, растила и в которого верила? На чем основывалась эта вера? Что испытала, прочитав характеристику в 4-м классе на ее умного, пытливого, любопытного, беспокойного, развитого ребенка? Промолчала? Поговорила с ним? Заплакала? Отчаялась? Усмехнулась? Пришла в ярость от несправедливости? А может, согласилась с каждым словом?

Помнит ли история имя учителя, написавшего такую разгромную характеристику, по сути, еще маленькому ребенку, только переступившему порог средней школы? А помнил ли сам учитель то, что написал? Дожил ли он до славы Бродского? Стало ли ему стыдно или он до конца дней был уверен в своей правоте и счета тем безжалостным характеристикам не вел?

Я отправила эту историю нескольким знакомым разного возраста (мамам и бабушкам), но ответом мне было показательное молчание. Наверное, они не могли не признать вклад и талант Бродского, но и возмутиться учительской слепотой не посмели. Раз учитель сказал — значит, ребенок таким и был. Допустить мысль, что написал это человек ограниченный и неэмпатичный, уставший от работы и детей, ни одна моя знакомая не смогла.

«Вся жизнь — в борьбе с домашкой и оценками»

Я — мать двоечника. Первую двойку сын получил во втором классе, по немецкому языку. Кому, казалось бы, нужны двойки и немецкий во втором классе? Но учителю было крайне важно показать, кто тут главный. Я быстро устала от споров со школой (и с собой) и счет этим двойкам не веду.

«Стив Джобс вообще начинал в гараже!» — возмущался мой ребенок, глядя на свои отметки. И мне нечего ему возразить. Я и до истории с Бродским догадывалась, как работает несгибаемая система школьных оценок и как сильно она устарела. Ведь в современной педагогике важна динамика (переход из двойки в тройку ценится больше, чем стабильные отличные оценки), и путь вперед даже на основе множественных ошибок гораздо важнее абсолютной величины оценки.

А современные продвинутые учителя рассказывают, что оценка — это зачастую дело принципа (или его отсутствие). Если спросить себя серьезно, на что влияет и что меняет в этом мире двойка по рисованию или русскому, — ответ придется искать долго.

Многие родители в родительских чатах делают ошибки в самых простых словах и с трудом считают в уме у кассы, но при этом как-то живут и кем-то работают. Хотя от своих детей по-прежнему настойчиво требуют хорошей успеваемости и очень за нее переживают.

Успеваемость — это формальность, важная для статистической отчетности школы и премиальных выплат учителям

Поэтому зачастую на ключевых контрольных, школьных олимпиадах и непереводных экзаменах детям разрешают списывать, чтобы эту отчетность не испортить. Ребенку же, его будущему важны не столько оценки, сколько способность получать, обрабатывать, оценивать, фильтровать и усваивать знания.

Одна моя знакомая, до школы счастливая и «нормальная» мать, потеряла покой и сон, как только ребенок пошел во второй класс. Теперь каждый разговор с ней — это бесконечная маята по поводу домашних заданий восьмилеток. Как будто нечем больше жить взрослой женщине, кончились навсегда ее интересы.

«Я смирилась с тем, что он у меня троечник», — говорит она в отчаянии. И рассказывает, как полсубботы ребенок провел в углу, а семья — в борьбе с домашкой. Было детство — и нет его. Был веселый радостный мальчик, а теперь робот из вопросов и ответов по учебнику.

Учителя получают изощренное удовольствие от отчитывания детей и их родителей годами, те по инерции мучают друг друга в оставшееся после работы и учебы свободное время, которое могли бы потратить на обычную жизнь, а на рынок труда продолжают выходить «забитые» отличники и униженные троечники, не верящие в собственные силы и не умеющие переломить ситуацию.

И только где-то там тихо вздыхают мамы двоечников, прошедшие все этапы публичного школьного унижения на учительском ковре, но не потерявшие веру в своих отчаянных, бестолковых, непослушных, неусидчивых и безнадежных, по мнению школы, детей.

Быть добрее, не лезть и верить в себя

Конечно, немало есть и прекрасных учителей, с ними записывают интервью, про них снимают кино:

• Интервью с Ириной Лукьяновой, писателем, журналистом, учителем литературы на ютьюб-канале «Правмир».
• Интервью с Евгением Ямбургом, заслуженным учителем РФ, академиком, директором школы на ютьюб-канале «Правмир».

Есть и отличные фильмы об увлеченных и эмпатичных учителях:

• «Общество мертвых поэтов» — о том, как небанально можно преподавать подросткам литературу;
• «Звездочки на земле» — о том, как всего один учитель может сделать изгоя-школьника счастливым;
• «Перед классом» — о том, что детей не обманешь и что настоящий учитель — огромная удача и для детей, и для школы;
• «Музыка сердца» — о том, как через простые уроки музыки в школе можно влюбить детей в искусство;
• «Оставленные» — как в приближении и учитель, и ученик могут лучше понять друг друга и стать близкими людьми.

А что же Бродский? Большинство школ, где он учился, расформированы или упразднены. На сайтах правопреемников упоминания о его учебе в их стенах я не нашла. В США же Иосиф Бродский писал книги и преподавал — никто не спрашивал у него аттестат об окончании школы.

В середине третьей четверти, по уши зарывшись в статью New York Times об общении родителей c учителями, я бы попросила учителей быть к детям добрее, ведь качество их жизни будет зависеть не столько от оценок и учительских принципов, сколько от здоровой психики и оптимистичного взгляда на жизнь. Родителям хочется посоветовать не лезть. Школа должна учить, ребенок — учиться, родители тут — лишнее звено. А детям важно, несмотря ни на что и ни на кого, не терять веру в себя.

И отдельно: дорогие родители двоечников, в минуты отчаяния вспоминайте маму Бродского.

Обложка: Free Wind 2014, Nikolaeva / Shutterstock / Fotodom