Однажды богатый француз по имени Луи Дидье купил у бедного шахтера 6-летнюю дочь, пообещав обеспечить ей достойную жизнь. Когда девочке исполнилось 18, Дидье женился на ней, а из своей новорожденной дочери решил создать сверхчеловека, интеллектуально и физически превосходящего всех людей планеты.

Дочь шахтёра

В 1936 году в северной части Франции родилась девочка по имени Жанин. Ее родители жили крайне бедно: мать занималась хозяйством, отец работал в шахте. Поэтому рождение ребенка стало для них скорее тяжелой ношей, чем радостным событием.

Но через 6 лет семью горняка заметил тридцатичетырехлетний богатый француз Луи Дидье, который предложил выкупить их младшую дочь Жанин за баснословную сумму, и обеспечить девочке хорошую жизнь. Единственное условие — отцу и матери категорически запрещено встречаться с дочерью. Родители согласились.

Дидье сдержал свое обещание — он перевез Жанин в большой город, показал ей другую жизнь, дал возможность получить образование сначала в школе-пансионе, а затем и в университете.

Луи Дидье очень строго воспитывал девочку и пытался проводить над ней психологические эксперименты — поскольку с детства был одержим идеей создать сверхчеловека. И, как ему казалось, первое время Жанин отлично подходила на эту роль.

План «Б»

Чуть позже Дидье понял, что его эксперимент обречен на провал, ведь даже в 6 лет девочка была уже достаточно взрослой, чтобы ее можно было перевоспитать. Поэтому он решил приступить к плану «Б» — вырастить сверхчеловека из собственного ребенка.

Луи Дидье женился на Жанин, когда девушке исполнилось восемнадцать. А 23 ноября 1957 года в семье родилась дочь, которую назвали Мод. Отец ликвидировал все свои активы, купил дом вдали от посторонних глаз и перевез туда семью.

С первых дней Дидье воспитывал дочку в спартанских условиях. Она спала на тонком жестком матрасе в отдельной комнате, которая не отапливалась. Всегда ела только рис и свежие овощи, никогда не пользовалась теплой или горячей водой.

Ей было разрешено использовать лишь один квадратик туалетной бумаги в день

У Мод не было игрушек, она не знала никаких детских развлечений. Девочка не была знакома с ровесниками. В семье было запрещено проявлять любые чувства и эмоции, поэтому Мод наказывали за смех, улыбки, слезы, обиды, попытки подурачиться. Отец даже не разрешал девочке просто так разговаривать. Ему казалось, что все это сбивает ребенка с пути к главной цели. Луи считал, что сверхчеловек должен быть всегда спокоен и стабилен.

«Педагогика моего отца предполагала, что я должна привыкнуть к спартанским условиям. Любые отвлекающие факторы нужно ограничить. Я должна научиться спать как можно меньше, потому что сон — это потеря времени. Я должна была отказываться от любых удовольствий, начиная от вкусной еды, потому что это путь к слабости. Мне никогда не позволяли есть фрукты, йогурты, шоколад — и я никогда не пробовала свежий хлеб», — рассказывала Мод.

При этом родители девочки вели обычный цивилизованный образ жизни. Они пользовались электричеством, покупали утром свежий хлеб в пекарне, принимали ванны.

Жанин отвечала за интеллектуальные способности дочери: она занималась с ней музыкой, учила ее читать. Отец же воспитывал в ребенке выносливость и способность адаптироваться под любые условия.

«Отец вновь повторяет, что все, что он делает, он делает ради меня. Что он посвящает мне всю свою жизнь, чтобы обучать, формировать, лепить из меня то высшее существо, которым мне суждено стать. Он говорит, что любил меня уже тогда, когда я еще не родилась. Он всегда хотел иметь дочь, которую назовет Мод. Мод — как жена сподвижника Робина Гуда, Уилла Скарлетта. Выдающаяся женщина, воин, амазонка, верная своей любви до самой смерти».

Милая мама…

«Я чувствую себя слишком слабой, слишком неуклюжей, слишком глупой. И я так боюсь его! Даже его грузного тела, большой головы, длинных худых рук и стальных глаз. Я в таком страхе, что у меня подкашиваются ноги, когда я приближаюсь к нему. Еще страшнее мне от того, что я в одиночестве противостою этому великану. От матери ни утешения, ни защиты ждать не приходится. Мсье Дидье для нее — полубог», — говорила Мод.

С каждым годом требования Луи к дочери только росли. Когда девочке было пять, он устраивал «испытания на бесстрастность» — заставлял ребенка неподвижно сидеть на стуле от четырех часов и больше. Причем опираться на спинку было категорически запрещено. Так, по его мнению, делали только слабаки и ленивые. Если на лице дочери шевелился хоть бы один мускул, испытание начиналось заново.

В день рождения Мод, 23 ноября, ей разрешали подольше поучиться. Родители считали это наградой и подарком

А когда праздник был у кого-то из родителей, дочь писала им под диктовку письма. Они всегда начинались с добрых слов, признаний в любви. Жанин ужасно раздражали кляксы и ошибки, поэтому Мод могла сидеть над одним письмом несколько часов. Время, потраченное на письмо, вычиталось из ее сна. Для Мод эти письма были единственной возможностью использовать в речи (пусть и письменной) ласковые слова, вроде «Милая мама…». И это казалось ей очень странным. Ведь в другие дни проявления чувств были запрещены.

Когда Мод исполнилось семь или девять, девочка точно не помнит, отец начал добавлять к ее рациону питания алкоголь. Он считал, что помутнение сознания — отличное испытание, чтобы тренировать в себе сдержанность. Регулярно повышая градус, Луи требовал дочь не терять бдительность.

К школьному возрасту девочка умела играть на всех музыкальных инструментах мира, занималась верховой ездой, фехтованием, плаваньем и гимнастикой. В ее расписании не было ни одной свободной минуты.

«Я — жалкая лужица страха»

Однажды ночью Луи неожиданно разбудил Мод и сказал ей идти за ним. Они спустились в подвал, мать запрела дверь, отец показал на стул и сказал: «Будешь сидеть здесь, не двигаясь».

«Я понятия не имею, что это означает, но понять даже не пытаюсь. Чего еще он от меня потребует? Что случится со мной? Они же не оставят меня здесь… или оставят? И вот мой худший страх становится реальностью: я слышу, как они уходят у меня за спиной, а потом в подвале гаснет свет. От лестницы еще недолго исходит слабое свечение. А потом вдруг наступает тьма. Мои глаза лихорадочно вглядываются в полную темноту. Лишь уши способны что-то разобрать, и то, что они слышат, бросает меня в бездну ужаса. Туча мерзких звуков, издаваемых маленькими животными, движущимися в темноте, мечущимися, бегающими, останавливающимися, роющимися и снова бросающимися врассыпную. Внутри я пронзительно кричу, но ни один звук не выходит наружу, потому что мои губы крепко сжаты и дрожат».

Мод понимает, что она осталась один на один со своим страхом. Девочка поворачивает голову в кромешной темноте и замечает крыс в углу подвала за угольной кучей: «Я — жалкая лужица страха. Стараясь как можно меньше двигаться и дышать. Силой подавляю дрожь и закусываю щеки изнутри, чтобы не стучать зубами. Я пытаюсь исчезнуть, сделаться прозрачной, несуществующей».

Через несколько минут включается свет. Жанин зовет дочь обратно в дом, а отец смеется над тем, какая она трусиха. В следующем месяце испытание повторяется. А потом еще и еще. Затем снова усложнение задачи — на Мод надевают жилет с колокольчиками, чтобы было слышно, если она решит пошевелиться или задрожит. Любое движение равно наказанию. Отец считает, что дочери нужно побороть каждый свой страх.

«Мне очень нравится это слово — сосед»

В какой-то момент Мод начинает жить в буквальном смысле по секундам. Отец включает секундомер — 30 секунд, чтобы проснуться и одеться, 15 секунд, чтобы добраться из комнаты в сад. Отец выдает дочери, как он считает, только нужные и важные человечеству книги. Сначала это «Капитал» Маркса, потом «Превращение» Кафки. Дальше добавляется Ницше, Дюма.

Луи постоянно пугает дочь тюрьмой, войной, опасностями на улице и похитителями детей

Поэтому она с испугом смотрит на жизнь за забором и очень боится перейти черту, но мечтает о свободе, о которой ничего не знает. «Мне хотелось бы увидеть кого-то из наших соседей. Мне очень нравится это слово — сосед».

Однажды в усадьбе Луи у забора обвалилась одна стена. Отец вызывал каменщиков, чтобы установить металлические столбы и натянуть проволоку. Это сбило расписание дочери на день. Мод впервые увидела, что такео жизнь вне дома. В один день она даже решилась поближе подойти к этому месту:

«Когда я добираюсь до стены, меня переполняют эмоции. Я быстро приподнимаю брезент и проскальзываю сквозь проволоку. Вот оно, я на другой стороне! Мои ступни стоят на твердой земле внешнего мира. Я впервые снаружи одна, без родителей, почти свободная. Смотрю завороженно: вокруг меня во всех направлениях, сколько хватает глаз, простираются поля. <…> Сердце раздувается в груди, словно даже воздух здесь слаще».

«Очень долго я не могла говорить о своем прошлом»

В 1973 году Луи заболел и больше не мог заниматься с дочерью музыкой — ему пришлось нанять учителя. Учитель, господин Молин — оказался милейшим человеком и, несмотря на строгость отца, он не смог не обратить внимания на истощенного запуганного ребенка.

Мод почувствовала доброту педагога и на первых же уроках рассказала обо всем, что делал с ней отец. Учителю удалось убедить Дидье, что занятия музыкой станут гораздо эффективнее, если Мод будет приезжать к нему сама.

Так Мод начала знакомиться с внешним миром и узнавать жизнь за забором поместья. Чуть позже Молин предложил Мод устроиться на работу в музыкальную лавку — она согласилась и постепенно училась жить обычной жизнью, что давалось ей не очень легко. Она тратила много времени на больницы и врачей — из-за отцовских испытаний у нее были серьезные проблемы со здоровьем.

В этой же лавке девушка встретила мужчину, который стал ее возлюбленным. А когда Мод исполнилось 18 лет, молодые люди сыграли свадьбу.

Престарелый Луи Дидье не был против брака, но просил дочь остаться в его поместье, чтобы заботиться о нем. Это была его единственная просьба. Мод не смогла согласиться, но изредка все же приезжала. Сейчас Мод 64 года. Она живет в Париже, работает психотерапевтом и вместе с мужем воспитывает двоих детей.

«Прошло больше 40 лет с тех пор, как я покинула дом своего детства и вышла замуж. Очень долго я не могла говорить о своем прошлом ни с кем, включая мужа, друзей и даже своего терапевта. Я была так счастлива сбежать, что у меня и мысли никогда не возникало вернуться. Но я навещала своих родителей каждую неделю, испытывая чудовищную неловкость за то, что бросила их».

По материалам книги «Рассказ дочери. 18 лет я была узницей своего отца.