Николай Архаров пишет о проблемах современного образования, анализирует тексты ФГОС, но при этом сам не учит детей. Он не педагог! Но он муж учительницы и видит систему образования со стороны. Редактор блогов Дарья Букина узнала у Николая, какие он видит в нём проблемы и какие решения может предложить.

Нельзя затыкать детей гаджетами

Сегодня игры с детьми многие родители полностью заменяют гаджетами: сунули телефон или дали возможность сесть за компьютер. А что ребёнок там делает, никого абсолютно не волнует. Главное, он не просит ничего, не путается под ногами — хороший послушный ребёнок.

Когда я был маленький, мне просто дали молоток, гвозди и возможность забить их в брёвнышко — это была игра. Я, трёх- или четырёхлетний пацан, с этим молотком играл, а не использовал его как инструмент.

Дети не понимают разницу между игрой и реальной работой, что делу время — потехе час, а это, вообще-то, правильная поговорка. Никто не против, если дети будут проводить с гаджетами час в день, но они же играют до отключения мозгов. Я ратую не за запреты гаджетов, а за правильное отношение к ним. Заберём телефоны — они будут слушать музыку в наушниках, найдут способ уйти от мира, поэтому нельзя ничего запрещать.

Мы растим поколение эгоистов

В воспитании, мне кажется, главная проблема заключается в том, что мы во ФГОСе прописали критерии, по которым надо воспитывать ребёнка, но не прописали, как это делать. Он вообще не учитывает много факторов.

Ребёнка воспитывают как боксёра, которого положили на диван и вдруг резко выкидывают на ринг. С детей сдувают пылинки, у них куча прав, но к жизни они не готовы.

Мы дошли до того, что сейчас они лет до 15 не могут самостоятельно гулять. Дети перезащищены

Если посмотреть советский фильм «Приключения жёлтого чемоданчика», то сегодня он вызвал бы несколько уголовных процессов. Родителей и школу осудили бы за то, что они оставили детей без присмотра. Милиция и все прохожие — за то, что не поймали детей, которые были оставлены без присмотра.

Дети становятся недееспособны — вот одна из проблем воспитания. Вторая — мы растим детей-эгоистов. Школьный учитель говорит, что надо быть добрым по отношению к другим, учитывать их интересы, быть в коллективе. Родители говорят: «Есть только твои интересы». В воспитании ребёнка учитель фактически остаётся один на один против общества. Нет единства в воспитании со стороны школы, искусства, телевидения.

Школа должна научить детей жить

Мы делаем детей беспомощными с точки зрения психологических навыков. Раньше было традиционное воспитание: делай, как делают родители, как делают все вокруг, и будешь прав. Сейчас это не работает. Сейчас нужно каждому ребёнку объяснить, почему так нужно делать. Нам не хватает понимания, что учёба — это труд.

Она превратилась в погоню за аттестационным баллом. Это как прийти в магазин, набрать продуктов, положить в корзину хороший пакет, заплатить, а взять в итоге только пакет. Родители даже не понимают, что приводят детей за знаниями, а не за аттестатом, отсюда очень много борьбы за оценку.

Школа должна научить детей жить. А эгоистичные дети, которых в школах всё больше и больше, не умеют общаться друг с другом и не могут урегулировать конфликт. Одно время была попытка ввести практическую психологию в школу, но она так и не продвинулась. Поэтому взрослые люди, окончив школу, идут на командные тренинги. Там они начинают играть в те игры, в которые мы играем с детьми в детском саду и начальной школе.

Нам крайне необходима практическая психология, которая даст возможность наладить правильную коммуникацию. А дальше — вывести детей на стремление к успеху, рассказать про формирование взаимоотношений в семье и так далее.

В формате ЕГЭ учителям не доверяют функцию контроля

Я писал предложение по ЕГЭ, чтобы оценивать не то, как ребёнка натаскали, а его знания по предмету. Мне не нравится тестовый фундамент ЕГЭ. Тест в принципе предназначен для того, чтобы быстро оценить усвоение знаний. Раньше это называлось «летучки». В то время, когда я учился в школе, нам давали тестовые задания, мы быстренько отвечали, и учитель понимал, усвоили мы пройденную тему или нет.

Знание материала можно оценить только в личной беседе, то есть в ходе экзамена, но от него мы, к сожалению, ушли. Мы начинаем натаскивать детей на тестовую форму получения итоговых оценок. В результате дети очень мало говорят. Речь становится плохо развитой, а это ведёт за собой слабое развитие мышления. Получается, что инструмент контроля влияет на обучение. Есть ещё один момент: экзамен принимает конкретный учитель, который берёт на себя ответственность.

Видимо, в министерстве посчитали, что учителя не способны нести ответственность за свои действия, поэтому их ограничили формальными обязанностями

Вот тест, вы просто контролируйте, чтобы в него что-то записали, то есть вы здесь ни при чём — как обслуживающий персонал. Учителям не доверяют функцию контроля.

Предлагаю не только реформировать ЕГЭ, но и вернуть вступительные экзамены в вузы. У меня есть хороший опыт: две золотые медали, за школу и за военное училище. Я военный инженер строительства мостов. На экзамен нам разрешали приносить всё: справочники, учебники, всё лежало, всем разрешалось пользоваться, но мы получали двойки, потому что проверяли только наше понимание.

Учитель — это второе лицо после Бога

Учитель должен быть чем-то средним между тем, что есть у нас сейчас, и тем, кто он на Востоке. Там учитель — это второе лицо после Бога, родители идут уже после него. Там учитель — это священное, человек, который воспитывает и который учит. Сейчас существует большая проблема, когда родителей противопоставляют учителю. Это искусственно разжигается.

Сейчас родители получили полный карт-бланш: у них преимущественные права в воспитании детей перед всеми остальными. Этот дисбаланс привёл к резкому падению авторитета учителя, а надо, чтобы родители и учитель работали вместе. Мы же отдаём жизнь и будущее своих детей в руки учителю. Мы не можем не доверять ему.

Фактически воспитание — это многофакторная вещь. Улица, интернет, реклама, телевидение, друзья, родители, учитель — все воспитывают. Например, кризис семи лет состоит в том, что ребёнок выходит из семьи и попадает к учителю. Если мы этот кризис правильно используем, то мы получаем ещё один авторитет для ребёнка.