16 марта депутаты Госдумы приняли в третьем чтении поправки в закон «Об образовании». Если их одобрит Совет Федерации и подпишет президент, закон вступит в силу 1 июня 2021 года. Поправки позволяют контролировать просветительскую деятельность и предписывают согласовывать ее с федеральными властями. Мы обсудили с теми, кто подпадает под закон, что они будут делать дальше.

Кирилл Мартынов,

кандидат философских наук, редактор в «Новой газете», один из создателей «Свободного университета»

Надеяться на то, что закон не будет подписан президентом, не стоит. Он будет принят. И дальше наступает интересный момент, потому что порядок лицензирования просветительской деятельности будет определяться правительством.

Видимо, минпрос предложит какую-то схему, по которой мы должны будем выстроиться в очередь на получение справки о том, что мы можем быть просветителями. А высшие учебные заведения и научные заведения параллельно должны будут выстроиться в очередь на лицензирование программ международного сотрудничества.

Со стороны правительства тут может быть саботаж — не потому, что они добрые либералы или играют в какую-то свою игру, а потому что они не очень заинтересованы в том, чтобы тут как следует закручивать гайки. У минпроса я точно не вижу какой-то мотивации. Так что лицензирование может стать чисто формальным, либо этот вопрос подвиснет еще на много месяцев вперед. Могут и как-то уточнить формулировки закона в подзаконных актах для того, чтобы в нем оставались какие-то лазейки. Надо смотреть, что дальше будет. Есть законы, которые заведомо плохо выполняются, и этот закон именно так выглядит.

Если все-таки правительство решит пойти на жесткий сценарий и будет создана серьезная система лицензирования, за нарушение которой будут грозить санкции, то, мне кажется, многие люди, которые занимаются просвещением в России, предпочтут заниматься этим где-то еще. Например, они могут заниматься просвещением на ютубе (пока его не замедлили) и утверждать, что их просвещение происходит не в юрисдикции Российской Федерации, а на западном каком-то сервисе.

Вообще, думаю, людей все это склонит к партизанщине. А пострадают в первую очередь площадки, которые пытаются проводить что-то в офлайне

Пока неясно, какую природу будут носить санкции, если их станут применять. Увольнение? Штраф? Просто какое-то предупреждение? Все думают, что будут сажать, шутят об этом: «Как правильно входить в хату, если сел за просветительскую деятельность?». Но я думаю, что посадок пока не предусмотрено.

Что касается «Свободного университета», то тут абсурдно ставить вопрос о нашем сотрудничестве с российскими властями в нынешних условиях. Мы изначально делали этот проект таким образом, чтобы его было трудно загнать в те рамки, которые существуют в российской официальной системе образования. Именно поэтому наш проект децентрализованный, у него несколько юридических лиц в разных юрисдикциях, а преподавание в обозримом будущем будет онлайн (за какими-то редкими исключениями).

Сейчас есть два сценария давления на «Свободный университет». Первый — это преследование преподавателей и студентов, которые находятся на территории Российской Федерации. Второй — это вырубать интернет в России. Чтобы такие проекты, как «Свободные университет» закрывались, властям придется это сделать. Потому что это единственный способ остановить просвещение в России.

До тех пор, пока Россия подключена к глобальному интернету, запретить людям заниматься домашними семинарами в онлайне будет крайне сложно. Можно давить, пугать, создавать тяжелые условия для работы. Запретить ничего не получится. Мы исходим из этой конструкции.

Год назад, когда мы начинали «Свободный университет», мы понимали, что нужно исходить из худшего сценария. А то, что он возможен, было ясно, когда начались точечные увольнения в Высшей школе экономики.

---

Ника Водвуд,

создательница YouTube-канала об иллюстрации и феминизме

Я веду канал на YouTube, где записываю видео о том, что такое интерсекциональный феминизм и чем занимаются активистки, зачем нужна благотворительность и сексуальное образование, что такое абьюзивные отношения и как помочь людям, которые в них находятся, как с уважением относиться к чужому опыту и культуре. Благодаря госпропаганде и доминирующим культурным нормам нас повсюду окружает сексизм, шутки над изнасилованиями, милитаризм, гомофобия и всякий прочий токс. Я хочу предоставить этому альтернативу хотя бы в интернете.

Новый закон так меня пугает, что я пока нахожусь в каком-то отрицании и боюсь углубляться. Пыталась гуглить, какая ответственность ждет меня за нарушение и касается ли закон ютуб-каналов, но ничего определенного не нашла. Решила, что это очередной метод устрашения, который будет применяться, «когда надо» и против «кого надо», и что я с легкостью могу попасть под прицел, как и раньше. Единственное, что меня на данный момент отличает от других активисток — это удача.

Никакой четкости нет, есть только страх, неопределенность и желание поскорее уехать из страны

Мне понравилась идея взлома этой ситуации, которую описала Лёля Нордик (российская художница и активистка — Прим.ред.), — нельзя делать лекции, значит будем делать паблик-токи, запретят курсы — будем называть это клубами по интересам», но в целом я ничего согласовывать не хочу. Хочу послать все это на ***, потому что это жесть и абсурд. Полностью пойму тех, кто будет пытаться согласовывать, но представить себя на этом месте сейчас не могу.

---

Георгий Васильев,

предприниматель, продюсер, руководитель проекта «Всенаука», создатель «Фиксиков»

Поправки о просвещении рано или поздно повлияют на всю просветительскую деятельность. Они закладывают механизм, который позволит чиновникам диктовать свою волю преподавателям, ученым, популяризаторам науки. А если такая возможность закладывается, то обязательно найдутся начальники, которые ею воспользуются для достижения своих политических, карьерных или корыстных целей. Может быть, этот механизм подавления сработает не сразу, но сработает обязательно.

Смысл книжного проекта «Всенауки» состоит в том, чтобы выявлять самые интересные научно-популярные книги и делать их бесплатными для всех. Люди уже бесплатно скачали с нашего сайта более 3 миллионов умных книг. Сейчас выбор этих книг мы доверяем нашим экспертам — ученым, преподавателям, блогерам, библиотекарям. Если чиновники будут ограничивать свободный выбор книг или навязывать нам «единственно правильное» мнение, то мы будем вынуждены отказаться от реализации нашего проекта. И это будет большой потерей для общества.

Я активно боролся с этим законом, выступая в СМИ и в интернете против его принятия. Кроме того, я являюсь членом Комиссии РАН по популяризации науки. Наша комиссия дала отрицательное заключение на этот закон, но его Госдума просто проигнорировала. Боюсь, что бороться с уже принятым законом бесполезно. Остается только ждать, пока этот каток нас переедет.

---

Ян Левченко,

доктор философии, профессор, в прошлом — шеф-редактор просветительского проекта «Открытый университет»

До весны 2020 года я работал шеф-редактором курсов в сетевом проекте «Открытый университет». При моем участии в 2018 году выходил большой курс об основных понятиях социальных наук, где записывали лекции ведущие профессора и эксперты публичной сферы. Затем в 2019 году мы делали курс о региональных интеллектуалах и практиках в сфере культурной и социальной работы, которые рассказывали о себе, создавая картину большой страны, способной жить полноценной, вовсе не провинциальной жизнью.

Сейчас финансирование прекращено, все разбежались. Я добежал до «Свободного Университета», где, как и другие коллеги, на волонтерских началах прочел курс об авторском кино XX века (и буду его повторять осенью). И еще есть один проект в сфере искусства, где я веду общегуманитарные дисциплины. Для взрослой мотивированной аудитории.

Я не знаю, как ставшие привычными неправосудные законы повлияют на мою деятельность. Я ни от чего не застрахован и хорошо осведомлен о своей беззащитности перед произволом. Это не значит, что я не верю в возможность борьбы за свои права. Но сейчас беззащитность — это стартовое условие, которое государство ставит гражданам, если они не относятся к силовым структурам, чиновным кланам и обслуживающим эти кланы деловым корпорациям.

Я не планирую ничего согласовывать. Во всяком случае, не собираюсь бегать за разрешениями, даже если буду знать, в какой мне кабинет

Санкции будут оговорены так называемым законом. Если за оскорбление ветерана, что бы это ни значило, скоро будет грозить до 5 лет лишения свободы, санкции за партизанское просвещение могут быть от условного срока на первых порах до колонии с конфискацией и поражением в правах. Тут пределов никто не ставит. Произвольность, случайность и внеправовой характер репрессий ввергает людей, в том числе, занятых преподаванием, в привычную для тоталитарного общества безучастность к собственной судьбе. Поэтому мне глубоко безразлично, что ко мне будут применять. Хуже, если будут применять у меня на глазах к моим близким. А это более чем вероятно.

---

Ирина Бодэ,

медицинский журналист, автор книги «Гиппократ не рад. Путеводитель в мире медицинских исследований»; ведет телеграм-канал «Darth Biology»

В текущей редакции закона не указано, как именно планируется осуществлять надзор за просветительской деятельностью, с кем именно нужно согласовывать свою деятельность, какую деятельность согласовывать.

Например, нужно ли мне согласовывать повестку каждого эфира в ClubHouse (Ирина ведет в этой соцсети эфиры о науке о высшем образовании — Прим.ред.). А что с постами в моем Telegram-канале? Кому и за какое время отправлять презентации моих лекций? Кто будет следить, в конце концов, за тем, внесла ли я соответствующие коррективы?

Можно ли считать лекцию о трансгендерном переходе с точки зрения биологии и медицины пропагандой?

И можно ли считать такой пропагандой посты о рисках для здоровья транс-персон?

В отсутствие пандемии в тех же Петербурге и Москве проводятся тысячи самых разных лекций на самые разные темы. Возникает вопрос: как регулирующие органы собираются их контролировать? Я сомневаюсь, что сотрудники органов с соответствующими компетенциями смогут присутствовать на каждой из этих лекций, их просто не хватит.

Для меня ситуация осложняется еще и тем, что я не являюсь гражданкой РФ. Я гражданка Азербайджана, я только в процессе получения вида на жительство в РФ. В текущей редакции закон предусматривает также регулирование контактов с зарубежными учеными. Можно ли отнести меня к таковым, если я учусь в аспирантуре СПбГУ? Будут ли мою деятельность контролировать более тщательно?

У меня остается очень много вопросов, а законопроект, который подразумевает некую административную или даже уголовную ответственность, на мой взгляд, не должен содержать таких недомолвок, неточностей и широкого поля для разных трактовок.