«Маме я не нужен, у нее новый муж», «Папа меня никогда не любил» — иногда дети после развода родителей начинают не только говорить, но и думать именно так. Хотя раньше относились к обоим родителям с одинаковой любовью. Состояние ребенка в такой ситуации психологи называют синдромом родительского отчуждения.

«Большего ада в моей жизни не было»

Когда Марина* развелась с мужем, она и не думала препятствовать общению сына с отцом. Например, разрешала мужу брать ребенка с собой на отдых. Из одной из таких поездок мужчина, по словам Марины, начал присылать ей странные видео. Их сын Максим говорил на камеру фразы вроде «Мама меня не любит, у нее новый мужчина, она променяла меня на него» (эти и другие видео- и аудиозаписи, упомянутые в статье, есть в распоряжении редакции. – Прим. ред.).

Марина не верила своим ушам: эти фразы казались ей неестественными, слишком взрослыми для пятилетнего ребенка. «Бывший муж также отправлял аудиосообщения, на которых Максим плакал и говорил, что не хочет к маме», — делится Марина. Максим на тот момент постоянно жил с ней и, когда отца не было рядом, подобных идей не высказывал.

Когда женщина тяжело заболела и попала в больницу, Максим остался с дедушкой, папой Марины, в его частном доме. 15 января отец Марины позвонил ей и сообщил, что Максим пропал: пошли на прогулку, у мальчика замерзли руки. Дедушка зашел в дом за варежками, вернулся — а внука нет. Телефон мальчика был недоступен. «Большего ада в моей жизни не было, — вспоминает Марина. — Мы подняли на уши всех: „ЛизуАлерт“, прокуратуру, полицию».

Только в 9 часов вечера полиция узнала, что мальчик все это время был с отцом. После этого Максим так и не вернулся к Марине. Суды за ребенка продолжаются до сих пор, при этом мальчик теперь, по словам Марины, отказывается общаться с мамой.

Синдром родительского отчуждения: что это такое

Пытаясь понять, что происходит с ее сыном, Марина нашла статьи о синдроме родительского отчуждения (parental alienation syndrome, PAS). В1980-х это явление описал психиатр Ричард Гарднер: так называют состояние ребенка, которого один родитель намеренно настраивает против второго.

Дети, с которыми это происходит, испытывают сложные амбивалентные чувства. Они любят обоих родителей, но вынуждены постоянно подыгрывать одному из них, тому, кто в данный момент занимает позицию силы и имеет возможность влиять на ребенка. И в результате начинают верить в то, что второй родитель действительно плохой.

Так психика пытается сохранить свою целостность в невыносимой ситуации

У синдрома родительского отчуждения пока нет статуса диагноза в номенклатуре психических заболеваний США DSM-5, хотя его симптомы можно найти в описаниях нескольких других диагнозов. Психиатры и психологи считают отчуждение второго родителя формой психологического насилия над детьми.

Психолог Вероника Лосенко, которая сталкивалась с подобными случаями в своей практике, поясняет, что родителем, который делает сына или дочь своим главным союзником в войне против бывшего партнера, движут разные эмоции: обида, злость, чувство несправедливости. Так бывает, например, после конфликтного развода. Детьми манипулируют, поясняет специалист: «Отчуждающий родитель вызывает у ребенка беспричинную ненависть к своему бывшему партнеру. Например, отец может внушать ребенку идею, что тот не нужен матери. При этом мама или папа демонстрируют детям собственную жертвенную позицию: „Как бы я ни старалась, ты всё равно любишь его…“ Так они внушают ребенку чувство вины и стыда за привязанность ко второму родителю. На место тёплых чувств приходят злость, отторжение».

Далеко не все родители, действующие подобным образом, всегда четко осознают, что и почему они делают, какие переживания ими при этом управляют. Многие искренне уверены, что так ребенку будет лучше. Они не понимают, почему чувства их ребенка к отцу или матери могут отличаться от их собственных чувств. Хотя обида отца на мать (и наоборот) не означает, что ребенок тоже должен обижаться.

Что покажет экспертиза

Юрист Дина Верховская поясняет: приоритет суда после развода — интересы детей. Когда родители не могут договориться относительно места проживания ребенка и порядка общения с ним, судебные органы решают этот вопрос по-разному. Если ребенок старше десяти лет, суд прислушается к его мнению по этому поводу. Младшим может потребоваться психолого-психиатрическая экспертиза. С ее помощью можно попытаться понять, как ребенок относится к каждому из родителей. Результаты экспертизы учитываются в суде.

По словам судебного психолога Елены Савчук, иногда процедуру назначают только ребенку, а иногда — и ему, и родителям. Могут привлечь и других родственников, если они активно участвуют в жизни ребенка. Чаще всего экспертиза представляет собой опрос. Детям при этом стараются задавать разные и скорее наводящие вопросы, а не прямо спрашивают, кого из родителей они больше любят. Специалисты бережно общаются с участниками экспертизы, потому что понимают, в какой непростой жизненной ситуации те находятся. «Если психолог задает неприятные вопросы (например, спрашивает, почему один родитель поступил определенным образом в какой-либо ситуации), то он делает это не из простого любопытства: значит, по-другому найти ответ на вопрос суда не получается», — отмечает Елена Савчук.

Марине, ее бывшему мужу и сыну Максиму тоже назначили психолого-психиатрическую экспертизу. Мальчик, по словам Марины, при этом отказался взаимодействовать с мамой: говорил, что ему страшно. Женщина вспоминает: «Во время процедуры Максим только украдкой поглядывал на меня, но так, чтобы отец не заметил».

В заключении экспертизы указано, что ребенок, с одной стороны, отказывается от общения с мамой, а с другой — относится к ней позитивно и заинтересован во внимании с ее стороны. Специалисты заключили, что такое амбивалентное отношение к матери сформировалось под воздействием отца (копия документа есть в распоряжении редакции. — Прим. ред.).

Синдром родительского отчуждения законодательно не признан, и в заключениях психолого-педагогической экспертизы эту формулировку найти нельзя

Но, как говорит Елена Савчук, если ребенок говорит нехарактерными взрослыми фразами или необоснованно агрессивен по отношению к одному из родителей, эксперту важно понять, чем вызвано такое поведение. «Причиной может быть реальный негативный опыт общения с родителем, — подчеркивает эксперт. — Однако такое может произойти и из-за индуцированного, то есть внушенного отношения. Родитель, который настраивает ребёнка против его отца или матери, травмирует его. Если такой факт обнаруживается в процессе исследования, психолог обязательно описывает его». И суд это должен учитывать, вынося итоговое решение.

Забрать ребенка не получилось

Во время разбирательств Максим должен был жить с родителями по очереди. Когда пришел черёд Марины, бывший муж, по словам женщины, прислал ей очередное голосовое сообщение: Максим сообщал, что хочет остаться у папы. Тогда Марина приехала к нему вместе с приставами. Однако забрать ребенка не получилось. По словам Марины, ребенок был растерян, начал плакать, а на вопросы приставов о том, с кем он хочет жить и хочет ли поехать к маме, говорил, что останется с отцом.

По мнению Вероники Лосенко, неверно говорить, что ребенок в ситуации отчуждения «сдается» родителю, с которым живет. Ему просто приходится принять новую реальность взрослого и адаптироваться к ней вместо того чтобы бороться с происходящим. Ребенок чувствует, что, если будет вести себя так, как этого хочет проживающий с ним родитель, тот будет к нему более благосклонен. Дети боятся, что родитель будет хуже с ними обращаться, если они отзовутся об отчужденных маме и папе недостаточно негативно.

Такая ситуация влияет на психику ребенка. Это может привести к тревоге, неумению слушать себя и самостоятельно принимать решения, может сказаться на построении отношений с окружающими. Вероника Лосенко называет главным для ребенка последствием отчуждения утерянное доверие к людям: «Если мама, самый близкий человек в мире, меня предала, то кому же можно доверять?»

Страдает не только ребёнок

Марина много раз пыталась встретиться и пообщаться с сыном — безуспешно. На выпускном у Максима в саду она тихо стояла в стороне и наблюдала. Бывший муж, увидев ее, схватил ребенка на руки и убежал. Уже позже, осенью, она так же смотрела из-за забора на сына, гуляющего на продленке. «Это одновременно было и ужасно радостно, и очень больно», — вспоминает Марина. Когда она пришла в школу Максима и случайно столкнулась с ним, сын в испуге убежал от мамы. Именно поэтому Марина на какое-то время оставила попытки встретиться с ним. Они, по ее мнению, приносят страдания и Максиму, и ей самой. При этом адвокат ее бывшего мужа в суде утверждает, что папа не препятствует общению Максима с мамой.

Вероника Лосенко сравнивает состояние родителя, который не может увидеться с детьми, с горем от потери ребенка: «Сложно адаптироваться к такой ситуации, — говорит специалист. — Отчуждение может стать причиной повышенной тревоги, недоверия к людям, депрессивных состояний, пониженной самооценки».

К тому же общество склонно осуждать родителя, который не живет с ребенком, особенно если это мама

«Когда мы говорим фразы в духе „отчужденный родитель должен сделать то-то и то-то“, мы словно присоединяемся к идее, что, если ты до сих пор не с ребёнком, ты недостаточно старался, — поясняет Вероника Лосенко. — Отчужденные родители оказываются в вакууме, где все им говорят, что они что-то делают не так. Потому мамам и папам, которые пока лишены общения со своими детьми, нужно заботиться о себе и стараться не сводить жизнь к борьбе, судам и общению с адвокатами. Им важно понять, что они не одиноки в своей проблеме. К счастью, сегодня существуют поддерживающие форумы и проекты для родителей, которые разлучены с детьми,» — заключает психолог.

Утомленные войной за детей

Психологи из Гранадского Университета (Испания) в 2008 году установили, что каждый четвертый ребенок, переживший развод родителей, столкнулся с синдромом родительского отчуждения. А опрос 610 взрослых жителей Северной Каролины показал, что 13,4% из них отчуждены от своих детей.

После того как Марина узнала про существование синдрома родительского отчуждения, она отправилась на конференцию, посвященную этой теме. Там она встретила множество мам и пап, утомленных войной за детей: «Они напомнили мне раненых животных, их всех объединяла общая беда».

Далеко не все знают про синдром, и предлагают неподходящие методы решения проблемы. «Кто-то советует „просто поговорить с мужем“, кто-то предлагает выкрасть ребенка, — рассказывает наша героиня. — Но все подобные решения — это иллюзия. Даже если ты заберешь ребенка и будешь скрываться, в какой-то момент у тебя, скорее всего, его отберут. Дети — это не шарики для пинг-понга, они не должны становиться жертвами чужих обид».

* Имена героев изменены.