Колумнист «Мела», основатель клуба «Просто о важном», автор проекта «Про Миру и Гошу» Наталья Ремиш все детство слышала в свой адрес вроде бы милые и безобидные слова вроде «пухлик» и «булочка». Но на самом деле ничего милого в них нет — и вот аргументы Наташи.

«Пухляшечка моя», — я нежно обнимаю дочку, прихватывая пальцами складочки, свисающие над джинсами. И тут же сама вздрагиваю от слова, которое обещала никогда не использовать в отношении своих детей. Потому что клички дома — это риск того, что ребенок будет позволять другим людям себя обижать. И вот почему.

Был у меня друг, который с умилением на лице при каждой возможности называл меня Пухликом. Так он обращался ко мне лично, говорил обо мне с другими и с этого слова начинал СМС. Со временем Пухлик был укорочен до Пух, что добило меня окончательно.

В своей собственной голове я окончательно стала Винни-Пухом — нелюбимым героем моего детства. Кстати, вполне возможно, именно поэтому и нелюбимым. Ни в 5, ни в 10, ни в 35 лет мне не хотелось быть похожей на Винни-Пуха. Каждый раз, когда меня называли Пухом, я как будто сжималась в объемах, хотела стать меньше, уйти или прикрыться палантином. Но мой внутренний голос сразу же выдавал выученные советы:

— Не обращай внимания на дураков;

— Промолчи, пусть думает, что тебе все равно;

— А ты не показывай, что тебя это задевает;

— Ну а разве не правда? Ты и правда пухленькая. Но это так мило;

— А мне нравятся женщины в теле. Они вообще многим нравятся. Посмотри на Рубенса.

Я делала вид, что мне все равно, хотя не хотела быть похожей на женщин Рубенса. И мне было все равно, кто из нас «дурак», и я точно не хотела напоминать Винни-Пуха. Я просто хотела, чтобы он перестал так говорить.

«Ну ты же правда Пух», — сложив бровки домиком, повторил друг, когда я попыталась возразить против этой клички. — «Смотри: ручки, ножки пухлые. И вообще, я же по-доброму».

Больше всего в подобных ситуациях меня выводила из себя фраза «Я же по-доброму». Сколько различных «добрых» кличек в свою сторону я слышала за жизнь!

Булочка, Плотненькая, Крепенькая, Вся Такая Мягкая и многое другое

Попытка возразить заканчивалась возмущением: «Ну на что ты обижаешься? Тебе ничего плохого не сказали».

Правда?

Давайте посмотрим на это по-другому. Кто определяет степень обиды: получатель или отправитель слов? Даже если вам кажется, что ваши слова не обижают, а человек все-таки обижается, возможно, именно это и называется словом «обидно».

Получается, мы придумываем своим детям различные милые и добрые, на наш взгляд, клички и сами решаем, должны они на это обижаться или нет. Но ведь то, насколько человеку обидно или нет, может решить только он. Родитель, употребляя ярлыки в адрес ребенка, руководствуется своими намерениями: он искренне любит дочь или сына вне зависимости от его «недостатков». Однако, даже имея самые лучшие намерения, можно обидеть человека. А забирая у него возможность защищать свои границы, можно развить привычку принимать оскорбления как норму.

Мы привыкли жить в культуре подавления. Дети достаточно быстро сдаются, когда на попытку очертить границы получают от родителей обесценивание своих чувств. Услышав неприятные слова, ребенок может попытаться отстоять себя, выразить протест. Но очень часто в ответ он слышит насмешку или упрек.

«Ой, фу-ты ну-ты, какая ты у нас нежная», — говорит мама дочери, расстроенной из-за критики ее новой прически.

«Ну а на что ты обижаешься, я же правду говорю. Хочешь быть сильным — больше занимайся, а пока слабачок», — папа сводит брови и отмахивается от сына, насупившегося в углу дивана.

И тут в игру вступает слово «буллинг», которое я старательно обхожу стороной, потому что никто из нас не хочет примерять его на себя, мы сразу отворачиваемся в другую сторону.

«А, это про „мочить в сортире“, не про нашу семью». Но подождите

Буллинг характеризует неравнозначное распределение сил — когда кто-то сильнее, а кто-то слабее. А также отсутствие перемены ролей — когда один обижает, а второй выступает получателем сообщения.

И в триаде «два родителя — ребенок» сильным оказываются, конечно, родители.

Даже если уйти от столь распространенного и часто используемого сейчас слова «буллинг», нам все-таки придется посмотреть правде в глаза и услышать до боли знакомые с детства слова «обзываться» и «дразнить». Можно? НЕТ!

Именно этим занимаются родители, когда придумывают детям милые клички, подчеркивая какие-то черты ребенка, тем самым в целом упрощая его сущность. Когда я слышала в свою сторону Булочка и Пухлик, создавалось ощущение, что именно эти два слова характеризуют меня как личность. Мои внешние признаки, над которыми, пусть и по-доброму, но регулярно подсмеивались окружающие, выходили на первый план, затмевая все остальные.

Да, если возмутиться или даже расплакаться, тебе, возможно, с радостью перечислят все остальные твои черты, которые им покажутся важными. Но это все уже потом, после того, как тебе сделали больно и обидно, и будет выглядеть как жалость. А жалость обижает еще сильнее.

А что будет дальше? Дальше мы привыкаем молчать, чтобы избежать дальнейшего унижения и боли. Мы становимся взрослыми людьми, которые привыкают смеяться над собой. Но это не самоирония. Это вынужденная привычка не обращать внимания на свои ощущения, закрывать глаза на дискомфорт от слов других людей, приуменьшать свои собственные чувства, стыдиться их и видеть в них слабость.

Настоящая самоирония может быть лишь у психологически устойчивых людей

И она приходит как раз от уверенности в себе, а не оттого, что ты обвешан ярлыками, приклеенными разными людьми, встретившимися на твоем пути.

Мы привыкаем посмеиваться над собой и, вступая в различные не самые здоровые отношения, начинаем подыгрывать нашим партнерам, или друзьям, или начальнику, даже когда нам совсем не смешно. Наши границы уже настолько размыты, что мы не считаем нужным и возможным их отстаивать. Пухлик, Дрищ, Ссыкун, Трусишка и Косолапик — все эти «милые» прозвища, которые нас заставили принять как норму в детстве, становятся фундаментом для нездоровых отношений во взрослом возрасте. Для отношений, в которых нам систематически больно, но мы даже не можем понять почему.

Мы привыкли маркировать обидные ситуации как норму, считая их нормальными, а себя — просто «слишком обидчивыми». Мы привыкли давить в себе это поднимающееся чувство боли и говорить себе, что все нормально и мне это просто кажется. Я просто придумываю, мне не больно. В этот момент важно вспомнить, что обида — это то, что может оценить получатель сообщения, а не его отправитель.

Я смотрю на свою дочь и понимаю, что больше никогда не назову ее Булочкой или Пухликом, потому что она просто моя дочь, самая прекрасная на свете!

Иллюстрация: Shutterstock / Dobryi.meduz