Вы наверняка видели мемы о том, что, каким бы родителем вы ни были, вашим детям все равно будет что рассказать психотерапевту. Автор и эксперт «Мела», психолог Вита Малыгина, размышляет о том, что изменилось в отношениях отцов и детей с появлением в нашей жизни массовой психотерапии.

Что такое внутренний ребенок и кто его травмирует

Психотерапия вырвалась в массы и набрасывается на нас из всех утюгов. В метро то и дело кто-то шепчет в свой смартфон: «Я должна уйти из этих токсичных отношений». Юноша у подъезда распекает девушку «за систематический газлайтинг». Увольняются теперь из-за абьюзивных руководителей, а разводятся на почве деструктивных отношений.

Причем все точно знают, когда и что происходит. Где этот самый газлайтинг, где просто пассивная агрессия, где скрытая манипуляция, а где — прямое психологическое насилие. Потому что на всё есть списки. Мне клиентка недавно прислала список: что в вашей взрослой жизни говорит о том, что ваш внутренний ребенок травмирован. Там пятьдесят, кажется, пунктов. И в нем, как в медицинском справочнике у Джерома, найдешь все, кроме родильной горячки. Дальше как? Допустим, развелась/развелся в первый раз или с работой не срослось. Что делать?

Погуглили и тут же выяснили: надо идти к психотерапевту, чего-то там делать с внутренним ребенком

Что такое этот самый внутренний ребенок — не очень понятно, но пишут, что надо его полюбить. Ну ок. Примерно на третьей или четвертной встрече выходят на папу с мамой. Потому что ну а куда еще? Детский сад и школа идут вторым и третьим номером. Но даже если и первым, их не догонишь, где они, первые воспитатели и первые училки? Ищи-свищи! А родители, как правило, все еще под боком (и это, кстати, большое счастье, но об этом как-нибудь отдельно).

А что же мамы и папы взрослых клиентов? Они как услышат, что ребенок пошел к психотерапевту, тут же напрягаются: тоже ученые, книжки читают, сериалы смотрят и смекают — ребенку сейчас раскроют глаза на то, как их в детстве не любили, и прости-прощай помощь на даче, внуки по выходным… И что-нибудь еще прощай обязательно. Поэтому многие клиенты скрывают от родителей, что ходят к психотерапевту, чтобы не слушать каждую секунду «Это психолог тебя научил на мать орать?!» и все в этом духе.

Как со всем этим быть? И взрослым детям, вдруг обнаружившим, что их внутренний ребенок страшно травмирован вполне себе внешними родителями. И этим самым родителям, которые по большей части вообще не понимают, о чем идет речь, потому что они хотели как лучше. Ну так и что, что получилось как всегда? Именно так всегда и получается же!

Почему так остро

Мы живем в интересный момент: прямо на наших глазах человеческие отношения принимают новые формы и меняются нормы и правила. То, что было нормально и приемлемо каких-то двадцать лет назад, теперь выглядит дремучей дикостью. Это не только в нашем обществе происходит: во всем мире так.

Посмотрела по случаю старое итальянское кино «Укрощение строптивого» с кумирами 70–80-х годов в главных ролях: Орнеллой Мути и Адриано Челентано. Сто лет не видела, а тут попался фильм в самолете. И что бы вы думали? С точки зрения сегодняшних 20–30-летних, всё, что там происходит, — дичь, абьюз, сексизм, эйджизм и феерический гендерный шовинизм.

Но даже нам, далеко не двадцатилетним, это уже кажется диким. Хотя раньше было смешно

Выходит, не только наше советское кино не проходит проверки на психологическую безопасность, как могло бы показаться. Говорят, американцы, пересмотрев своего старенького Диснея, потеряли самообладание и хотят там чего-то исправлять, чтоб современные детишки не научились плохому. Бог им судья, конечно, и не нам их учить с нашими то и дело исчезающими памятниками и вымарыванием неугодных имен в титрах.

Но смотреть или не смотреть старые фильмы и мультфильмы — наш выбор. И, кстати, если молодые взрослые хотят понять, как их родители могли с ними поступать так, как поступали, им может быть полезно и посмотреть вместе кино, которым эти самые родители так восхищались в детстве. Многое станет яснее. А вот детей, как и родителей, мы не выбираем.

Итак, культурные нормы меняются — и то, что двадцать лет назад считалось естественным и нормальным — например, потрепать по волосам идущего мимо дошколенка или отчитать пятиклассника, волокущего портфель по ступенькам («Мать-то тебе его купила небось не затем, чтоб ты им ступеньки обивал»), — теперь практически невозможно представить в приличном обществе. Вот уже два поколения родителей спрашивают у детей мнение по любому поводу и стараются изо всех сил не повышать голоса и уж тем более не бить.

А если такое все-таки случается (а оно случается, даже с продвинутыми родителями) — честно мучаются, разбираются, в том числе и с помощью психотерапии. Тут, кстати, иногда и выясняется, откуда берутся такие привычки и почему собственные дети вызывают противоречивые и трудно выносимые чувства.

Но почему, почему так остро прямо сейчас

Женщины и дети всю историю человечества оставались самыми бесправными категориями населения. Базовые изменения в отношении одной категории автоматически влекут за собой изменения и в отношении другой.

Женское движение началось еще в XIX веке и радикально изменило мир. Перемены в отношении к детям развивались параллельно с переменами в женском вопросе. Книжка американского психоаналитика-расстриги Ллойда Де Моза «Психоистория» вышла в середине 1990-х годов. Этот психолог и историк детства предлагает решительно революционную концепцию развития человеческого общества. Во главу угла он ставит отношение к детям. Гуманизация этих отношений, по мнению Де Моза, влечет за собой гуманизацию и развитие общества. Ученый последовательно рассматривает пять основных воспитательных стилей, от инфантицида до принимающего, выводя из них преобладающие в обществе типы личностей, особенности взаимоотношений и групповую динамику.

В книжке есть табличка, какие именно личностные особенности связаны с тем или иным воспитательным стилем, и в этой табличке напротив принимающего стиля написано так: «Дети, воспитанные в таком стиле, еще не стали взрослыми». Похоже, они вырастают прямо сейчас, и растят их те самые взрослые дети, которые первые в истории человечества всерьез предъявили претензии. И мы прямо сейчас имеем с этим дело.

Родители злятся, мучаются, обижаются. Справедливости ради — есть такие, до которых не достучаться. Им эти вопли-крики выросших детей как слону дробина. Пожмут только плечами и просто решат, что детинушка взрослая рехнулась, или всерьез от дому откажут: ах так? против матери-отца идешь? Ну так поди прочь, неблагодарный. Без тебя даже лучше. В конце концов, мать-кошка в упор не узнает своих детей. Есть и люди такие, чего уж тут. Но мы не об этих родителях и не для этих.

Мы о таких, которые после обидных слов взрослой дочки или взрослого сына про систематическое нарушение границ, попранное детское достоинство, про вредного Спока, на которого родители молились, после слов о ссылке с бабушкой на дачу на все лето ради свежего воздуха, но против воли, а еще ведь сравнивали с какой-нибудь Машей или Сережей, у которых всегда все лучше, чем у тебя, после этих слов не спят ночами, обижаются, мучаются и вспоминают свое. Например, как приходилось спать на полу рядом с кроваткой своего ребенка в палате детской больницы. Малышей клали в больницу без родителей, остаться можно было на таких условиях: моешь полы во всех палатах отделения и спишь у кроватки. И мыли, и спали ради покоя и здоровья своего ребенка.

Это всё грустные, но довольно вегетарианские истории. А ведь некоторые дети припомнят своим родителям, что и правда — били, наказывали отвержением и «я с тобой не разговариваю», читали дневники — будто бы для того, чтобы держать руку на пульсе, и наставляли, как не принести в подоле… Да много всякого.

Посидите лет 20 в кресле психолога — такой экзотики наслушаетесь про родителей, и всё исключительно из лучших побуждений

Взрослые дети со своей стороны тоже мучаются. Совсем не здорово в 60 лет обнаружить, что опять и опять рвешься любить людей, которые тебя в упор не видят, отвергают, иногда унижают, хотя утверждают, что это и есть любовь. А ты все не можешь взять в толк, что тут не так. Ты ведь еще в детстве привык, что любимые люди так с тобой поступали именно потому, что любили. Например, мама. У мамы, скорее всего, были свои причины быть холодной, отстраненной, отключенной или просто очень занятой, измученной. Но ты-то этот способ любви списал до последней строчки, а чтобы переписать, придется понять, что именно было написано в оригинале.

Как реагировать на претензии взрослых детей

Выслушайте без предвзятости и признайте. Пусть примером вам будет английская королева. Совсем недавно сбежавшие в Америку английский принц и его жена-принцесса дали двухчасовое интервью, в котором разоблачили ужасные и абьюзивные порядки в Букингемском дворце. Кто бы сомневался! Королевская семья — институция старинная, со своими старинными порядками, как и любая большая и влиятельная семья, живущая по своим законам, далеким от совершенства и новых взглядов на отношения. И что же на все эти страшные обвинения ответила королева, помните? Она со всем своим королевским достоинством сказала примерно так:

«Бесконечно сожалею, что вы так настрадались в нашем дворце. Постараемся что-то изменить и исправить». И всё. Обезоруживающе и достойно.

Что мешает?

Просто выслушать и признать очень трудно. В этот момент почти каждый чувствует острую боль: все уже кончилось, ничего исправить нельзя — раз. Ты многое сделал/сделала для того, чтобы забыть, как кричала на ребенка, как била за тройки, как бросала на бабушку ради новой любви, как оставил ради новой семьи. И ты почти с этим справился. А тут — бац! — оказывается, этот поганец все помнит! Боль — неприятное чувство, и многие из нас в долю секунды переключают свои внутренние тумблеры с кнопочки «больно» на другие, тоже неприятные, но все-таки чуть полегче, кнопочки. Кто-то тут же чувствует острый приступ обиды (классическое «Я из-за тебя ночей не спала, а ты на электричке едешь»). Кто-то тут же впадает в агрессию — «Как ты смеешь отца критиковать», «Посмотрю, как ты запоешь, когда свои появятся». Кто-то защищается отрицанием: «Ты помнишь только плохое. Один раз дала по попе, один раз крикнула, а ты…» Наберитесь мужества, вдохните, выдохните, столкнитесь с болью — и признайте ее: «Мне очень жаль, что так было», «Это было несправедливо, я понимаю».

Фокус. Фраза: «Мне очень жаль, что так было, но ты был несносным ребенком» не считается признанием, а считается попыткой сохранить свою родительскую непорочность и неприкосновенность. Признайте, но без «но». Вам придется поверить, что все было так, как это запомнил ваш взрослый ребенок.

Наша старинная культурная традиция — не верить детским чувствам, а уж тем более не верить детским воспоминаниям. Часто, когда пытаешься напомнить родителям, как все было, они отвечают:

— Ты неправильно помнишь

— Тебе показалось

— Ты все придумываешь

— Ну у тебя и фантазия

— Ты помнишь только плохое

Если есть еще подходящие варианты, дополните список сами.

Для прочищения мозгов сыграйте с собой в маленькую игру: представьте, что некто бьет вас по голове тяжелым предметом. Вы возмущаетесь и кричите: «Не делай так больше! Мне больно!» А некто смотрит на вас с изумлением и отвечает: «Ты все придумываешь».

Можно продолжить: от удара по голове у вас появились проблемы, и вам пришлось долго лечиться. В какой-то момент вы все-таки решаетесь задать вопрос тому, кто ударил вас по голове лопатой: зачем он это сделал? Вы хотите для себя что-то прояснить. А некто смотрит на вас сердито: «Ты все неправильно помнишь. Ты сам себя стукнул». Выглядит абсурдно, правда?

Но все меняется, когда взрослые люди поминают родителям их грехи. По-человечески понятно: никому не хочется снимать белое пальто, мало кто готов признавать, как именно навредил своему ребенку.

И тут все зависит от вашей индивидуальной задачи. Если хотите развития, любви и понимания в отношениях с детьми, любви и понимания в семье вообще, попробуйте все-таки поверить своим детям. Для них все было именно так, как они рассказывают.

Но, конечно, не всем важны любовь и взаимопонимание. Есть люди, которым жизненно важно сохранить неприкосновенность и непогрешимость.

Фокус. Рискните и проявите свои чувства отрыто. Расскажите о своей боли. О своей невозможности поверить, что когда-то, лет 20 или 25 назад, вы были так глупы, что делали вот это и вот это. Тяжело, неприятно. Но очень на пользу вашим отношениям со взрослыми детьми.

Если тот самый обиженный взрослый ребенок — это вы

Обычно активный этап переоценки действий и стратегий своих родителей переживают люди, обратившиеся за помощью к психотерапевту или психологу-консультанту. Это нормальная фаза терапевтической работы. Нормальная и неприятная. Горько и больно снова переживать тяжелые детские чувства. Не всегда получается все их, до донышка, переработать в кабинете специалиста. Часть поднятого материала достается близким. Если родители рядом — вы вместе живете, вместе бываете на даче, недалеко живете, — то вам, конечно, будет нелегко и чувства будут бродить разные.

На этом этапе человек переживает много гнева и боли. Кому же их нести, если не родителям?

Особенно если когда-то давно почему-то не мог и не смел этого делать. Особенно если ты все еще недостаточно взрослый. Маленькие дети сердятся на маму, что бы ни произошло в их жизни, и особенно сердятся, если мама их оставляет надолго. Так и мы, попадая в терапию, довольно быстро регрессируем в детскую позицию и так отчаянно сердимся на родителей, потому что именно детская часть нашей души все еще надеется, что мама поможет и спасет, спрячет, укроет, приголубит и пожалеет. Как только эта часть работы будет сделана и человек поднакопит немного взрослости (а значит, и перестанет мечтать переделать родителей, чтобы они стали наконец такими, какими нам было надо), накал страстей утихает и желание высказывать родителям, в чем именно они были неправы и как обижали, снижается.

Есть те, кого вся эта история задевает по касательной: к терапевту человек не ходит, а популярных книжек по психологии сейчас много, среди них есть плохие и хорошие, и те и другие часто рассказывают о том, как родители — токсичные, незрелые, разные другие — обижают своих детей и как это потом детям мешает. И тогда даже человек, не находящийся в терапии, обнаруживает, что в его детстве было много несправедливости. Мой настоятельный совет: если это ваш случай и вас, что называется, бомбит эмоциями и чувствами, если вы всё время ввязываетесь в разрушительные и для вас, и для родителей дискуссии — бросайте все и ищите психотерапевта. Иначе есть риск застрять на этой фазе обвинения и пересмотра прошлого, а продвижения и нужного развития не случится.

Фокус. Тут такое дело. В целом для вашей жизни уже совершенно не важно, что думают про воспитание, ваше или ваших детей, родители. Даже неважно, что думают они о вас. Чем быстрее вы перестанете тратить силы своей души на попытки доказать им, как они были неправы, тем быстрее вы начнете их тратить на то, что действительно имеет значение для вас. В том числе — что для вас важно в отношениях с родителями. Прямо сейчас. А фокус вот в чем: говорите о том, что вас не устраивает сейчас, и предлагайте свои решения. Не ждите, что родители сделают это за вас.

Ещё пара замечаний

Первое. Если вы уже взрослый, вас бомбит от каждого маминого или папиного слова — потому что за каждым этим словом пять историй, которые, как вы теперь знаете, повлияли на вашу жизнь — и вы не в состоянии об этом молчать, поэтому чуть ли не каждый визит к родителям превращается в небольшую по масштабам, но кровопролитную битву, но проходит один-два дня или даже неделя, и мама снова спрашивает по телефону, надели ли вы шапку, и присылает с курьером кастрюльку с пирожками, а папа по воскресеньям тащит внуков на футбол — значит, они вас любят. Понимаете? Как могут. Вам хотелось бы иначе. Но вышло вот так. Любят, поэтому готовы раз за разом тащить свои пирожки, что бы вы не наговорили друг другу. Да, утешение слабое, но оно есть.

Второе. Про пирожки. Если хотите, чтобы перестали таскать (звонить в 8 утра в воскресенье, советовать развестись или жениться, утверждать, что они всё знают лучше) — просто попросите об этом. Словами. Вежливо, но уверенно. И — не берите пирожки. Разводитесь или женитесь самостоятельно, несмотря на слова родителей. Помните старую, но хорошую психологическую шутку: мы становится взрослыми тогда, когда поступаем так или иначе даже в том случае, если именно это советуют нам наши родители.

Иллюстрации: Shutterstock / A Plus Vector